КОНСТРУКТ - Андрей Андреевич Вознин
К сожалению, даже более детальное изучение изображений обломков уничтоженных в ходе боя кораблей противника ничего путного к знаниям об неизвестной расе и применяемых ими технических решениях не прибавляет.
– Какие мысли? – спрашивает Главный.
– Манёвренность машин, действительно, соотносима с проектом «Кентавр», – высказывает своё мнение опытный Саныч. – Конфигурация, обводы наводят на мысль о, возможно, негуманоидной расе. Тогда переносимость перегрузок может оказаться их естественным эволюционным преимуществом. Кто знает…
– Я думаю, – нахально встревает в разговор Семён, – это цивилизация разумных деревьев…
– Забудь ты уже про деревья, – резко урезонивает ни на шутку разошедшегося дендрофила Главный. – Ещё предложения?
– Создать аватар. Из материалов, способных переносить любые перегрузки, – предлагает Мишка с соседнего отдела.
– Хм-м, аватар… – Бос задумывается. – Возможны ограничения по дистанции применения?
– При имеющихся технологиях, установленное на корабле-носителе оборудование сможет поддерживать приемлемый канал связи на дистанции в сотни километров. Но возможны существенные сбои и искажения при передаче данных вблизи магнитных полей звёзд, – отвечает отдел космической связи.
– То есть в автономности существенно потеряем.
– Превратить в зомби? – неожиданно предлагает наша эмо Светлана.
И когда ощущает осуждающее настроение других, легко отказывается от своей безумно специфической идеи:
– Да я так… Просто предложила.
– Ещё есть мысли, как нам превратить тело человека в камень без необратимой потери жизнедеятельности?
Камень. Остановка жизнедеятельности. У меня в голове вертятся какие-то призрачные ассоциации… И вдруг, словно что-то там щёлкает:
– Может, заморозить?
Неожиданно решение всплывает, видимо, прямо из подсознания.
– А что, это идея. Заморозка до сверхнизких температур. Что у нас с имеющимися технологиями? – интересуется Главный. – Меня более заботит последующая разморозка, и как это скажется на жизненных функциях пилотов.
– Технология крионики неплохо отработана в последние двадцать лет. Все замороженные ещё в двадцатом веке благополучно разморожены. Количество не переживших вполне укладывается в процент естественной убыли от сопутствующих заболеваний и несовершенства тогдашних технологий, – докладывает Саныч.
– Так. Значит, требуется решить вопрос по обеспечению функционирования оледеневшего мозга пилотов. Будем подключать Институт крионики. ЦП, соедини с курирующим замом из Правительства!
Три представителя Института появляются в нашем конференц-зале буквально через час. Учитывая, что снаружи полчетвёртого ночи, оперативность поражает. Всё-таки, когда припрёт, Правительство начинает быть просто безумно эффективным.
– Но, позвольте! – эмоционально восклицает не выспавшийся профессор крионики Павлов.
Необязательные здесь очки и белый халат делают его гипертрофировано учёным.
– Это же надо провести исследования, тестовые и контрольные мероприятия. Мы с замороженным неокортексом не работали никогда.
– А кто работал? – легко интересуется Главный.
И гость наивно попадает в расставленную ловушку:
– Я слышал, подобную технологию тестировали в Институте мозга…
Недовольные столь ранним пробуждением представители Института мозга в количестве двух профессоров и одного кандидата наук присутствуют у нас уже через сорок три минуты. И на данный момент это безусловный рекорд по оперативности прибытия. Их злые взгляды в сторону профессора Павлова тот старается не замечать.
Вновь прибывших быстренько вводят в курс дела. И главное – «радуют» установленными Правительством сроками.
– Э-э-э, батенька, – как-то через чур фамильярно заявляет самый пожилой из профессоров по мозгам, – Зря вы нас выдернули из тёплых кроватей. Ничего у вас не получится…
Немой сценой от Главного можно также долго любоваться, как пляшущими языками огня и бесконечно текущей водой. Наконец к нему возвращается способность излагать:
– Это ещё почему?
– Так, батенька, если не перегружать вас нашей спецификой – человек мыслит жидким мозгом, и под это заточена вся его биохимия. Мозг слишком тёплый и влажный. Заморозив же его, вы получите всего лишь кусок льда. Никаких химических реакций происходить не будет, а следовательно и мышление будет отсутствовать.
Вот же… Как же запросто порою прекрасную идею губит неверие в безграничность человеческих возможностей.
– Есть мысли? – Главный обращается к присутствующим.
Но присутствующие помалкивают, опасаясь вторгаться со своими дилетантскими мыслями на территорию специалистов по жидким мозгам. Главный мрачнеет. И я начинаю опасаться, как бы из марева потолка не начали лупить ослепительные молнии его начальственного гнева.
– Значит так, Задачу, поставленную Правительствам, и тем более сроки никто не отменял. И потому…
Непростую задачу – безропотно несть ношу руководителя – также никто с Главного не снимал, и он демонстрирует свои волевые качества:
– ЦП, загрузи-ка всем присутствующим курс нейрофизиологии, для понимания сути вопроса, и физику электромагнитных полей.
А вот и кнут подоспел…
– У меня отсутствуют в базе сигнатуры уважаемых представителей Института крионики и Института мозга…
Главный бросает суровый взгляд на профильных гостей:
– Кроме вновь прибывших.
– Принято…
Вспышка! Проклятье-проклятье-проклятье! В мозг словно втыкают раскалённый лом и начинают там им бесцеремонно шуровать. Хотелось бы мне посмотреть на наивных мечтателей далёкого прошлого, грезивших о халявской ловле «рыбок» из огромного пруда общечеловеческих знаний. Прямая загрузка информации – это отнюдь не безмятежная рыбалка, а самая настоящая пытка, которая всё длится и длится… ЦП буквально выжигает новые знания на моих бедных жиденьких мозгах…
Когда экзекуция заканчивается, я становлюсь посредственным специалистом по encephalon и, как оказалось, латыни. Но базовые сведения в голову закачаны, и теперь запросто могу с умным видом поддержать разговор о глиальных клетках – леммоцитах, нейромодуляторе – ацетилхолине, везикулах и прочей весьма странной мозговой «требухе». Да чтоб их всех…
– Теперь сможем общаться на равных. – Наш гениальный полководец вновь на боевом коне. – Так что вы там говорили о…
По итогам шестичасовой мозговой штурмовщины, с перерывом на прокачку нужных знаний, и споров с профильными специалистами решено дать присутствующим двухчасовой отдых. Научного прорыва пока не произошло…
Я прикрываю глаза. Тело совершенно не чувствуется – оно вроде как есть, но его как бы и нет. Сделав положенные по инструкции десять глубоких вдоха и выдохов, проваливаюсь в…
В своё конструкторское прошлое…
Предприятие «Заслон» имеет давнюю историю, тесно связанную с городом на Неве. Но на сегодня его производственные площадки находятся не только на планете – вся мегатоннажная сборка разворачивается на околоземных высокоорбитальных верфях. И побывать там работнику конструкторского бюро не составляет особого труда. Можно, конечно, воспользоваться служебным транспортом, но гораздо интереснее поучаствовать в перегонке только что вышедших со сборочного цеха яхт или боевых истребителей. Такие «покатушки» на орбиту и обратно – странная прихоть Главного, который считает, что без умения пилотировать разрабатываемую технику цена любому инженеру-конструктору грошовая. И потому иезуитское обучение от ЦП на пилота всех категорий никому ещё не удавалось избежать.
Более всего запомнилось, конечно, первое самостоятельное путешествие
