Бунт растений - Эдмонд Мур Гамильтон
Хотя для меня, как ботаника, эта тема представляла огромный интерес, у меня было мало времени на ее изучение, поскольку я был занят подготовкой к экзаменам в своем классе. У меня были основания полагать, что доктор Хольм внимательно изучил её, и хотя я не видел его в последующие несколько дней, я слышал, что он был очень занят. Однако, за исключением нескольких ботаников, подобных ему, на все более заметные изменения растений в те дни мало кто обращал внимание. Их было достаточно, чтобы с тревогой наблюдать за странным состоянием кустов, покрытых усиками, за отсутствием листьев на них, восклицать по поводу отсутствия корней у садовых растений, беспокоиться о странном поведении урожая, заливаться смехом при виде медлительных усиков, перемещавшихся вслепую, ощупью, мучительно, и маленьких растений, бесконечно медленно ползущих по почве. Но удивление, беспокойство и смех – все, что вызывали эти явления, являвшиеся, неведомо для всех нас, первыми предвестниками грядущего ужаса – первыми далекими вспышками молний, вызванными надвигающейся бурей паники, ужаса и всесокрушающего рока.
2
Всего через пять дней после заявления доктора Хольма на народы земли обрушился ужас Хартвилла.
Оглядываясь сейчас на тот кошмар, я думаю, что особенно страшным его сделала полная неожиданность. Доктор Хольм, действительно, в своем заявлении признал, что великие изменения в растительной жизни Земли могли бы продолжаться в невообразимых масштабах, если поступление газообразных соединений в атмосферу Земли не прекратится. А то, что это поступление, независимо от его источника, продолжалось, было известно всем из ежедневных химических анализов атмосферы. Но, несмотря на тот факт, что все мы знали, что изменения могут продолжаться, никто из нас, ни доктор Дж. Хольм, ни я сам даже не представляли, чем обернутся эти изменения для Хартвилла и всего остального мира.
Хартвилл был той самой деревней в центральной части Пенсильванских гор, откуда пришли первые сообщения об изменениях в растительной жизни, и в последующие дни изменения, происходившие по всей Земле, казались в Хартвилле более выраженными, чем в любом другом месте. Сама деревня состояла из одной или двух улочек с домами, в которых проживало около трехсот-четырехсот человек, и нескольких торговых точек. Она лежала на дне глубокой долины между двумя отрогами восточных Аппалачей, и со всех сторон её окружал густой зеленый лес, полностью покрывавший горы, вплоть до их плоских вершин, и разливавшийся по глубокой долине подобно зеленому морю растительности, в котором поляна и стоящая на ней деревня были единственным островом. В этом районе было немного ферм, большинство жителей деревни были вышедшими на пенсию фермерами из дальних районов долины.
Изменения в растительном мире, впоследствии обнаруженные по всей планете, впервые были замечены этими сельскими жителями в их садах и в окружающем лесу, и в последующие дни, когда эти изменения происходили уже по всей Земле, стало ясно, что в районе Хартвилла они зашли еще дальше. Растительная жизнь там быстрее теряла корни, отращивала больше усиков, приобретала большую способность к медленному передвижению. Деревенские жители также сообщили, что почти вся растительная жизнь, за исключением крупных деревьев, имела тенденцию к превращению в нечто, что, насколько можно было судить, казалось общей для всех формой – осьминогоподобной растениеподобным существом, толстым стеблем без корней со множеством ветвящихся усиков. Многие из этих растений были замечены очень медленно ползающими вслепую по лесам вокруг деревни.
И эти растениеподобные существа, утверждали они, развили в себе еще одну любопытную способность, даже более необычную, чем способность двигаться – это было не что иное, как способность ловить и пожирать насекомых. Такая способность, конечно, всегда была свойственна определенным растениям, таким как росянка, венерина мухоловка и другим, но теперь эта способность стала характерна для всех растений, что появились в результате изменения растительной жизни в окрестностях деревни. Наблюдения показали, что для этого они хватали своими усиками любого жука, насекомое или даже маленькую птичку, и сжимали их так сильно, что сразу же убивали. При этом из стенок усиков на мертвое насекомое выделялась зеленая липкая жидкость, которую некоторые ботаники посчитали модифицированной формой хлорофилла, того таинственного химического вещества, с помощью которого растения имеют способность преобразовывать получаемые ими пищевые элементы. Это приводило к быстрому разложению тела захваченного существа, причем настолько быстрому, что в течение часа или менее того почти все оно всасывалось в стебель растения через полые усики, затем отпускавшие оболочки, кости или твердые части тела животных или насекомых.
Именно эта новая стадия явления, безусловно, самая сенсационная на сегодняшний день, привела нас с доктором Хольмом в Хартвилл на следующий день после того, как мы услышали о ней.
– Что-то странное есть в районе Хартвилла, Харли, – сказал он мне. – Почему изменения в растительной жизни должны были произойти в первую очередь именно там? Почему они зашли там дальше, чем где-либо еще на Земле, если только не потому, что именно там газы, ответственные за эти изменения, попадают в земную атмосферу?
– Но это кажется невозможным, – ответил я. – Предполагается, что газы исходят из вулканических кратеров или трещин, но там нет ни того, ни другого.
– Возможно, это и так, – задумчиво произнес он, – Но, возможно, сейчас там происходит что-то еще более невообразимое – что-то связанное с формированием и обретением возможности перемещаться этих растениеподобных существ. Поскольку они начинают изменяться и перемещаться по всей поверхности Земле, это может представлять страшную угрозу для нашей планеты! Я не вижу сейчас смысла в дальнейших объяснениях, Харли, но утром мы отправляемся в Хартвилл.
Так что поздно вечером следующего дня мы добрались до Хартвилла. Поднимаясь по узкой долине между нависающими по обе стороны горами, мы пробирались по неровным горным дорогам пока, наконец, не въехали в деревню. Доктору Хольму и мне это место показалось мирным – аккуратная кучка выкрашенных в белый цвет каркасных домиков, лежащая в углублении между гигантскими
