План для Лайзы - Алексей Борисов
– Какой приём! Какой подход! – вновь завладел всеобщим вниманием Машкин. – Как точно все рассчитано! Прямо по Фрейду! Старому театру такое и не снилось! Они индивидуализируют действие, интимизируют его! Они подсаживают каждому зрителю прекрасную девушку и заставляют его претвориться в участника действа! Причем само действо – фабула, сценарий – не повторяются! Каждый раз и для каждого зрителя все происходит чуть-чуть иначе! Не веришь? – Сашка привстал на цыпочки и покровительственно приобнял меня за плечи. – Пойдем, посмотришь еще раз, и убедишься! – и мой экс-одноклассник потянул за собой всю нашу толпу к билетной кассе.
И, действительно, при втором просмотре Лайза оказалась немного не такой, как в первый раз: копна ее волос была не столь фиолетовый, и она даже чуточку смахивала на Мерлин Монро; мы сидели вместе с Сашкой в одном боксе, и она умудрялась заигрывать с нами обоими, встав коленками на стул и мотая перед нашими носами своим дезабилье, вываливающимся из белого платья того знаменитого покроя, который так удачно позволяет демонстрировать дамские ножки над вентиляционным люком.
Потом появился Мурдак, все завертелось и закрутилось, правда, без моего буйного вмешательства. Получив по мордасам, Лайза повалялась на полу, сноровисто оголяясь, потом изловчилась залепить своему оппоненту ногой в пах, и, пока он корчился, крикнула нам:
– Бежим! Их целая банда! – и, неожиданно, мы, все трое – Лайза, я и Сашка Машкин – оказались в кабине автомобиля, мчащегося с бешенной скоростью по улицами застроенного небоскрёбами города. За нами гнались, стреляли; пули дырявили стекло и явственно жужжали над нашими головами; я (да и Сашка, который смотрел этот клип в 27-й раз) даже пригибались; Лайза уверенно крутила баранку, и мы оказались на небольшом аэродроме, откуда стартовали в леса Амазонии, где начался “Клуб кинопутешествий” с крокодилами, павианами и питонами.
В общем, все обошлось хорошо.
– Вот видишь? А в прошлый раз мы удирали на мотоцикле! Как они добиваются этого? Как подстраивают действие под конкретного зрителя? Как меняют сюжет в зависимости от количества зрителей в боксе? – стоя у дверей в летний кинотеатр, Санёк одну за другой откручивал пуговицы моей рубашки и забрызгивал слюной мой покерфейс. Его яростное либидо, до сих пор искавшее выход в экологических диспутах и исполнении репертуара Высоцкого под аккордеон, наконец-то обрело свое достойное приложении в поклонении голографической красотке и в рефлексиях по поводу ее похождений.
– Просто эта Лайза вместе со своим Мурдаком сидят в специальной студии, следят по мониторам за происходящим в боксах и корректируют сюжет. В конце концов, есть и компьютерная графика, и другие айтишные фокусы-покусы. Думаю, что это не так уж и сложно, – попытался отмахнуться от него я.
– Да! Мы думали над этим! – Санек от возбуждения даже сделал несколько каратистских выпадов своими коротенькими пухлыми ручками. К счастью, мимо меня. – Но и мы не щи лаптем хлебаем! Мы установили круглосуточную слежку за кинотеатром! Еще полтора месяца назад! Как только начала работать эта голоиллюзия! И за эти полтора месяца из кинотеатра не выходила ни Лайза, ни Мурдак! Вообще никто не выходил! Кроме билетерши и бабки, которая моет по утрам перед началом сеансов полы!
– Ну и что? Значит, студия находится в каком-то другом месте! Очень им надо гнездиться в такой халупе, – я мотнул башкой в сторону растрескавшегося фасада.
– А что? Это идея! – озаренно буркнул Сашка и сомнабулически побрел по тропинке в сторону парковых аттракционов, погруженный в такой глубокий мыслительный транс, что даже гомон свиты не мог рокировать его обратно в реальность.
А ля ниндзя
Я, в свою очередь, подумал о том, что полтора месяца топтаться возле этого сарая и так ничего не разузнать – для этого надо быть абсолютным пентюхом и имбецилом, и решил исправить эту недоработку коллегии лайзоманов. Замысел мой был прост до изумления: в годы моего детства мы, десяти-двенадцатилетние пацанята, не имея денег на легитимный вход в кинотеатр, пробирались в санкта санкторум кинематографии via растущий поблизости клён, ветви которого удачно нависали над самой крышей кинотеатра. Чердак обычно не запирался; а если и запирался, то замок легко поддавался обычному гнутому гвоздю. С чердака же десятилетнему пацану ничего не стоило перебраться на прожекторную площадку – в былые времена летний кинотеатр выступал в амплуа летнего театра.
В закатных лучах солнца я проинспектировал старый клён – он стоял на месте, кажется, даже окреп со времен наших подвигов, и ветви его всё также нависали над крышей развалюхи.
До темноты побродил по парку, пострелял в тире, посидел в кафе, а когда начался последний сеанс, взгромоздился, с изяществом налившегося пивом орангутанга, на клён и плюхнулся с его ветки на крышу кинотеатра.
Чердачная дверка не оказала достойного сопротивления; на самом чердаке было душно и пыльно; насквозь проржавевшая прожекторная площадка закачалась на своих опорах под моей тушкой, но устояла.
Сверху перегородок, разделяющих боксы, не видно, и чудно было наблюдать людей, сидящих за столиками в трех шагах друг от друга, но друг друга не видящих и увлеченно переживающих события феерии, которую развертывали перед ними голографические Лайза и Мурдак; впрочем, я заметил, что в тех боксах, где за столами сидели девушки, трудился совсем другой персонаж: посетительниц охмурял маслянистый тип итало-турецкой наружности; девушек пересаживали из венецианских гондол в тридцатиметровые лимузины, заваливали цветами, увозили в Париж на виртуальную примерку свадебных платьев и в Милан за прочей галантереей.
Пока пытался придумать, что делать дальше, сеанс окончился; народ внизу загремел стульями и потёк выходу. Через минуту зал опустел; свет погас, я оказался в такой кромешной темноте, что даже не мог сообразить, как пробраться обратно на чердак.
Пока доставал телефон и включал фонарик, под потолком загорелась тусклая служебная лампочка; поморгав и глянув вниз, в зал, внезапно увидел Лайзу и в первый миг даже не узнал ее.
Девушка брела по залу, и в одной руке у нее было ведро с водой, в другой – тряпка. На ней были самые обыкновенные джинсы и завязанная узлом на животе ковбойская рубаха; она выглядела очень устало и даже ее великолепная каштаново-фиолетовая шевелюра поникла и свисала по щекам витыми сосульками. Дошла до первого ряда столиков и начала меланхолично их протирать.
“Так, значит, студия здесь? – пронеслось в голове. – Однако, бизнес у этого ООО – явно не ахти, если ведущей артистке приходится после смены ещё и уборщицей работать, – и вдруг ощутил прилив
