Ярослав Веров - Как он был от нас далёк

– Где мы? – поинтересовалась Таня.

– У меня дома, – ответил он.

– А в каком… районе?

Вадим посмотрел на нее изучающе и помедлил, прежде чем ответить:

– Ты хочешь спросить, далеко ли мы от фронта?.. Не бойся. Далеко.

Тане опять не понравился его тон. И не потому, что спаситель вдруг перешел на «ты». Как еще пилоту-испытателю, может быть, даже – инженеру, с ней, девятнадцатилетней девчонкой, разговаривать? Нет, ее коробило равнодушие, с каким Вадим произносил слово «фронт», словно его лично не касалось то, что стало огромным горем и тяжким испытанием для всего советского народа.

– Я и не боюсь, – сказала она. – Я хотела на фронт попроситься, радисткой, но не успела уехать в Ленинград. Немцы перерезали все дороги… Спасибо, что выручили, товарищ Вадим. Буду вам безмерно благодарна, если поможете добраться до Ленинграда…

– Это очень непросто сделать, Таня, – отозвался Вадим.

– Что, у вас в районе не найдется полуторки, чтобы подвезти меня до ближайшей станции? Или хотя бы – подводы! – удивилась Таня.

– Ты не поверишь – не найдется, – сказал он. – Ни полуторки, ни подводы…

– Ну, ничего страшного, – отмахнулась она. – Если надо, я пешком дойду… Вы только скажите, куда идти.

– Давай, прежде всего, дойдем до дома… Признаться, я проголодался. Да и переодеться нужно… Тебе, кстати, тоже не помешает.

Это было уже откровенным хамством. Чем ему ее платье не годится? Но Вадим не обратил внимания на ее надутые губы. Он смотрел на аппарат, все еще висящий в небе. Таня невольно тоже посмотрела вверх и только сейчас обратила внимание на то, что день уже клонится к вечеру. Солнце скрылось за щетиной далекого леса. Небо потускнело. С озера потянуло прохладой. Тане стало зябко в легкомысленном платьице «в горошек», и ей сразу захотелось оказаться в доме, окна которого ловили последние малиновые отблески заката. Вадим вздохнул и решительно направился к тропинке, что петляла между сосен и вела вокруг озера. Таня засеменила следом.

– Послушай, Таня, – сказал Вадим, не оборачиваясь. – Ты девушка умная и храбрая, поэтому, надеюсь, не слишком удивишься тому, что увидишь в моем доме.

– А что я там увижу? – спросила Таня, которой снова стало не по себе.

Собственно, что она знает об этом Вадиме? Что от него ни на бричке, ни на полуторке до ближайшей станции не добраться? Что домработница у него вроде как из «бывших»? Да аппарат этот. Она же на две минуты прикорнула – а выходит, весь день продрыхла. «Классового врага – чую лучше пирога!» – любила загнуть Валька, подруга из общаги. Так то – Валька. А ей еще разбираться, как она вообще в эту переделку угодила.

– В моем доме много различных… изобретений, что ли, – пояснил Вадим. – Они помогают мне в быту и в работе… Надеюсь, тебе они тоже понравятся.

– Понравятся, – откликнулась Таня. – Я люблю технику.

– Вот и славно…

Весь остальной путь они молчали.

Чудеса начались, едва хозяин дома вступил на крыльцо. Осветились окна, распахнулись входные двери. Незнакомая Тане, но приятная мелодия зазвучала тоже сама собой. В просторной прихожей стены, оказывается, сплошь украшены картинами, а она с утра-то и не заметила. Их встречала Асель. Женщина, как и утром, приветливо улыбнулась и произнесла тем же грудным голосом:

– Добро пожаловать!

– Привет! – буркнул Вадим, не обращая на столь ослепительную красоту внимания. – Полагаю, вы уже знакомы с Таней. Помоги ей переодеться к ужину… Да и сам ужин подавай…

– Слушаюсь, – смиренно отозвалась красавица и присела в старомодном реверансе.

И удалилась.

– Это ваша жена? – шепотом спросила Таня.

Вадим вытаращил на нее глаза, потом рассмеялся.

– Скажешь тоже, – проговорил он. – Это моя… гм… домработница…

– Такая-то красавица!

– Кто красавица? – изумился Вадим. – Асель?! Старая кокетка, излишне озабоченная своей внешностью…

– Ну, знаете ли! – возмутилась Таня. – Ей от силы двадцать пять… И потом, о женщине так не говорят!

– Асель не женщина, – сказал. – Она гинедроид семнадцатого поколения…

– Кто-кто?

– Человекоподобная машина.

– Ой!

– Если быть совсем точным – автомат субэлектронный, сокращенно – АСЭЛ.

– Но она… Она же как живая…

– Это только внешние проявления, – сказал Вадим. – На самом деле, отличий между нами и ней больше, чем между нами и, скажем… трактором.

– Не понимаю… Это что, как у Чапека? Работарь?

– Работарь… – Вадим будто покатал слово на вкус. – Это надо бы у отца уточнить. Возможно, некоторые аналогии… Слушай, давай так условимся. Сначала ужин, а потом расспросы.

– Да, конечно… Извините.

– Не извиняйся… И давай перейдем на «ты» оба.

– Хорошо.

Вадим заглянул в глаза оцепеневшей девушки и сказал назидательным тоном:

– Неприязнь к субэлектронным автоматам сродни расовой и национальной ненависти. Ты же… как там это… ты же комсомолка, Таня!

– Я и не думала… – пробормотала она.

Впрочем, заминку в слове «комсомолка» – заметила.

Асель вернулась, протянула руку – Таня слегка отшатнулась, но гинедроид всего лишь приглашала следовать за ней в комнату.

Наверное, через полчаса, не раньше, Таня вошла в столовую, с новой прической и переодетая в черное вечернее платье. Следом шла Асель, гордая своим творением. С порога Таня обратила внимание, что столовая в отличие от ее комнаты притворяется обыкновенной гораздо меньше. Здесь имелось много самых удивительных предметов, смысл и назначение которых на глазок определить невозможно. Вадим сидел за столом странной, извилистой формы, перед ним стояла овальная тарелка, похожая на блюдо для рыбы, наполненная желтоватыми палочками. Вадим, уткнувшись в пухлую, набитую закладками книгу, брал эти палочки и со смачным хрустом грыз. Заслышав шаги, он оторвался от чтения.

– Наконец-то, – не слишком приветливо сказал Вадим. – Я тут хлебешками брюхо набиваю, а жаркое тем временем стынет.

Таня уселась на свободный стул – скорее кресло – и робко оглядела сервировку. Похоже, что к ужину Вадим ждал не меньше дюжины гостей – столько здесь было всего. Асель замелькала белыми, холеными руками барыни, подвигая хозяину и гостье тарелки, приборы, накладывая яства, которые язык не поворачивался назвать едой. Таня всего лишь раз была в ресторане, однажды ее пригласил в «Асторию» военный, но и там не было такой роскоши сервировки и разнообразия блюд. Все оказалось невероятно вкусным, но при этом не скапливалось усыпляющей тяжестью в желудке.

Вадим поглядывал на гостью исподтишка, чему-то улыбаясь. Потом собственноручно взял графин с темно-вишневой жидкостью и наполнил два бокала.