Роман Злотников - Время Вызова. Нужны князья, а не тати

— Ну… — Господин Бальтазар задумчиво вытянул губы и покосился на пару «шкафов», маячивших в углу балкона, на оцепление, на лафет с гробом и скорбную процессию, серой безликой змеей огибающую гостиницу и устремляющуюся в сторону Красной площади, прислушался к раскатам траурной музыки, прерываемым голосом диктора, с непередаваемой вселенской скорбью повествующим о том, что «проводить товарища Леонида Ильича Брежнева в последний путь пришли руководители партии и правительства, товарищи…», и… довольно улыбнулся.

— Да в общем-то нравится. Потрясающе перспективный материал! Очень легко будет работать. С ними же вообще ничего не происходит по их собственной воле. С ними все случается. — Он улыбнулся немного снисходительно. — Смешно… Их крутит и вертит по тому, что они называют собственной жизнью, похлеще, чем осенний лист, сорванный ветром. И, что самое интересное, во всем этом виноваты они сами. Поскольку забыли, что человек должен сам держать в руках нити своей судьбы. И если вручает ее кому-то другому, то делает это с ясной головой и пониманием того, зачем он это делает и кому он ее вручает. А они отказались от этого права.

— А разве во всем остальном мире не так? — нейтрально осведомился господин Каспар.

— Не-э-эт, — мотнул головой господин Бальтазар, — не так. — Тут он запнулся, покосился на господина Каспара и усмехнулся. — Ах, вот вы о чем… ну, тогда не совсем так. Такого абсурда нет нигде. Посудите сами. Они не живут, они доживают] До получки, до отпуска, до пенсии, до… понедельника. — Тут он весело рассмеялся. — Да, я забыл, они же не зарабатывают, а получают! Да-да, тут так и говорят. Сколько ты получаешь! Совершенно забыв о том, что получать можно только милостыню или подачку, но не то, что ты действительно заработал. Здесь носят, едят, пьют не то, что хотят, а то, что достали, то, что, — господин Бальтазар презрительно сморщил нос, — выкинули] Они вечно борются то «с», то «за», то «против». Все вместе… в едином строю… все как один… гневно отвергнем… горячо поддержим… И в то же время основной доблестью здесь является неучастие. Вернувшись из «единого строя», где «весь советский народ плечом к плечу» борется, скажем, за урожай, на свою собственную кухню, они хвастаются друг перед другом тем, что не подписали или не присутствовали на профсоюзном собрании, не рассказали начальству или не сообщили в соответствующие органы. Они — люди НЕ. — Тут господин Бальтазар усмехнулся и закруглил свой монолог несколько более игривым тоном: — Вернее, два последних слова вполне можно поменять местами. Так будет вернее… А знаете, что самое интересное? Они сами хотят перемен. — Он восторженно закатил глаза. — Я уже давно не встречал такого яростного желания перемен. Причем дело даже не в том, что они надеются, что перемены будут к лучшему… — Он весело рассмеялся. — Наивные, за столько тысячелетий люди так и не смогли понять, что перемены НИКОГДА не бывают к лучшему… Но эти просто хотят перемен. Любых!

— И вы принесете им их?

— Да, — господин Бальтазар выпрямился, — я помогу им получить то, чего они так страстно желают. А именно — ОГРОМНЫЕ перемены. Во всем: в образе мыслей и образе жизни, в одежде, в привычках, в моральных нормах, в жизненных и карьерных перспективах… Более того, в этом Творении от меня будет намного меньше, чем от художника в любой его картине или от композитора в любой музыкальной пьесе. Они сами все это с собой натворят. — Тут господин Бальтазар расхохотался во все горло и закончил тоном, в котором опытное ухо смогло бы различить намеки на то, что произносимая фраза, скорее всего, цитата: — И так им, сволочам, и надо! Не так ли, мой друг Мельхиор?

Когда у столика появился третий, никто не заметил. Впрочем, судя по реакции двух собеседников, они не только не удивились его появлению, но вроде как были совершенно уверены, что он здесь…

Тот, кого назвали Мельхиором, не торопился с ответом. Он поднял чашку с дымящимся кофе, поднес ко рту, сделал маленький глоток и вновь поставил чашку на столик. И лишь после этого кивнул:

— Да, вы правы, для большинства… э-э-э… живущих, как правило, перемены действительно будут казаться чем-то ужасным. А вот для тех, кто способен и хочет стать… это еще как посмотреть. Когда мы стояли у тех яслей в Вифлееме, тоже ведь было ясно, что мир ждут перемены. И какие! И кто скажет, что мы были не правы?..

— Ох уж мне эта ваша любовь к парадоксам, — с этаким ленивым раздражением произнес господин Бальтазар и откинулся на спинку, а затем, покосившись на чашку кофе, задумчиво произнес: — Может быть, и мне заказать кофе?

— Не советую, — усмехнулся господин Каспар, — здесь подают преотвратный кофе.

— Ну… — рассмеялся господин Бальтазар, — я не думаю, что это будет для нас такой уж проблемой. — Он повернулся к одному из «шкафов»: — Эй, капитан.

Тот быстро подскочил к столу.

— Слушаю, товарищ генерал! — Его лицо излучало самую ярую исполнительность. Что это был за генерал и кто были его гости, он представлял смутно, но в том, что это именно генерал и еще какие-то важные шишки чуть ли не из самого политбюро, был уверен совершенно твердо. Хотя вздумай кто спросить, откуда у него эта самая уверенность…

— Принесите-ка нам кофе.

— Кофе?! — На сумрачном лице капитана нарисовалось удивление. — Так это… закрыто все. Вы ж сами распорядились. Похороны же…

— Ну так пусть откроют. Тем более что процессия уже прошла, так что смысла мерзнуть… — И он передернул плечами.

— Слушаюсь, — с натугой произнес капитан и быстренько испарился.

— Но ведь перемен-то жаждут не только те, кто способен и хочет стать, а все, — продолжил господин Бальтазар, повернувшись к Мельхиору.

— А они просто еще не знают, что такое стать. Они думают, что уже стали. Уже выросли, поумнели и что-то значат… — грустно произнес господин Каспар и добавил: — Как и везде.

— Ну-у, зная вас, я думаю, вы снова надеетесь, что на этот раз у вас получится заметно лучше, чем раньше, — повернулся к нему господин Бальтазар.

— Да, — кивнул господин Каспар, — а иначе зачем все?

— И… это связано с этой вашей ненаписанной книгой? — Он кивнул на красный картонный переплет с золотым тиснением.

— И с этим тоже.

— И какие шансы на то, что ее все-таки напишут?

Господин Каспар улыбнулся и пожал плечами. На этот вопрос отвечать было необязательно. Потому что он скрывал в себе другой, намного более важный, о том, возможна ли та еще несуществующая страна…