Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр

Парализатор! Маленький серый раструб дула уставлен прямо на нее. Тут Корделия вспомнила про нейробластер. Пояс барраярца был увешан разными приспособлениями, но кобура нейробластера на правом бедре пустовала — так же, как и кобура плазмотрона на левом.

Он был невысок — примерно с нее ростом, но коренаст и крепок. Черные волосы, тронутые сединой, холодные пристальные серые глаза… По строгим военным меркам Барраяра вид у него был не слишком опрятный — комбинезон измят, непокрытая голова взлохмачена, на правой скуле — свежая ссадина. «Похоже, у него тоже был отвратительный день», — тупо подумала Корделия.

Искристые черные вихри стали расти и снова ее поглотили.

Когда к ней вернулось сознание, вражеских ботинок в поле зрения не было. Где же… Ах, вот он — удобно устроился на поваленном дереве. Она попыталась отвлечься от своего бунтующего желудка, но безуспешно.

Ее начало рвать; барраярец, глянув на это зрелище, пошевелился, но остался сидеть. Когда спазмы утихли, Корделия доползла до ручейка, журчавшего в нескольких шагах, умылась и прополоскала рот ледяной водой.

Почувствовав некоторое облегчение, она села и хрипло осведомилась:

— Ну, что дальше?

Офицер склонил голову, изобразив вежливое приветствие.

— Я капитан Эйрел Форкосиган, командующий барраярским имперским военным крейсером «Генерал Форкрафт». Назовитесь, пожалуйста.

Приятный низкий голос звучал почти без акцента.

— Командор Корделия Нейсмит. Астроэкспедиция Беты. Мы исследовательская группа, — возмущенно подчеркнула она. — Не армейская часть.

— Я это заметил, — сухо проговорил он. — Что стало с вашей командой?

Корделия сузила глаза.

— Разве вас при этом не было? Я работала выше по склону, ассистировала ботанику. — Голос ее тревожно дрогнул: — Вы не видели мичмана Дюбауэра — моего ботаника? Он толкнул меня в это ущелье, когда на нас напали…

— Темноволосый паренек?

Сердце ее оборвалось в тяжелом предчувствии:

— Да.

— Теперь вы ему уже ничем не поможете.

— Убийцы! У него же не было ничего, кроме парализатора! — Она кинула на барраярца испепеляющий взгляд. — Почему на моих людей напали?

Офицер задумчиво похлопал стволом по ладони.

— Вашу экспедицию, — он тщательно подбирал слова, — следовало интернировать, желательно мирным путем, за нарушение барраярского пространства. Имел место конфликт. Мне в спину ударили лучом парализатора. Когда я пришел в себя, ваш лагерь был в том виде, каким вы его нашли.

— Прекрасно. — К горлу подступила желчь. — Очень рада, что Per попал в одного из вас, прежде чем вы его убили.

— Если вы говорите про того беднягу, что остался на поляне, то он не сумел бы попасть и в дом. Не знаю, зачем вы, бетанцы, надеваете военную форму. Подготовка у вас — как у детишек на пикнике. Похоже, ваши звания связаны лишь с размером получаемой платы.

— Он был геолог, а не наемный убийца, — отрезала она. — А что до моих «детишек», так ваши солдаты даже не смогли их поймать.

Брови его сдвинулись, и Корделия прикусила язык. «Великолепно, — подумала она. — Он еще не начал выкручивать мне руки, а я уже разоткровенничалась».

— Да что вы говорите? — отозвался капитан Форкосиган. Он указал на лежавший в ручье разбитый комм. — И какой же приказ вы отдали своему кораблю, когда удостоверились, что ему удалось скрыться?

— Я велела им проявить инициативу, — туманно пробормотала она.

— Самый подходящий приказ для бетанцев, — фыркнул он. — По крайней мере, можно не сомневаться, что они ему последуют.

«Лучше не надо. Так, теперь моя очередь».

— Ладно, я-то знаю, почему нахожусь здесь — а вот вас почему оставили? Разве командир корабля, пусть даже у барраярцев, не слишком важная фигура, чтобы его терять? — Она выпрямилась. — И если Per не мог бы попасть даже в стену дома, то кто попал в вас?

«Вот тебе, довыпендривалась», — подумала она. Парализатор снова нацелился ей в живот. Но барраярец, видимо, не собирался стрелять, а только сказал:

— Это вас не касается. У вас есть еще один комм?

Ого! Не столкнулся ли этот солдафон с чем-то вроде мятежа? Да погибнут все враги!

— Нет. Ваши люди все уничтожили.

— Ничего, — пробормотал Форкосиган. — Я знаю, где взять новый. Вы можете идти?

— Не знаю.

Корделия заставила себя подняться на ноги и прижала руку к раскалывающейся голове.

— Это всего лишь сотрясение мозга, — без тени сочувствия заметил Форкосиган. — Прогулка будет вам на пользу.

— Далеко идти? — охнула она.

— Примерно двести километров.

Корделия снова упала на колени.

— Желаю приятно прогуляться.

— Я прошел бы это расстояние за два дня. Наверное, вам понадобится больше, хотя вы и геолог, или кто там еще…

— Я астрокартограф.

— Встаньте, пожалуйста.

Он снизошел до того, что поддержал ее под локоть, помогая подняться. Казалось, ему почему-то не хочется к ней прикасаться. Она промерзла до костей: тепло его руки ощущалось даже через толстую материю рукава. Форкосиган начал решительно подталкивать Корделию вверх по склону.

— Вы серьезно? — изумилась она. — И что вы собираетесь делать с пленной во время форсированного перехода? А если я размозжу вам камнем голову, пока вы будете спать?

— Я рискну.

Они добрались до края ущелья. Тяжело дыша, Корделия уцепилась за какое-то тоненькое деревцо и с завистью заметила, что Форкосиган даже не запыхался.

— Ну, так. Я никуда не пойду, пока не похороню моих офицеров.

— Пустая трата времени и сил, — раздраженно проговорил он.

— Я не оставлю их на съедение зверям. Понятно? Может, ваши барраярские головорезы лучше умеют убивать, но ни один из них не мог бы умереть более достойно.

Секунду он молча смотрел на нее (лицо его оставалось непроницаемым), потом пожал плечами:

— Хорошо.

Корделия начала пробираться вдоль края ущелья.

— Я думала, это было здесь, — озадаченно сказала она. — Вы его куда-то перетащили?

— Нет. Но в его состоянии нельзя было далеко уползти.

— Но вы же сказали, что он мертв!

— Он почти мертв. Мертв его мозг, хотя тело все еще живо. Видимо, импульс нейробластера не задел мозжечок.

Корделия зашагала по помятой траве, Форкосиган молча следовал за ней.

— Дюбауэр! — Она бросилась к фигуре в бежевом комбинезоне, скорчившейся в папоротниках. Услыхав ее голос, он перевернулся, резко вытянулся, — и вдруг судорога потрясла все его тело; по нему словно пробегали какие-то волны, губы растянулись в странной ухмылке. «Замерз?» — изумленно подумала она, опускаясь на колени, но тут же сообразила, в чем дело. Вытянув из кармана платок, она поспешно сложила его и засунула ему между зубов. Губы мичмана были прокушены во время предыдущих приступов. Примерно через три минуты дрожь прекратилась, он вздохнул и снова обмяк.