Николай Басов - Рождение гигантов

Вылетели минут через десять. Рост с сожалением подумал было, что так и не узнал, какие новости о Лагере способна ему сообщить Сонечка, которая в силу близости к постоянному месту обитания пленных пурпурных должна была знать о них больше всех, кроме, может быть, постоянно обитающих в этом самом Лагере стражников, которые давно, наверное, уже превратились просто в наблюдателей, не вмешивающихся в жизнь малопонятных и не склонных к лишним контактам с людьми губисков.

Потому, кажется, и не стал настаивать, чтобы Лада подождала его для этого разговора с Пушкаревой.

Лада по неизвестной причине продолжала злиться. Рост ее не слишком понимал, и, может быть, зря. Что-то такое с ней происходило, причем это касалось и его, не слишком сильно, не радикально, но все-таки… Он размышлял о том, что, возможно, это ошибка, но почему-то решил, что на эту ошибку Лада каким-то образом рассчитывает… Или надеется, что Ростик не станет ее слишком уж внимательно читать.

– Ты остановиться в городе где думаешь? – спросил Пестель, который своей нескладной и еще более худой, чем в юношеские годы, фигурой устроился сразу за креслами пилотов, в пушечной башенке.

– Как это? – удивился Ростик. – Дома, конечно.

– Не повезло тебе, – оповестил Жорка. – Таисия Васильевна опять укатила к своим любезным лошадям. У них сейчас сезон спаривания в полном разгаре.

– Жалко, – откровенно признался Ростик. – Я маму уже больше года не видел.

– Машину починю, – вдруг «снизошла» Лада, – и смотаемся на пару часов. Для наших забот – невелика потеря.

Ростик хотел было ответить, что два часа – это не то, чего он хочет. Что ему важно поймать маму, когда она наливает ему чай с вишневым вареньем, или даже вовсе приготовила бы вишневый компот, пусть и из сушеных ягод, и чтобы она была спокойной, милой, расслабленной, в знакомом с детства халате и шерстяных вязаных носках, в которых давала своим ногам отдохнуть. Но так ничего и не сказал.

– Лихо ты гонишь, – похвалил Ладу Пестель. – Я так уже не могу.

– Если ты уравновесишь машину, отправившись в трюм, тогда еще быстрее пойдем, – отозвалась пилотша.

– Ты чего такая? – поинтересовался Ростик.

И вдруг она… В общем, у нее произошел какой-то всплеск, да так, что у Роста в прямом смысле слегка поплыла голова. Оказывается, Лада уже давно хотела его, хотела близости и любви, мечтала о ласке и страсти… А он почему-то этого не замечал или сознательно отгородился… И вот теперь, когда они летели в Боловск, где у Ладки кто-то был на примете, она боялась, что не выдержит, что… изменит ему в самом простом значении этого слова. Ну не привыкла она к воздержанию или была слишком уж сильной и накачанной физически девицей, не могла с собой не считаться.

Любила Ростика так, что у нее даже тепло вдоль позвоночника разливалось, когда она о нем думала или просто видела неподалеку… И боялась, что не сумеет сдержаться.

«Эх, девушка, – грустно подумал Ростик, и понял, что он от этого своего нечаянного открытия еще больше от нее отдаляется, – отпустить бы тебя, как птичку, но разве ты уйдешь? Так и будешь мучаться, плохо про себя думать, про меня тоже, и если не сумеешь держать себя в руках, только хуже все станет».

Он так задумался, что даже не понял, о чем она его спрашивала.

– Что?

– Может, не будем пока к аэродрому рулить? Я туда и завтра смотаюсь, профилактика – это не слишком сложно… А если что-то не будет получаться, возьму другую лодочку, не хуже этой. Даже еще лучше может обернуться, эта как-то нос по-дурацки опускает, что-то у нее с передними блинами.

– Ты к тому, что хочешь сесть перед его домом и побездельничать? – спросил Пестель.

– Ванну я хочу, причем настоящую, с мылом, и чтобы он мне горячую воду подливал, когда она остынет.

Ростик хмыкнул, что касается того неизвестного «на примете», то она себя победила, как привыкла побеждать всегда, как все люди здесь, в Полдневье, научились справляться с собой.

Город вывалился на них довольно неожиданно, Рост и забыл, что он стоял на небольшой возвышенности и потому в плоском мире Полдневья бывал виден издалека, но выпрыгивал, как из засады – весь и сразу, видный до отдаленных домишек, особенно с высоты. Рост посмотрел на Острохатки, показавшиеся ему странно разросшимися, на Бобыри, бывшие некогда простым хутором, а теперь потихоньку жиреющей пристройкой к заводу, и повернулся к Пестелю.

– Город разрастается.

– Нет, просто почему-то строить стали шире, с огородами, с участками не только для цветов или огурчиков. Теперь чуть не каждый собственную латифундию пытается устроить.

– Жрать хочется, вот и строят, – уронила Лада. – Это вы, служивые, о таких мелочах не думаете, а люди, почитай, не каждую весну, когда запасы кончаются, едят досыта.

– Мы-то – служивые, а ты кто? – съязвил Пестель.

Лада хмуро посмотрела на него, изогнув лебединую и не слишком чистую шею, потом нехотя отозвалась:

– А я, может, тоже о своем хозяйстве мечтаю.

– Давай, хозяйка, – приказал Ростик, – вон к тем развалинам. Домой позже полетим.

Он указал на почти уже не возвышающиеся среди каких-то рытвин груды мусора, бывшие некогда хрущевками, в стороне от красивого, издалека даже щегольского строения, в котором обитали Шир Гошоды, который эти полурастения-полулюди и выстроили в их городе как базу своей Боловской колонии.

Они приземлились. Лада сумела между рытвин и остатков стен найти едва заметную площадочку, покрытую лишь подтаявшим снежком и грязью. Рост с охотой выпрыгнул из машины. Почему-то сидеть рядом с женщиной, когда она так явственно обдавала его жаром своих мыслей и полуподавленных желаний, было трудновато.

За ним следом, с меньшей ловкостью, из невысокого антиграва выполз, пригибаясь, Пестель. А ведь когда-то он входил в волейбольную сборную города, вспомнил Ростик, и уж в чем-чем, а в неуклюжести замечен не бывал.

– Где будем смотреть? – спросил он.

– Какая разница?.. Вот плиты сломаны, – указал Пестель на обломки в полусотне шагов от места их посадки. – Там все видно.

Лада тоже спустилась за землю, удерживая полетный шлем в руке. Ее волосы стали какими-то слишком длинными… для нормального служаки.

Пестель вдруг убежал вперед, видимо, хотел найти наиболее доказательный скол бетонных плит. Ростик негромко проговорил:

– Лад, а воды я тебе подолью сколько угодно. Мама наших домашних бакумуров в ежовых рукавицах держит, они дров не пожалеют, все устроят в лучшем виде.

– Почувствовал, чертяка, – с чувством проговорила девушка. – Вот за это я тебя и боюсь, Гринев.

Пестель выскочил из-за соседней, боком стоящей плиты в мелких керамических квадратиках и взмахнул рукой: