Эдгар Берроуз - Обратно в каменный век

Существо поднесло фон Хорста к своей чудовищной пасти, и он вдруг почувствовал острую боль в шее, у основания мозга. Боль была кратковременной, а потом все его тело как будто онемело. Рептилия разжала свои когтистые лапы и бросила фон Хорста в разомкнутое пространство круга. Он увидел, как она подпрыгнула, расправила крылья и вылетела из отверстия кратера.

Глава II

Яма ужаса

Когда фон Хорст, лежа в этой сумрачной пещере смерти, оценил ситуацию, он пожалел, что не покончил жизнь самоубийством, ведь у него была такая возможность. Теперь он был беспомощен. Ужас рос в нем, и он почувствовал, что сходит с ума. Он попытался подвигать рукой, но, казалось, у него нет рук. Он не чувствовал их, впрочем, как и остальные части тела. Только голова была живой. Повернув ее, он увидел, что его положили в разрыв круга. Напротив, с другой стороны разрыва, лежало тело мужчины, и рядом лежал мужчина. Затем его внимание было привлечено треском и стуком. Он покрутил головой, чтобы посмотреть, кто еще был жив в этом зале смерти.

Его взгляд упал на непонятный предмет, лежавший за ним. Он раскачивался взад и вперед и из него доносились какие-то звуки. Они становились все громче и настойчивее, наконец, в нем появилась трещина, и оттуда высунулась голова. Это была миниатюрная копия ужасной головы создания, принесшего его сюда. Загадка непонятных предметов была решена — это были яйца огромной сумчатой рептилии; но для чего в пещере нужны были тела?

Завороженный фон Хорст наблюдал, как ужасное маленькое существо выбиралось из яйца. Наконец, оно выпало на пол кратера, где замерло на некоторое время, как бы набираясь сил. Затем оно встало на четыре ноги, после этого оперлось на хвост и расправило крылья, а потом упало на скорлупу своего яйца и сожрало ее. Съев скорлупу, рептилия направилась к телу, лежавшему с края разрыва, и тут же резкий крик сорвался с губ мужчины, которого фон Хорст посчитал мертвым. Наполненные ужасом глаза и движения мышц лица отражали усилия, которые прилагал этот человек, чтобы заставить свое тело двигаться. Но эта попытка была безуспешной.

Ужасный детеныш набросился на тело и принялся пожирать его, и хотя жертва не могла чувствовать боль, ее крики продолжали сотрясать стены конуса. Другие люди, лежавшие по кругу и дожидавшиеся той же участи, тоже начали истошно вопить. Тут фон Хорст впервые осознал, что все они были живыми и парализованными, подобно ему самому. Он закрыл глаза, чтобы избежать ужасного зрелища, но уши он закрыть не мог.

Он повернул голову к человеку, лежавшему справа от него, и открыл глаза. Он увидел, что этот человек молчит и смотрит на него, не отрывая глаз. Это был молодой мужчина с копной угольно-черных волос, с красивыми глазами и правильными чертами лица. Он излучал силу и тихое достоинство, — это понравилось фон Хорсту; его также привлекло то, что человек не поддался охватившей всех истерии. Лейтенант улыбнулся ему и кивнул. На мгновение изумление коснулось лица мужчины, после этого он тоже улыбнулся и заговорил, обращаясь к фон Хорсту на языке, непонятном для европейца.

— Извини, — сказал фон Хорст, — но я не понимаю тебя.

Собеседник также покачал головой, показывая, что не знает его языка.

Они улыбнулись друг другу; их связывала общая судьба. Фон Хорст чувствовал, что теперь он не один, что рядом с ним надежный товарищ.

Когда он снова взглянул на новорожденную рептилию, ее жертва уже была полностью съедена: не осталось ни одной кости, а существо с набитым брюхом и ползло в круг солнечного света под отверстием кратера и заснуло.

Жертвы умолкли и снова лежали как мертвые. Время шло, но фон Хорст не мог даже представить, сколько все это длилось. Вскоре ему удалось заснуть. Его разбудило хлопанье крыльев, и, подняв глаза, он увидел влетавшую в кратер взрослую рептилию.

Она принесла очередную жертву — антилопу; фон Хорст смог наконец увидеть, что проделывает со своими жертвами это мерзкое существо. Держа животное в когтистых лапах, оно проткнуло шею антилопы острым, похожим на иглу языком, после чего положило беспомощное животное слева от фон Хорста.

Между тем события шли своим чередом. Из яиц, сложенных у стенок конуса, вылуплялись все новые новорожденные, поедали скорлупу, пожирали свои жертвы (причем выбирали ее всегда в конце разрыва справа от фон Хорста), спали на солнечном свету и улетали прочь, очевидно, чтобы уже никогда не вернуться; взрослый тродон — так, оказалось, называли рептилию, прилетал с новыми жертвами, парализовывал их, укладывал их с краю разрыва слева от фон Хорста и улетал. Смерть все ближе подбиралась к лейтенанту.

Время от времени он обменивался улыбками с человеком справа от него, иногда они разговаривали, каждый на своем языке. Сам звук их голосов звучал дружески и успокаивающе. Как фон Хорсту хотелось побеседовать с ним, тогда они были бы избавлены от одиночества. Должно быть, та же мысль приходила в голову и другому, и тот первый постарался преодолеть языковой барьер. Один раз, когда фон Хорст повернулся к нему, он сказал:

— Дангар, — и указал на себя подбородком. Он повторил это несколько раз.

Наконец, фон Хорсту показалось, что он понял значение этого слова.

— Дангар? — уточнил он у собеседника.

Мужчина улыбнулся, кивнул и произнес слово, которое, очевидно, показывало, что собеседник понял его правильно. После этого фон Хорст несколько раз произнес свое имя, указывая на себя так же, как Дангар.

Итак, Дангар учил фон Хорста своему языку; а так как последний уже владел пятью языками внешнего мира, новый давался ему легко, хотя между этим и знакомыми ему языками не было ничего общего.

Обучение продвигалось с удивительной скоростью, как казалось фон Хорсту, пока он не осознал, что в мире без времени они могли провести за этим занятием недели, месяцы или даже годы по земным меркам.

Наконец, они с Дангаром смогли беседовать достаточно легко и быстро. Между тем тродоны продолжали поедать животных и людей. Скорбная очередь приближалась. Первым должен был умереть Дангар; следующим шел фон Хорст.

Наконец, между Дангаром и тем, кто должен был быть съеден, осталось всего две жертвы.

— Мне будет жаль покидать тебя, — сказал пеллюсидарец.

— Я недолго буду оставаться в одиночестве, — напомнил ему фон Хорст.

— Да. Что ж, лучше умереть, чем быть здесь, вдали от своей страны. Я бы хотел, чтобы мы выжили; тогда я смог бы вернуться с тобой в страну Сари. Это прекрасная земля холмов, лесов и плодородных земель; там много дичи; она лежит недалеко от великого Люрель- Аза. Я был там, на острове Анорок, где правит король Джа. Тебе бы понравилась Сари. Девушки там прекрасны. Одна из них ждет меня, но я уже никогда не вернусь к ней. Она будет печалиться, но… — тут он вздохнул, — она переживет это, и кто-то другой возьмет ее в жены.