Рэй Брэдбери - Сборник 13 КОШКИНА ПИЖАМА

– Уолтер, – говорила мать. – Что это за запах? Что это у тебя на лице?

– Ничего, мам, ничего.

Ничего? Он прошел по песку, остановился у зеленой воды, вынул из кармана один из флаконов, вылил тонкое колечко белесоватого вещества в ладонь и размазал его по лицу и рукам. Он мог бы, как ворон, лежать сегодня у моря весь день, чтобы солнце вытравливало добела его темную кожу. Может, ему нырнуть в волны, чтобы они хорошенько перелопатили его, как стиральная машина перелопачивает какую-нибудь темную тряпку, а потом выкинули бы его, задыхающегося, на песок сохнуть и жариться на солнце, пока на песке не останется один тонкий скелет, словно остов какого-то доисторического животного – белый, как мел, свежий и чистый.

"Результат ГАРАНТИРОВАН", – гласили красные буквы на этикетке. Это слово пылало в его мозгу. ГАРАНТИРОВАН!

– Уолтер, – опешив, скажет мать. – Что с тобой случилось? Ты ли это, сынок? Господи, ты белый, как молоко, сынок, белый, как снег!

Было жарко. Уолтер приостановился у дощатой дорожки и снял ботинки. За его спиной от ларька с хот-догами доносились волны разогретого воздуха, запахи лука, горячих булочек и франкфуртских сосисок. Из окошка выглянул человек с изрытым оспинами потливым лицом и посмотрел на Уолтера: Уолтер, отводя взгляд, смущенно кивнул. Через минуту дверца ларька хлопнула, и Уолтер услышал звук решительно приближающихся шагов. Человек остановился, глядя в упор на Уолтера: в одной руке у него была серебряная лопаточка, на голове – засаленный и серый поварской колпак.

– Шел бы ты отсюда, – сказал он.

– Простите, сэр?

– Я сказал, пляж для ниггеров вон там. – Человек кивнул в том направлении, не сводя при этом глаз с Уолтера. – Я не хочу, чтобы ты тут ошивался.

Уолтер удивленно смотрел на этого человека.

– Но это же Калифорния, – возразил он.

– Ты что, препираться со мной вздумал? – спросил тот.

– Нет, сэр, просто я сказал, что мы не на Юге, сэр.

– Где я, там и Юг, – отрезал человек и пошел назад к своему ларьку, там он шлепнул несколько бургеров на решетку и яростно припечатал их своей лопаткой, сверля Уолтера огненным взглядом.

Уолтер неторопливо повернул свое длинное тело и зашагал к северу. Диковинность и необычайность этого пляжа нахлынула на него волной прибоя и мелкого текучего песка. Дойдя до самого конца дощатой дорожки, он остановился и осторожно посмотрел на лежащего человека.

На белом песке в свободно изогнутой позе растянулся белый парнишка.

В огромных глазах Уолтера блеснул огонек удивления. Белые вообще все странные, но этот был страннее их всех, вместе взятых и завернутых в один кулек. Не сводя с него глаз, Уолтер похлопал одной коричневой ногой о другую. Похоже, белый парнишка чего-то ждал здесь, лежа на песке.

Он то и дело бросал нахмуренный взгляд на свои руки, поглаживал их, заглядывал себе через плечо, осматривая спину, пристально смотрел на свой живот и крепкие, стройные ноги.

Обеспокоенный, Уолтер сошел вниз с дощатой дорожки. Он сделал несколько осторожных шагов по песку и, с надеждой и тревогой облизнув пересохшие губы, встал над белым парнишкой, отбрасывая на него свою тень.

Белый мальчик лежал, безвольно раскинувшись, как марионетка без своих веревочек, совершенно расслабленный. Длинная тень легла на его руки, и он поднял на Уолтера спокойный взгляд, затем посмотрел в сторону, затем снова на Уолтера.

Уолтер подошел поближе, застенчиво улыбнулся и уставился куда-то вдаль, словно белый мальчишка смотрел вовсе не на него.

Паренек усмехнулся:

– Привет.

– Здорово, – очень тихо отозвался Уолтер.

– Отличный денек.

– Похоже на то, – улыбаясь, сказал Уолтер. Но с места не сдвинулся. Он стоял, держа свои длинные, тонкие пальцы на боках и предоставив ветру гулять в убористых рядах своих черных волос, пока наконец, белый паренек не сказал:

– Плюхайся рядом!

– Спасибо, – ответил Уолтер, немедленно повинуясь.

Паренек окинул взглядом все вокруг.

– Сегодня здесь маловато ребят.

– Лето кончилось, – осторожно заметил Уолтер.

– Да. Уроки начались неделю назад.

Они помолчали.

– Ты уже закончил школу? – спросил Уолтер.

– Да, в июне. Все лето работал, не было даже времени сходить на пляж.

– А теперь наверстываешь упущенное?

– М-да. Только вот не знаю, удастся ли загореть за две недели. В начале октября мне надо ехать в Чикаго.

– А-а-а, – понимающе кивнул Уолтер. – А я-то каждый день смотрел на тебя и думал, что ты тут делаешь.

Паренек вздохнул, лениво откинув голову на скрещенные руки.

– Что может быть лучше пляжа. Тебя как зовут? Меня – Билл.

– А я Уолтер. Привет, Билл.

– Здорово, Уолт.

На берег набежала тихая, сверкающая волна.

– Значит, тебе нравится пляж? – спросил Уолтер.

– Конечно, видел бы ты меня позапрошлым летом!

– Готов поспорить, ты тогда весь сгорел, – сказал Уолтер.

– Черта с два, я никогда не сгораю. Я только чернею и чернею. Становлюсь черным, как ниг… – Белый парнишка запнулся и умолк. На лице вспыхнул розовый румянец. – Я становлюсь совершенно черным, – неуверенно закончил он, от смущения не глядя на Уолтера.

Тряхнув головой, Уолтер тихонько, почти грустно рассмеялся, показывая, что не обратил внимания на обидные слова.

Билл с удивлением посмотрел на него:

– Что тут смешного?

– Ничего, – ответил Уолтер, глядя на бледные длинные руки, едва загорелые ноги и белый живот паренька. – Абсолютно ничего.

Билл растянулся, словно белый кот, стараясь вобрать в себя побольше солнца, чтобы оно прогрело каждую его расслабленную косточку.

– Сними рубашку, Уолт. Погрейся на солнышке.

– Нет, не могу, – сказал Уолтер.

– Почему?

– Я обгорю, – ответил Уолтеp.

– Ха! – воскликнул белый паренек. И тут же, спохватившись, быстро отвернулся, заткнув себе рот ладонью. Он потупил взгляд, потом снова поднял глаза. – Прости, я думал, ты шутишь.

Уолтер опустил голову, моргая своими длинными красивыми ресницами.

– Все в порядке, – сказал он. – Я знал, что ты так подумаешь.

Билл посмотрел на Уолтера, как будто видел его в первый раз. Не зная, куда деваться от смущения, Уолтер подсунул свои голые пятки под ягодицы, потому что они показались ему вдруг поразительно похожими на коричневые галоши, коричневые галоши, потрепанные бурей, которая будто так и не началась толком.

Билл смутился.

– Я никогда об этом не задумывался. Я не знал.

– Да-да, мы тоже обгораем, – сказал Уолтер. – Стоит мне только скинуть рубашку, и – бац! – я уже весь в волдырях! Честное слово, мы обгораем.

– Черт бы меня побрал, – сказал Билл. – Черт меня дери. Я должен был это знать. Похоже, мы не слишком задумываемся о таких вещах.