А. Азимов - Роботы утренней зари

Через полчаса Бейли добрался до входа в Город. Внутренне он уже весь напрягся, не зная, что его ожидает. Вполне возможно, что на этот раз ему не повезет.

Он дошел до границы между Городом и простирающейся перед ним местностью — стены, отделяющей хаос от цивилизации, и положил руку на сигнальную пластинку. В стене открылся узкий проем. Как обычно, он не стал ждать, пока она откроется полностью, а проскользнул в щель, когда она стала достаточно широкой. Р.Джеронимо шел следом.

Постовой полицейский выглядел испуганным, как всегда в тех случаях, когда кому-нибудь надо было пройти в Город. Каждый раз одно и то же: недоверчивый, особенно внимательный взгляд, рука на бластере, впечатление совершенной неуверенности… Бейли хмуро предъявил свою карточку, постовой отдал честь. Дверь за Бейли захлопнулась, и Город, как обычно, стал для него олицетворением всей Вселенной. Бейли снова окунулся в несмолкающий гул различных работающих механизмов и запах испарений человеческих тел, зная, что вскоре перестанет слышать и ощущать как то, так и другое. В мягком искусственном освещении не было ничего от меняющейся яркости местности вне Города, местности, с ее зелеными, коричневыми, голубыми и белыми красками, куда изредка вторгались красный и желтый цвета. Здесь не было ни ветра меняющихся направлений, ни жары, ни холода, ни постоянной угрозы дождя, здесь царило устойчивое постоянство неощутимых воздушных потоков; комбинация температуры и влажности их была настолько приспособлена к потребностям человека, что не ощущалась вообще.

Так было всегда. Он снова вернулся в Город, как в материнское лоно, вернулся доверчиво и радостно. Бейли знал, что человечество возникло из такого лона, так почему бы и ему не вернуться обратно?

Но всегда ли должно быть так? Всегда ли он будет чувствовать себя дома только в Городе?

Он стиснул зубы. Что толку думать об этом? Он спросил робота:

— Ты доехал до этого места на каре, парень?

— Да, хозяин.

— Где он сейчас?

— Не знаю, хозяин.

Бейли обернулся к постовому:

— Офицер, этот робот подъезжал сюда два часа назад. Что случилось с каром, на котором он прибыл?

— Сэр, я заступил на пост меньше двух часов назад.

В самом деле, спрашивать было глупо.

Люди в каре не знали, долго ли робот будет искать Бейли, и не стали ждать.

Бейли подумал было, не позвонить ли в Управление, но там ему наверняка скажут, чтобы он ехал экспрессом — это быстрее.

Его смущало только присутствие робота. Ему не хотелось ехать с ним в экспрессе, но и нельзя было допустить, чтобы робот шел пешком через враждебно настроенные толпы. Выбора не было.

Город располагался на площади в пять тысяч квадратных километров; на расстояние свыше четырехсот километров протянулись пути экспресса, еще большая протяженность путей приходилась на долю фидера. Вместе они обслуживали более двадцати миллионов жителей. Чрезвычайно сложная транспортная сеть существовала на восьми уровнях, где были сотни чередований различных степеней сложности. Как полицейский детектив, Бейли считал, что знает их все, и он действительно знал их. Отведи его с завязанными глазами в любую часть Города, сними повязку — и он, не спрашивая никого, найдет дорогу. Стало быть, не могло возникнуть и вопроса, как добраться до Управления.

Для этого нужно было выбрать одну из восьми подходящих дорог, и Бейли задумался только, где сейчас будет меньше народу.

Думал он не больше секунды.

— Пошли со мной, парень.

Робот послушно зашагал сзади.

Они сели на проходивший фидер. Бейли не стал садиться — ехать было недолго — и взялся рукой за вертикальный шест. Робот ждал знака Бейли, чтобы взяться за тот же шест. Ему можно было и не держаться — роботу не трудно сохранить равновесие — но Бейли не хотел, чтобы его случайно оттеснили от робота.

Он отвечал за робота и не хотел рисковать своим карманом, если с Р.Джеронимо что-нибудь случится.

На борту фидера было несколько человек, и все они с интересом поглядывали на робота. Заметив это, Бейли строго посмотрел на одного, особенно любопытствующего, и тот смущенно отвел глаза.

Настал момент сходить, и Бейли подал знак роботу. Фидер как раз дошел до надвигавшихся дорожек, ближайшая шла с той же скоростью, так что офицеру не требовалось замедлять ход. Бейли и робот спустились по ней до пересечения с дорогой экспресса, а затем поднялись к скоростной дорожке, шедшей вдоль экспресса.

Услышав крик: «Робот!», он уже точно знал, что может сейчас произойти. Выше и ниже двигавшейся полосы собралась группа молодежи, робот попадет там в ловушку и в результате с грохотом полетит вниз. Если же появится полицейский, любой юнец будет уверять, что робот налетел на него, и мальчишку, без сомнения, отпустят.

Бейли быстро прошел между первым юнцом и роботом, шагнул в сторону на более быструю дорожку и поднял руку, как бы защищаясь от усилившегося ветра. Парнишка оказался каким-то образом столкнутым на более медленную дорожку, к чему не был готов, но удержался на ногах и дико закричал:

— Эй!

Его друзья остановились, быстро оценили ситуацию и сменили направление.

— На экспресс, парень.

Бейли быстро прошел через толпу стоявших пассажиров, толкая Р.Джеронимо перед собой; нашел свободное место на верхнем уровне, взялся за шест, крепко наступил на ногу робота, и снова начал пресекать все попытки праздных зевак пялить глаза на робота.

Оба вышли возле Управления. Бейли сдал робота в дверях и получил расписку.

Он тщательно проверил дату, время и серийный номер робота и положил расписку в сумку. До конца дня надо будет проверить, чтобы передача была зарегистрирована компьютером.

Теперь он мог идти к комиссару — а он знал комиссара. Любая оплошность Бейли будет достаточной причиной для понижения в должности. Он был тяжелым человеком, этот комиссар, и прошлые служебные успехи Бейли рассматривал как личное оскорбление.

Комиссара звали Уилсон Рот. Он занимал этот пост два с половиной года, с тех пор, как Джулиус Эндбер вышел в отставку, когда шум, вызванный убийством космонита, утих, и можно было спокойно уйти.

Бейли так и не примирился с этой заменой. Джулиус, несмотря на все свои недостатки, был не только начальником, но и другом, Рот же был только начальником, он даже не был уроженцем этого Города, его перевели сюда из другого района Земли.

Рот не был ни слишком высоким, ни слишком толстым, но голова у него была большая, и, казалось, сидит она на слегка наклонившейся вперед от туловища шее. От этого он выглядел тяжелым: тяжелое тело, тяжелая голова. Даже полуопущенные веки казались тяжелыми.