Рэй Брэдбери - Ветер (пер. Л. Жданова)
— Герб! Я уже который раз звоню. Как там у вас, Герб?
— Ты о чем?
— Гости ушли?
— Черта с два, тут…
— Болтаете, смеетесь, играете в карты?
— Да-да, но при чем…
— И ты куришь свою десятицентовую сигару?
— Да, черт возьми, но…
— Здорово, — сказал голос в телефоне. — Ей-богу, здорово. Хотел бы я быть с вами. Эх, лучше бы мне не знать того, что я знаю. Хотел бы я… да-а, еще много чего хочется…
— У тебя все в порядке?
— Пока что держусь. Сижу на кухне. Ветер снес часть передней стены. Но я заранее подготовил отступление. Когда сдаст кухонная дверь, спущусь в подвал. Посчастливится, отсижусь там до утра. Чтобы добраться до меня, ему надо весь этот чертов дом разнести, а над подвалом прочное перекрытие. И у меня лопата есть, могу еще глубже зарыться-
Казалось, в телефоне звучит целый хор других голосов.
— Что это? — спросил Герб Томпсон, ощутив холодную дрожь.
— Это? — повторил голос в телефоне. — Это голоса двенадцати тысяч, убитых тайфуном, семи тысяч, уничтоженных ураганом, трех тысяч, истребленных бурей. Тебе не скучно меня слушать? Понимаешь, в этом вся суть ветра, его плоть, он — полчища погибших. Ветер их убил, взял себе их разум. Взял все голоса и слил в один. Голоса миллионов, убитых за последние десять тысяч лет, истязаемых, гонимых с материка на материк, поглощенных муссонами и смерчами. Боже мой, какую поэму можно написать!
В телефоне звучали, отдавались голоса, крики, вой.
— Герб, где ты там? — позвала жена от карточного стола.
— И ветер, что ни год, становится умнее, он все присваивает себе — тело за телом, жизнь за жизнью, смерть за смертью.
— Герб, мы ждем тебя! — крикнула жена.
— К черту! — чуть не рявкнул он, обернувшись. — Минуты подождать не можете! — И снова в телефон: — Аллин, если хочешь, чтобы я к тебе сейчас приехал, я готов! Я должен был раньше…
— Ни в коем случае. Борьба непримиримая, еще и тебя в нее ввязывать! Лучше я повешу трубку. Кухонная дверь поддается, пора в подвал уходить.
— Ты еще позвонишь?
— Возможно, если мне повезет. Да только вряд ли. Сколько раз удавалось спастись, ускользнуть, но теперь, похоже, он припер меня к стенке. Надеюсь, я тебе не очень помешал, Герб.
— Ты никому не помешал, ясно? Звони еще.
— Попытаюсь…
Герб Томпсон вернулся к картам. Жена пристально поглядела на него.
— Как твой приятель, этот Аллин? — спросила она. — Трезвый еще?
— Он в жизни капли спиртного не проглотил, — угрюмо произнес Томпсон, садясь. — Я должен был давно поехать к нему.
— Но ведь он вот уже шесть недель каждый вечер звонит тебе. Ты десять раз, не меньше, ночевал у него, и ничего не случилось.
— Ему нужно помочь. Он способен навредить себе.
— Ты только недавно был у него, два дня назад, что же — так и ходить за ним все время?
— Завтра же, не откладывая, отвезу его в лечебницу. А жаль человека, он вполне рассудительный…
В половине одиннадцатого был подан кофе. Герб Томпсон медленно пил, поглядывая на телефон, и думал: «Хотелось бы знать — перебрался он в подвал?»
Герб Томпсон прошел к телефону, вызвал междугородную, заказал номер.
— К сожалению, — ответили ему со станции, — связь с этим районом прервана. Как только починят линию, мы вас соединим.
— Значит, связь прервана! — воскликнул Томпсон. Он повесил трубку, повернулся, распахнул дверцы стенного шкафа, схватил пальто.
— Герб! — крикнула жена.
— Я должен ехать туда! — ответил он, надевая пальто.
Что-то бережно, мягко коснулось двери снаружи.
Все вздрогнули, выпрямились.
— Кто это? — спросила жена Герба.
Снова что-то тихо коснулось двери снаружи.
Томпсон поспешно пересек холл, вдруг остановился.
Снаружи донесся чуть слышный смех.
— Чтоб мне провалиться, — сказал Герб.
С внезапным чувством приятного облегчения он взялся за дверную ручку.
— Этот смех я везде узнаю. Это же Аллин. Приехал все-таки, сам приехал. Не мог дождаться утра, не терпится рассказать мне свои басни. — Томпсон чуть улыбнулся. — Наверное, друзей привез. Похоже, их там много…
Он отворил наружную дверь. На крыльце не было ни души.
Но Томпсон не опешил. На его лице появилось озорное, лукавое выражение, он рассмеялся:
— Аллин? Брось свои штуки! Где ты? — Он включил наружное освещение, посмотрел налево, направо. — Аллин! Выходи!
Прямо в лицо ему подул ветер.
Томпсон минуту постоял, вдруг ему стало очень холодно. Он вышел на крыльцо. Тревожно и испытующе поглядел вокруг.
Порыв ветра подхватил, дернул полы его пальто, растрепал волосы. И ему почудилось, что он опять слышит смех. Ветер обогнул дом, внезапно давление воздуха стало невыносимым, но шквал длился всего мгновение, ветер тут же умчался дальше.
Он улетел, прошелестев в высоких кронах, понесся прочь, возвращаясь к морю, к Целебесу, к Берегу Слоновой Кости, Суматре, мысу Горн, к Корнуоллу и Филиппинам. Все тише, тише, тише…
Томпсон стоял на месте, оцепенев. Потом вошел в дом, затворил дверь и прислонился к ней — неподвижный, глаза закрыты.
— В чем дело? — спросила жена.
---Ray Bradbury. "The Wind" [The Valley of the Winds], 1943
В сборнике "Канун всех святых. Рассказы", СПб.: Азбука, 2000 г.
Перевод Л. Жданова
Сканы любезно предоставлены Like Indigo
Первая публикация в журнале "Weird Tales", March 1943[1]
Примечания
1
Обложка журнала "Weird Tales", March 1943
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
