Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 17

Имея дело с инопланетянином, мы общаемся не с чужаком, не с незнакомцем, а с чем-то очень близким нам самим. Если оно кажется нам отвратительным, оно, вероятно, думает то же о нас. Но под внешними признаками всегда можно найти некий базис для взаимопонимания или хотя бы симпатии.

Я уже долгие годы мечтаю написать — и, наверное, так и не напишу, — рассказ о том, что природа всегда придумает какой-нибудь фактор выживания. Мы стали доминирующим видом, потому что эволюция развила в нас разум. Мы стали доминировать, потому что используем орудия. А где-нибудь на другой планете другой вид мог найти другое применение своему разуму, так и не открыв орудий. Через пару миллионов лет эволюция может породить новый фактор выживания, который будет превосходить разум настолько же, насколько разум превосходит все остальное, и нужда в разуме отпадет — при условии, конечно, что наш вид доживет до этого, не вымерев от иных причин. Вопрос, который я себе задаю и на который не могу ответить: что может быть больше разума? Думаю, никто не может ответить на этот вопрос. Но я совершенно уверен, что подобная перемена произойдет. Эволюция постоянно тасует карты, создавая и отбрасывая новые факторы выживания.

К.: Этого вопроса вы касались в «Операции "Вонючка"». Скунс Вонючка не может использовать орудия — он к этому не приспособлен. Но он разумен и может влиять на окружающую среду другими способами. Собаки в «Городе»[8] тоже не используют орудий, но тоже разумны. Мы используем орудия, потому что мы к этому генетически приспособлены. Но это вовсе не обязательно правильно по отношению к другим видам.

С.: Совершенно верно. Ключевое слово здесь — «разум».

Л.: «Пересадочная станция»[9], за которую вы получили «Хьюго»[10], просто превосходна в этом отношении. Вы вывели множество инопланетян, уродливых внешне, но настолько мудрых, что впечатление от внешности пропадает.

С.: Я рад, что вам нравится этот роман. Я считаю его одним из трех моих лучших. Но, пиши я его сегодня, я изменил бы его. Мне жаль, что один из персонажей совершенно лишен характеристик, которые его бы оправдывали.

К.: Ну бывают же на свете злодеи, и неважно, люди это или инопланетяне.

С.: Вы правы, но уж больно он у меня черно-белый вышел. Мне следовало показать, что, хотя он злодей и принес немало вреда всей Галактике, но в собственных-то глазах, в своей системе ценностей он прав! Правда, в сцене, когда Энох стоит над трупом злодея, он немного размышляет на эту тему, но явно недостаточно.

Л.: Некоторые говорят, что «Мастодония»[11] — это просто переделанный «Необъятный двор»[12].

С.: Это, конечно, неправда. Есть общие типы персонажей — пес, деревенский дурачок, бобыль — но сюжет полностью отличается. Основная идея «Мастодонии» — как можно получать прибыль из путешествий во времени. Сафари для охоты на динозавров вовсе неплохой способ.

Вообще же самым большим туристским аттракционом во времени была бы сцена распятия, в основном потому, что мы народ, движимый и заторможенный верой. Некоторые из нас не сомневаются, что все случилось именно так, как описано в Библии, другие сомневаются, происходило ли это вообще. Я как-то поразмыслил над этим и понял, что ни одна из крупнейших религий мира не хотела бы, чтобы кто-либо отправился посмотреть на распятие Христа. Не из-за отсутствия веры, но все же — к чему рисковать разрушением мифа, складывавшегося веками? Они бы, наверное, закупили этот участок истории целиком и перекрыли бы на нем движение.

К.: Вы же знаете, как возмущаются некоторые люди, когда выпускают очередной фильм о жизни Христа, потому что этот фильм не соответствует их личным верованиям.

С.: Именно так.

К.: Я поняла, что вы подразумеваете под выражением «движимый верой», но что значит «заторможенный верой»?

С.: Думаю, нам всем было бы намного лучше, если бы мы не цеплялись так за свою религию. Вам это может показаться странным, но я бывал в маленьких городках, где ненависть между католиками и протестантами настолько сильна, что протестант не купит ничего у торговца-католика и не обратится к католику-врачу, и наоборот.

К.: И ни тот ни другой не пойдут к еврею.

С.: Порой и так. Просто стыдно, что в конце двадцатого века еще есть такие места и такие люди. Думаю, я объяснил, что подразумеваю под словами «заторможенные верой».

К.: Я вижу две интерпретации: или мы теряем способность верить, или наша вера ограничивает наше восприятие мира, потому что мир якобы обязан укладываться в рамки нашей веры.

С.: По-моему, многие люди просто загоняют себя в религию своей интерпретацией событий.

К.: Согласна.

Л.: Я тоже. Религия для многих — просто способ избежать ответственности.

К.: «Дьявол заставил меня это сделать».

С.: Вот-вот, или оправдание собственным предрассудкам.

К.: В странах, где сильна католическая церковь, она решает за всех людей, даже не католиков, пользоваться ли им противозачаточными средствами, и тому подобное.

Л.: Но вернемся к теме. Во многих рассказах у вас фигурируют деревенские дурачки. У вас на это есть какая-то причина?

С.: Да нет, не то чтобы я был с ними хорошо знаком, хотя почти в каждой деревне есть свой дурачок — а в Миннеаполисе дураков много, — просто у меня есть теория, что эти так называемые дурачки, которых мы пытаемся приспособить к обществу и учим в спецшколах, на самом деле не менее способны, чем мы; просто мы не понимаем, что это за способности, а они не знают, как их использовать. Мы на самом деле тормозим их развитие, забивая им головы своими идеями, когда им нужно просто сочувствие. Если бы мы оставили их в покое, то, возможно, поняли бы, как они мыслят. И мы могли бы многому от них научиться, потому что они на свой лад не глупее нас.

К.: Мы пытаемся научить их думать по-нашему, а это все равно, что сделать из меня сталевара — лучше от этого никому не становится.

С.: Вот хороший пример. Мой сын, неплохой инженер-химик, от рождения левша. Когда он пошел в школу, преподавательница пыталась переучить его писать правой рукой, пока я не явился в школу и не прочел ей и директору вслух, что говорит по этому поводу закон. Он до сих пор левша, и это ему ни в коей мере не мешает. Кстати, именно из-за этого я впервые обратил внимание, как много талантливых людей среди левшей.

К.: Сейчас уже выпускают парты для левшей.