Петр Заспа - Аэронавт

Аншеф Станислав перекинулся понимающим взглядом с генералом инфантерии Казимиром и улыбнулся одними уголками рта.

– Многих приговорили, святой отче?

– По мне, так бы всех! Но, я полагаю, господа, вы явились ко мне, для того чтобы кое-кому подарить жизнь? На многих не рассчитывайте. Готов отдать вам не больше пяти. Да и то, я могу простить лишь тех крестьян, что охотились в императорском лесу. Остальные – отпетые преступники. Сами понимаете, таким дорога только в объятия Толстой Берты.

Аббат Симеон вскользь взглянул на реакцию генералов, затем тяжело вздохнул и, закатив глаза к исписанному святыми ликами своду, горестно изрёк:

– Прими, Господь, их заблудшие души.

Генерал Казимир нервно кашлянул в кулак, затем, заскрипев высокими сапогами с отвёрнутыми ботфортами, подошёл к столу и, склонившись, попытался заглянуть в бегающие глаза святого отца:

– Ваша святость, позволю вам напомнить, что идёт война. Будь сейчас мир, я к вам ходил бы только на проповедь. Но фронту нужны люди, и я вынужден просить вас помиловать будущих солдат. Князь Станислав не даст соврать! – Генерал кивнул на аншефа, призывая его в свидетели. – Даже тайная инквизиция испытывает затруднения с человеческим материалом. А уж фронт перемалывает людей как жернова!

– Да какие это люди! – Аббат устало рухнул в кресло и швырнул на стол кипу дел. – Ну взгляните сами, господа! Это же никчёмный мусор! К чему они вам?

– Исключительно для нужд княжества! – мгновенно отреагировал тайный инквизитор, заранее державший на языке такой ответ и лишь ожидавший подходящего момента. – Генерал Казимир прав. Идёт война, и фронту как никогда нужны солдаты! Ваша святость, вспомните былые времена. Да разве кто говорил вам хоть слово, когда раньше на день Святого Влада наша площадь утопала в крови? Никогда! Вы всегда сами были для приговоренных и прокурором, и судьёй, и душеприказчиком. Но сейчас ваш приговор им вынесет фронт. Поверьте – это лишь небольшая отсрочка.

Аббат нервно дёрнул ворот сутаны и неожиданно вскочил с налившимся кровью лицом:

– Не дам! Во все времена Святая церковь решала – кому жить, а кому нет! Так будет и на этот раз!

Но и аншеф так просто сдаваться не собирался. Хмурясь и сжимая сплетённые в замок побелевшие пальцы, он взял небольшую паузу, затем мрачно, с угрозой в голосе, произнёс:

– Боюсь, ваша святость, что вам придётся считаться и с нашим мнением. Княжество Дакия невелико, и при желании даже тайная весть уже через неделю может стать достоянием всего народа. А от Дакии таким вестям и к столице России долететь недолго. А вы же знаете, как скверно Санкт-Петербург относится к нашим обрядам? Тем более, что сейчас у нас гостит августейшая особа.

Святой отец Симеон бросил на генералов испепеляющий взгляд, затем, выдавив вымученную улыбку, спросил:

– Но ведь вы не сделаете этого? Я всегда знал вас как истинных патриотов нашей маленькой Родины. Наши обряды мы пронесли сквозь века. И чьими бы вассалами мы ни были, но свои обычаи мы хранили всегда…

Экскурс в историю княжества Дакии аббату не дал продолжить ударивший в дверь лакей.

– Командэр Юлиус просит соизволения присутствовать!

– Пусть войдёт! – выкрикнул аншеф Станислав.

– Это лишнее, – поморщившись, попытался воспротивиться отец Симеон.

Сейчас он и так был в меньшинстве, отражая напор двух генералов. А теперь придётся противостоять троим. Но аншеф тайной инквизиции оставался непреклонен:

– Зови, зови, милейший! Отчего же, ваша святость, вы так противитесь визиту моего сына? Возможно, Юлиус тоже желает выразить своё мнение об истории нашего княжества и войне, которая стучит в ворота Дакии. В отличие от вас, аббат Симеон, он видит врага едва ли не каждый день. Пусть в этом замке и вы хозяин, но даже императоры не смели отказывать нашему знатному роду Гоге…

– Да пусть войдёт! – безнадёжно махнул лакею аббат, лишь бы прервать эту невыносимую тираду о знатности рода тайного инквизитора.

Командэр Юлиус вышколенно щёлкнул подбитыми каблуками и, лихо кивнув, застыл, ожидая приглашения принять участие в разговоре.

«Хорош! – невольно восхитился князь Станислав собственным сыном. – Высок, строен! Благороден лицом и в манерах. Форма сидит безукоризненно. Туго накрахмаленный воротник рубахи, подчёркивая длину шеи, доходит до самых щёк. Бордовая венгерка с алой шнуровкой на груди облегает как влитая. Золотые эполеты горят даже в тусклом свете апартаментов аббата. Одно слово – ястреб! Пора, пора тебе, сынок, примерять эполеты алюминиевые, да привыкать к новому званию гранд-командэра!»

– Входи, входи, Юлиус! – пошел навстречу князь. – А мы тут как раз мило беседуем с аббатом Симеоном… о чём же? – Тайный инквизитор искусно изобразил забывчивость и неожиданно вскрикнул: – Ах, ну конечно! Под нами, в подвалах аббатства вашей святости, находится больше полусотни узников, которых не хватает на полях сражений! Дайте им шанс искупить свою вину кровью и, таким образом, сполна рассчитаться с церковью.

– Да о каком долге вы говорите, господа? – Аббат неохотно сел в кресло, уже догадавшись, что перед ним разыгрывают заранее подготовленный спектакль. Он взял сверху стопки несколько папок и, швыряя веером на стол, начал перечислять: – Дезертир, дезертир, ещё дезертир, казнокрад, конокрад! А этот и вовсе прислуживал венграм. Генерал Казимир, вы хотите таких солдат? Зачем им помилование, если они снова от вас сбегут?

– У меня не сбегут! – улыбнулся командэр Юлиус. – Даже на моём дирижабле сейчас нехватка двенадцати аэронавтов! И это при том, что на «Августейшей династии» совершает прогулки сам великий князь Александр! А что же тогда говорить о других дирижаблях нашего воздушного флота? Отдайте мне этих дезертиров, и уже через месяц я вам доложу, что никого из них не осталось в живых. Век аэронавта короток, ваша святость.

Аббат, чувствуя, что проигрывает, решил временно отступить и, рассмеявшись, поднял руки:

– Сдаюсь, сдаюсь, господа! Если уж сам великий князь… Вам, командэр, я рад бы помочь! Так ведь вам не каждый и подойдёт?

– Да, я отбираю только тех, кто не боится высоты, – поклонился командэр Юлиус.

– А с чего вы взяли, что таковые найдутся в моих подвалах? – радостно вскочил аббат, почувствовав, что ещё не всё потеряно.

– Таких я определяю с помощью несложного испытания. Дайте мне посмотреть на тех, что у вас есть.

– Пусть будет по-вашему. Но не более десяти человек! И то исключительно ради великого князя Александра.

– А как же я? – напомнил о себе генерал Казимир.