Тайна двойного удара - Генрих Саулович Альтшуллер
Генерал постучал пальцами по столу.
— Второе направление: исследование аналогичных случаев, то есть попытка по «почерку» найти преступника. Но и здесь тупик. Таких случаев у нас еще не было. Карпенко и Ионесян убиты — если это убийство — так, что преступник не оставил абсолютно никаких следов. А ведь люди не летают на крыльях, не могут проходить через стены. А если и проходят, то оставляют следы. Следы!.. В этом вся загвоздка. Почему нет никаких — даже самых незначительных — следов?
Несколько минут Славинский молча перелистывал страницы дела.
Строев понимал: генерал обдумывает что-то и лишь машинально перечитывает отдельные строчки.
Славинский поднял голову.
— Есть, капитан, третье направление: проверка личных дел сотрудников конструкторского бюро и экспериментального завода. Но здесь два «но». Во-первых, всех их уже тщательно проверяли. Поэтому на неожиданности и быстрый успех рассчитывать не приходится. Это процесс длительный. А время для нас — исключительно важный фактор. Где гарантия, что завтра не будет нанесен новый, третий, удар? И второе. Документы могут быть в полном порядке; судя по всему, мы имеем дело с очень сильным и предусмотрительным врагом.
Генерал встал, подошел к сейфу, в раздумье прибавил:
— Придется нам в этом направлении действовать более изобретательно и энергично. Надо иметь в виду, что убийство двух конструкторов — не самоцель. Это только средство задержать или сорвать строительство стратоплана. Сейчас работа над стратопланом подходит к концу. Значит, враг должен предпринять новые решительные шаги.
— Против третьего конструктора?
— Или против самой конструкции, против стратоплана. И вот сейчас и нужно искать следы врага. Пока он не действует, он, пожалуй, неуязвим. Следовательно, обнаружить его можно только в работе, в действии… И это должны сделать вы, Георгий Владимирович.
— Почему именно я, Аркадий Степанович?
— Вы — авиаконструктор, значит, сможете заметить всякую шероховатость в работе бюро. А опыт контрразведчика поможет вам проанализировать причины, сделать правильные выводы.
Славинский посмотрел на Строева и, прочитав в его глазах молчаливое согласие, продолжал:
— Главным конструктором сейчас назначен Веденеев. Вы — на его прежнее место, руководителем первой конструкторской группы. Вылетите в Красногорск завтра. Самолет идет в двенадцать сорок. Работы у вас, Георгий Владимирович, будет достаточно. Монтаж стратоплана начался, но кое-что не ладится. Трудновато без Карпенко и Ионесяна. Думайте, изобретайте, но помните: рядом притаился враг. Ведь наблюдение, которое мы вели до сих пор, безрезультатно. Чтобы обнаружить врага, Георгий Владимирович, анализируйте каждую мелочь, которая хоть в какой-нибудь мере может вызвать подозрение.
Генерал встал, подал руку Строеву.
— Я приеду в Красногорск через два дня. Будем непременно поддерживать контакт. Запишите номера телефонов. И еще одно, — Славинский наклонился к Строеву, — с таким врагом, капитан, нам еще не приходилось сталкиваться. Это что-то новое и сильное. Поэтому будьте осторожны. Очень осторожны. Вот и все, Георгий Владимирович. А теперь рассказывайте, как жили до сих пор и почему еще не женились…
Глава 3
— Итак, друзья, монтаж стратоплана закончен, — поблескивая стеклами пенсне, Веденеев оглядел собравшихся в кабинете сотрудников. — Жаль, что Илья Павлович и Арам Хачатурович не дожили до этого дня… В четверг прилетит министр, в пятницу — первое, пока неофициальное, испытание. Взлет — с Зеленого озера.
Из-за стола приподнялся высокий, стройный мужчина:
— Кто будет, пилотировать, Сергей Григорьевич?
— Я думаю, Трайнин, доверить это дело вам. По-моему, это даже ваше право. Вы испытывали все самолеты Карпенко, испытаете и этот.
Веденеев тепло посмотрел в лицо Трайнину. Трудно было поверить, что ему шел уже пятый десяток. Седые виски нисколько не старили его, морщинки у глаз казались просто лукавым прищуром.
— Ну, а все-таки, честно скажите, страшновато?
— Как вам сказать, Сергей Григорьевич?.. Ведь в первый раз страшнее было, — Трайнин улыбнулся и неожиданно сказал: — Это еще было в тридцать четвертом году. Карпенко тогда еще только начинал интересоваться реактивными двигателями. Помню, сконструировал он пороховой ускоритель для биплана. Смонтировали, решили испытать в полете. По расчетам Ильи Григорьевича, скорость должна была чуть ли не удвоиться. А ведь тогда на такой скорости и истребители не летали… И этот… загрохотал, подпрыгнул и…
Под общий смех Трайнин закончил:
— Говорили потом, что вся энергия в акустическую преобразовалась. Мы этот горе-ускоритель по Шекспиру назвали — МШН-модель: много шума из ничего, модель первая…
— А вы не смейтесь, Георгий Владимирович, — Веденеев повернулся к Строеву. — Сами не лучше. Знаете, как должны называться по шекспировской номенклатуре ваши собственные изобретения? ЧВУ, скажем, 140, то есть: что вам угодно, модель сто сороковая…
Веденеев повернулся к аудитории, пошутил:
— Вы знаете, товарищи, что изобрел Строев за четыре месяца? Ну, о том, что относится к «К-10», я не говорю, это дело особое. Но, кроме того, — новый способ точечной электросварки, копировальное устройство к токарному станку, автоматический затвор для фотоаппарата и еще кое-что… Сейчас уж всего и не припомню. Ей-богу, на днях издам приказ: «Настоящим предписывается инженеру Строеву творить и созидать только по специальности…»
— Но, Сергей Григорьевич, это же несправедливо, — Строев протестующе поднял руку. — Ведь все крупнейшие изобретения сделаны не «специалистами». Моряк Можайский изобрел самолет, горный инженер Стефенсон — паровоз. А Кулибин?..
Строева перебил Коренберг, заведующий химической лабораторией:
— Все они, однако, изобрели в какой-то одной области. А вас, Георгий Владимирович, в этом упрекнуть никак нельзя.
Как всегда, Строева поддержал руководитель радиотехнической группы Самарцев:
— Опять несправедливость, товарищи. Вспомните Эдиссона. Кроме многих изобретений в области электричества, за ним числятся: чернила для слепых, новая конструкция швейной машины, способ длительного хранения фруктов, пилюли от невралгии…
— Сдаюсь, Игорь Александрович, — Веденеев поднял руки, — капитулирую и издаю приказ: «С сего числа конструктор Строев волен изобретать в области парикмахерской техники, атомной энергии, балета, а также и в остальных областях народного хозяйства…»
За пять месяцев, которые Строев проработал в бюро, сотрудники оценили его достоинства: изобретательность, огромную работоспособность, эрудицию. Кое-кто из молодежи начал даже подражать Строеву. Со многими из сотрудников у Строева установились дружеские отношения. Особенно сблизился с ним Самарцев.
Игоря Александровича Самарцева Строев помнил еще по институту, — тот, правда, учился на другом факультете и был на курс старше Строева. В институте Самарцев считался одним из самых способных студентов. До сих пор ходили легенды о защите Самарцевым дипломного проекта. Это был единственный в истории института случай, когда дипломная работа студента была, по представлению ученого совета, принята и утверждена Высшей аттестационной комиссией в качестве кандидатской диссертации. Самарцева сразу же направили в бюро, которым руководил Карпенко. Старик остался доволен молодым инженером:
