Майкл Крайтон - Затерянный мир

В дальнем ряду взметнулась нетерпеливая рука. Малкольм досадливо нахмурился. Институтская традиция гласила, что все вопросы задают после доклада, перебивать лектора считалось верхом неприличия.

– У вас есть вопрос? – спросил Малкольм.

В конце зала поднялся молодой человек тридцати лет с небольшим.

– Собственно, скорее возражение, – заявил он.

Он был смуглым и худым, одетым в рубашку и шорты цвета хаки. По манере одеваться и двигаться сразу было видно – аккуратист и педант. Малкольм вспомнил его – Левайн, палеонтолог из Беркли, который приехал в институт на лето. Ян ни разу не разговаривал с ним, но знал о репутации Левайна: он считался лучшим палеонтологом своего поколения, а возможно, и лучшим во всем мире. Но в институте его недолюбливали за напыщенность и надменность.

– Я согласен, – сказал Левайн, – что окаменелости не помогут установить причину вымирания. Отчасти потому, – объясняют нам ваши тезисы, – что причиной вымирания было поведение... по костям не узнаешь, как вело себя животное. Но я не согласен, что эти поведенческие тезисы невозможно проверить. На самом деле выводы напрашиваются сами собой. Хотя, возможно, вы пока об этом не думали.

Зал затаил дыхание. Малкольм сдвинул брови. Признанный математик не привык, чтобы его обвиняли в изложении непродуманных идей.

– Объяснитесь, – попросил он.

Левайн, казалось, остался равнодушным к напряжению, которое охватило весь зал.

– Пожалуйста. В меловой период динозавры распространились по всей планете. Мы находим их останки на каждом континенте и в каждой климатической зоне, даже в Антарктиде. Далее. Если причиной вымирания динозавров действительно послужило их поведение, а не череда катастроф, болезни или смена растительности, или какое-либо другое распространенное объяснение, выдвинутое ранее, то мне кажется сомнительным, чтобы это поведение изменилось сразу и повсеместно. В свою очередь, это значит, что где-то на планете могли остаться живые динозавры. Почему вы не пытались их найти?

– Попытайтесь сами, – холодно ответил Малкольм, – если вам это интересно. И если некуда девать свое время.

– Нет-нет, – спокойно сказал Левайн, – я вполне серьезно. Что, если динозавры не вымерли? Если они до сих пор существуют? Где-то в изолированном и отдаленном уголке земного шара.

– Вы имеете в виду «затерянный мир», – заметил Малкольм, и зал понимающе закивал. Институтские ученые разработали подручную терминологию общих эволюционных течений и схем. Это и «гороховое поле», и «конец игры», а также «игра жизни», «затерянный мир», «красная королева» и «черный шум». Так было проще обозначать вехи эволюции. Но все эти понятия...

– Нет, – упрямо повторил Левайн, – в самом прямом смысле слова.

– Тогда вас жестоко обманули, – отмахнулся Малкольм. Он повернулся спиной к залу и медленно подошел к доске. – Итак, прежде чем говорить о колебании жизни на грани хаоса, мы должны начать с вопроса: что является минимальным компонентом жизни? Большинство современных определений жизни учитывает наличие ДНК, но есть два примера, подтверждающие, что это определение слишком узкое. Возьмем вирусы и так называемые прионы, и станет ясно, что жизнь возможна и без ДНК...

В дальнем конце зала Левайн еще мгновение стоял. Потом медленно сел и начал что-то записывать.

Затерянный мир. Гипотезы

Когда лекция подошла к концу, было немногим за полдень. Малкольм заковылял через институтский двор. Рядом с ним шла Сара Хардинг, молодая биолог-практик, приехавшая из Африки. Малкольм знал ее уже семь лет, с тех пор, как в Беркли его попросили оценить ее докторскую работу.

Они резко отличались друг от друга – сутулый и затянутый в черное аскет Малкольм, опирающийся на трость, и стройная, мускулистая Хардинг, пышущая молодостью и энергией. Наряд ее был прост – шорты и футболка да солнцезащитные очки, сдвинутые на лоб. Черные волосы коротко пострижены. Сара занималась африканскими хищниками, львами и гиенами. На следующий день она должна была вернуться в Найроби.

Они сошлись поближе, когда Малкольм был в больнице. Хардинг провела весь отпуск в Остине, помогая Малкольму приходить в себя после многочисленных операций. Казалось, между ними начинался роман, и Ян – закоренелыи холостяк – наконец решил сдаться и остепениться. Но потом Хардинг улетела в Африку, а Малкольм вернулся в Санта-Фе. Что бы ни случилось между ними раньше, теперь они были просто друзьями.

Они обсуждали вопросы, поднятые после лекции. По мнению Малкольма, иных возражений, как те, что прозвучали, он и не ждал: массовое вымирание было необходимо; человечество существует благодаря вымиранию видов в меловой период, когда исчезли динозавры, и млекопитающие смогли выйти на сцену. Один из слушателей выразился еще напыщенней: «Меловой период позволил зародиться нашему чувствительному сознанию!»

– А с чего вы взяли, что люди чувствительны и сознательны? – немедленно парировал Малкольм. – Люди предпочитают никогда не думать сами, им это непривычно. В основном представители нашего вида просто повторяют услышанное... и очень огорчаются, когда наталкиваются на противоположное мнение. Человек отличается не сознательностью, а конформизмом, что подтверждают войны на религиозной почве. Другие животные сражаются за территорию или пищу, но единственное, неповторимое животное под названием «человек» сражается еще и за свою «веру». Дело в том, что вера определяет модель поведения, которая очень важна для эволюции человека. Но когда наше поведение ведет нас прямым путем к вымиранию, бессмысленно говорить о сознании. Мы твердолобые, самодовлеющие конформисты. Любое другое определение нашего вида есть не что иное, как тщеславный самообман. Следующий вопрос.

И сейчас, шагая через двор, Сара вспомнила ответ Яна и рассмеялась:

– Они не ждали такой отповеди.

– Да, это звучало несколько обескураживающе, – согласился Малкольм. – Что поделать?

Он покачал головой:

– Самые блестящие ученые со всей страны и... ни одной интересной идеи. Кстати, что это за тип, который перебил меня?

– Ричард Левайн? – Она снова рассмеялась. – Нахал, правда? Во всем мире его считают занозой в заднице.

– Недурно, – хмыкнул Малкольм.

– Дело в том, что он богат. Знаешь кукол «Бекки»?

– Нет, – глянул в ее сторону Малкольм.

– Ну, в Америке каждая маленькая девочка мечтает о такой. Собственно, это серия кукол – Бекки, Салли, Фрэнсис и еще несколько. Куклы-американки. Левайну досталась по наследству эта фирма. То есть этот засранец – настоящий денежный мешок. И привык с налета получать все, что пожелает.