Мария Симонова - Снайперы

Ян, хоть и не выглядел здоровяком, не принадлежал к числу тех, кого так просто уронить на землю, а шпана это, как правило, чует. В отличие от неудач. Этим без разницы, к кому цепляться. И ничего нет постыдного в том, чтобы удирать от них зигзагами по-заячьи, забиваться в нору или, как говорят некоторые, щадя свое самолюбие, ложиться на дно. Об этом Ян пока не помышлял: колея невезения только обозначилась, и, пока она не углубилась, необходимо было срочно из нее выруливать.

Уличать усатого во лжи он не стал, чтобы не затягивать глупой дискуссии («Смотри, вах, как сверкает!»), а вместо этого быстро направился к своей машине, бросив на ходу:

— А я тебя просил?

Не прошел он и трех шагов, как дорогу ему заступили двое из тех, кто якобы праздно ошивался в окрестностях.

— Эй, мужик! Нехорошо уезжать, не заплатив, — с делано-дружелюбным видом обратился к нему тот из них, что выглядел помоложе, у него в ухе поблескивала глазком необычная серьга — в виде изогнутой рыбки. «Такая же, как на заколке усатого», — отметил про себя Ян. Тут же сзади раздалось:

— Э! Я из твоей тачки картинка делал! Шест сот давай, да! — Образование усатый джентльмен получал, видимо, в торговом ряду.

— А не дорого? — спросил Ян, поворачиваясь так, чтобы держать в поле зрения всю троицу. Одновременно отметил еще двоих, что шлялись поблизости и по виду явно принадлежали к той же компании «мойщиков».

— В самый раз! — заверили его.

Денег у Яна было немного, но они ему все равно были дороги как память об эквивалентных им трудоднях, к тому же самому нужны. И он видел реальную возможность их себе сохранить.

Ян, к сожалению, не был мастером боевых искусств, не принадлежал к числу безбашенных храбрецов или хладнокровных героев. Просто, как некоторые люди умеют решать в уме сложнейшие математические примеры, Ян Никольский мог в считаные секунды просчитать любую ситуацию в развитии, руководствуясь позами людей, их голосами, движениями, взглядами и даже состоянием их одежды, а также местом и временем действия. «Люди-счетчики» утверждают, что решение задачи само собой возникает перед их мысленным взором. В точности так же в голове у Яна рождалась картинка дальнейших событий, с учетом тех или иных условий. Это были не просто предположения — перед ним словно прокручивался фрагмент видеозаписи ближайшего будущего, и Ян совершенно точно знал — попросту видел, что произойдет, если он поступит так или иначе, причем механизм этого процесса был так же необъясним, как «вычисление» правильного ответа в мозгах у «счетчиков». Сам Ян скромно считал, что просто обладает хорошим глазомером в сочетании с неплохой реакцией.

— Может, сойдемся на сотне? — предложил он, чтобы что-то сказать, пока мозг, прощелкав варианты, выдал наилучший, четкий, как в бильярде, расклад — как ему следует действовать, чтобы с наименьшим ущербом для себя прорваться к своей машине. Комбинация усложнялась: выданный сознанием «видеофрагмент» показывал, что у «шестерок» имеются ножи, а усатый босс прячет в кармане пушку, которой, впрочем, не собирается пользоваться. После его следующей реплики «шестерка» слева должен кольнуть «клиента» в бок ножом. Далее они рассчитывают сразу получить «добровольное» пожертвование всех имеющихся у него в наличии средств. «Ну-ну, поглядим», — подумал Ян, в то время как интеллигент в его сознании съежился, отдавая позиции хищнику: сразу обострились запахи, и мир обрел особую резкость.

— Не хочешь дать шест, отдашь все, что ест, — произнес усатый решающую фразу, не подозревая, что именно в ожидании ее лопоухий «клиент» медлит, внутренне держа палец на спусковом крючке: «Схватить руку с ножом, бросить „шестерку“, ломая ему сустав, на напарника, с разворота усатому носком ботинка в голень, потом в три прыжка — к машине, в кресло, зажигание, и поминай, как звали!»

Но нечто неожиданное, то, что Ян называл элементом случайности, или в данном случае это можно было определить как «внешний фактор», вклинилось в ситуацию и поломало заготовленный всеми ее условиями сценарий: щелчок выкидного ножа сопроводился резким звоном металла о металл, нож вылетел из державшей его руки и, сверкнув хищным лезвием, упал на тротуар. Ян, весь внутренне собранный, настроенный на небольшую потасовку, не успел мгновенно переключиться и сообразить, что, собственно, происходит — не так часто сбивалась намеченная его глубинным аналитиком программа действий. Тем временем события продолжали разворачиваться по непредвиденному сценарию.

— Ты… — начал усатый, опуская руку в тот карман, где у него лежала пушка. Но ни достать ее, ни что-либо добавить к сказанному он не успел, так как в следующую секунду ему срезало ус — буквально сбрило начисто, как лишнюю деталь ухоженного фасада: правый ус продолжал сидеть на своем месте, а левый оторвался и улетел с резким свистом, как грач по осени. Усатый машинально ощупал губу, где среди оставшихся редких волосков обозначилась сочащейся кровью длинная царапина. Остальные замерли, тревожно водя глазами — статисты, растерявшиеся во время отрепетированной сцены.

Ян тоже растерялся, хотя суть происходящего была ясна: они находятся под прицелом, и тот, кто держит их на мушке, обладает потрясающей меткостью. Либо — что казалось очень маловероятным — гениально мажет. «Это явно тебя не касается, тем не менее и ты сейчас представляешь собой мишень», — зашуршали мурашки, прогулявшись туда-обратно вдоль позвоночника. Собственная спина показалась Яну в этот миг отменным стендом для стрельбы, установленным прямо на линии огня самолично им, идиотом.

Молодой сделал осторожный шаг в сторону — Ян понял, что он собирается бежать под защиту припаркованных машин. Сам он только и мечтал о том, как бы поскорее и понезаметнее нырнуть в свою тачку, однако понимал, что в его положении лучше стоять на месте и не дергаться, чтобы не схватить нечаянную пулю. Дальнейшие события блистательно это подтвердили: парень не успел еще донести ногу до асфальта, как ему оторвало мочку уха — ни звука выстрела, ни даже отдаленного хлопка при этом слышно не было, просто на шею бандита брызнуло алым, пуля просвистела в каких-то сантиметрах от лица Яна, чуть оросив его щеку чужой кровью и уронив ему на плечо какую-то кровавую ошметку. Пострадавший, вскрикнув, зажал остаток уха ладонью, меж пальцев тут же заструился красный ручеек. Кажется, на сей раз стреляли с другой точки.

— Уходи, — процедил усатый, то есть теперь точнее было бы сказать — одноусый. Ян с начала стрельбы еще не сделал ни одного движения и теперь решил, что его хотят подставить, а заодно и проверить, сможет ли он дойти невредимым до своей машины. С другой стороны, стрелки вполне могли отпустить его с места событий как непричастное лицо, а впечатление складывалось такое, что здесь разыгрывается заключительный акт чьей-то вендетты и всем собравшимся уготована медленная мучительная смерть путем отстреливания различных органов, начиная с самых незначительных — вроде усов или ушей. Не исключено также, что наглых «мойщиков» просто решили припугнуть конкуренты. В любом случае Яну разумнее было бы не торчать здесь пугалом на линии огня, а уносить ноги, пока его не изрешетили те или другие.