Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

При упоминании сестры он нахмурился и смутился. Но снова покачал головой и твердо сказал:

– Не могу! Дедушка я, Дедушка Мороз…

Посох нацелился на меня.

И я ударил. Рефлекторно. Одной лишь Силой, не разбирая и не выбирая, сметая Морозова с пути и… И не знаю, что именно. Отбрасывая глубже в Сумрак? Растирая в пыль?

Морозов исчез.

Я постоял немного в сером мареве Сумрака озираясь. Покачал головой.

Да что ж я за идиот такой? Ольга ведь говорила – не в Сумраке…

Я вышел наружу – и увидел Ольгу. Она стояла на берегу и курила, разглядывая поле боя. Под ее взглядом снег сминался, сдвигался и прикрывал опаленные проплешины.

– Ольга… – негромко сказал я.

– Убил? – спокойно спросила она.

– Я… не знаю. Он исчез!

– Ты ударил сумасшедшего человека в Сумраке чистой Силой, – сказала Ольга. – Убить ты его не мог, успокойся, он считал себя вечным. Ты просто перевел его в… э-э… состояние символа. В состояние чистой идеи. Сумеречной функции.

Я постоял, осмысливая.

– Так что, я сделал его настоящим Дедом Морозом? – спросил я.

– На некоторое время – без сомнения, – кивнула Ольга. – Уж не знаю, надолго ли. На сто лет, на двадцать, на год. Но у нас теперь есть Дед Мороз.

– Зачем? – воскликнул я. – Ольга, ты мне морочила голову! Ты хотела, чтобы это сделал я! Зачем?

– Чтобы был подарок… подарки, – ответила Ольга. – Новый год – это всегда подарки… Тебя отвезти домой?

С набережной призывно прогудел автомобиль. Судя по всему, это была старая «Волга» Гесера. Тоже мне, еще один показушник, будто не может ездить в нормальном, современном автомобиле…

– Сам доеду, – ответил я.

Несмотря на Новый год, несмотря на удивительное приключение, я был зол. Гесер и Ольга разыграли меня втемную в каких-то своих играх.

И не в первый раз…

…Домой я добрался без четверти двенадцать. Таксиста найти удалось не сразу, а такого, чтобы согласился везти за вменяемые деньги, – еще более не сразу. Хорошо Темным – они бы просто приказали, а я так не могу.

Самое обидное, что никакого подарка, конечно, я найти уже не успевал. Проболтался весь день на задании, явился к бою курантов и выступлению президента… хорош муженек…

Я уже открывал дверь подъезда, когда за спиной раздалось гулкое и добродушное:

– Ты был в этом году хорошим мальчиком?

– Не очень, – ответил я. Обернуться – или не стоит? Что может спровоцировать больного, ставшего «ожившим символом»?

Морозов – или теперь уже просто Мороз? – снова засмеялся.

– Ничего, ничего. Ты был хорошим. Не шали!

Только тогда я и рискнул обернуться – чтобы обнаружить за спиной развеивающийся снежный вихрь, маленький сугроб непривычно чистого для Москвы снега, а на снегу – букет роз и бутылку шампанского.

Вот те раз.

Я получил подарок от Дедушки Мороза, которого сам же и сохранил. Подарок для женщины, которую люблю.

Может быть, про этот подарок говорила Ольга.

Может быть, и меня в будущем году ждет подарок?

Я взял букет, шампанское и побежал вверх по лестнице – к Светлане, которая уже открывала дверь.

Владимир Покровский

Петропавловский монастырь и его призраки

В старые-престарые времена, когда Вселенная была такой маленькой, что ее можно было объехать всего за несколько тысяч лет, у одного человека случилось горе – погибла его невеста, девушка невиданной красоты и характером очень добрая. Только странная очень, такая странная, что нигде больше такую странную девушку нельзя было найти, даже и пытаться не стоило. Человека того Петропавлом звали. Уж от чего погибла та девушка, неизвестно, известно только, что никак не мог Петропавел справиться со своим неизбывным горем, болел душою и друзей отсылал прочь, чтобы одному оставаться и боль свою никому ее не показывать.

И вот, не в силах справиться с горем, решил он покинуть дом свой и уединиться, да так, чтобы никто никогда не нашел его. С тем купил он небольшую монастырскую планету в самом отдалении мира и прилетел туда, чтобы уединиться. Прибыл и увидел, что обманул его планетопродавец. Монастырей на той планете, что купил Петропавел, давно не было, и даже в прежние времена всего один монастырь там был, на горе стоял, да и тот оказался пустой. А поодаль поселение обнаружилось, где жили, надо понимать, монашеские потомки.

Не были они ни злые, ни добрые, ни умные, ни глупые, ничего о том не знали, что вокруг делается, даже того не знали, что планету их купил себе Петропавел. Ничего у них не было, кроме крыши над головой, овощей со злаками в огородах да скотины на пастбищах, но говорили они, что человеку больше ничего и не нужно. А росту малого были, чуть не вдвое меньше, чем Петропавел.

В Бога они верили, но в какого-то другого Бога, понапридумывали всякого про него, чего в Книге никогда не было, с тем и жили.

Пришел Петропавел к ним как-то, хотел посмотреть, что за люди живут там. Они встретили его, ничего не сказали, только детей попрятали от него да смотрели на него долго. Петропавел сказал им: «Здравствуйте, я новый хозяин монастыря», а они опять промолчали, только головами покачивали да смотрели во все глаза. Нехорошо стало Петропавлу от тех взглядов, и он ушел.

Не нашел уединения Петропавел в монастыре, где обосновался жить в одиночестве, хоть и пустой стоял монастырь тот. Уже сто, а может быть, и двести лет не жили в том монастыре люди, но не обветшал без жильцов дом. И сад в запустение не пришел, потому что все службы в доме исправны были – и снаряд для ухаживания за садом, и ремонтные снаряды, и кухонный, и даже для уборки. Старые они были, но дело делали, пожаловаться нельзя. А вот Мозг домовой, что всеми этими снарядами управлял, тот имел внутри себя нарушение. Снарядами он управлял исправно и вежлив был до изысканности, одна беда – призраков напускал.

Это есть такая болезнь у Мозгов-управителей – призраков напускать. В учебниках даже написано про нее, только ее на самом деле уже и в те давние времена полностью извели, потому что ежегодно приходили и проверяли каждый Мозг. Только вот у этого монастырского Мозга давно не было тех проверок, то ли сто лет, а то ли двести, вот и заболел он. Но он не сильно огорчался из-за своей болезни, с призраками ему было даже интереснее свои столетия в одиночестве проводить. А были то даже не призраки вовсе, а так, простые изображения шагающие – может, из других миров занесенные, что порознь с нами стоят, а может, просто рожденные недугом Мозга.

У Петропавла с призраками иные отношения были – не жаловал их Петропавел. Он уединения искал, покупая ту планету, чтобы с горем своим наедине остаться, мешали ему призраки. Не был никто из тех призраков ни уродлив, ни зол сверх меры, никакой другой манерой не устрашали, а, напротив, отличались видом благопристойным и благостным. Если бы кто захотел, можно было бы даже на иконах их лица изображать. Наверное, потому, что домом их был монастырь. Но Петропавлу мешали они чрезмерно. Заходили в его комнату не спросясь, разговоры между собой заводили, непонятные, но скабрезные. Погонит их Петропавел, бывало, прочь, а они через минуту опять тут. И голоса у них были очень громкие.