Голос Вселенной 1996 № 9 - Юрий Дмитриевич Петухов
Г. С. Гриневич
Праславяне на Крите
Сторона А
Горести прошлые не сочтешь, однако горести нынешние горше. На новом месте вы почувствуете их. Все вместе. Что вам послал еще господь? Место в мире божьем. Распри прошлые не считайте. Место в мире божьем, что вам послал господь, окружите тесными рядами. Защищайте его днем и ночью: не место – волю. За мощь его радейте. Живы еще чада Ее, ведая, чьи они в этом мире божьем.
Сторона Б
Будем опять жить. Будет служение богу. Будет все в прошлом – забудем кто есть мы. Где вы побудете, чада будут, нивы будут, прекрасная жизнь – забудем кто есть мы. Чада есть – узы есть – забудем кто есть. Что считать, господи! Рысиюния чарует очи. Никуда от нее не денешься, не излечишься. Ни единожды будет, услышим мы: вы чьи будете, рысичи, что для вас почести; в кудрях шлемы; разговоры о вас.
Не есть еще, будем ее мы, в этом мире божьем.
Фестский диск, остров Крит, XVII в. до н. э. Дешифровка и перевод (с праславянского) Геннадия Гриневича
Фестский диск (лицевая сторона)
Кто такие пеласги?
По Гелланику (V в. до н. э.), «этруски» – это ответвление эгейских пеласгов, а пеласги – это догреческое население Греции и Эгеиды, в том числе и острова Крита, т. е. те самые «минойцы», которыми правил царь Минос.
«Отец истории», великий Геродот, сообщает, что Эллада именовалась ранее Пеласгией, т. е. страной пеласгов; что пеласги говорили на варварском (т. е. негреческом) наречии, что греки позаимствовали у пеласгов даже некоторых богов. Другой знаменитый историк античности, Фукидид говорит в первой книге своей Истории: «По-видимому, страна, именуемая ныне Элладой, прочно заселена не с давних пор. Раньше происходили в ней переселения, и каждый народ легко покидал свою землю, будучи тесним каким-либо, всякий раз более многочисленным народом». Больше того, по словам того же Фукидида, сама страна Эллада, «вся, как таковая, не носила еще этого имени… название ей давали по своим иные племена (не греки), главным образом пеласги».
О пеласгах сообщается и в гомеровских поэмах «Илиаде» и «Одиссее». В первой из них они упоминаются как союзники троянцев; во второй называются среди многочисленных народов, населяющих остров Крит. Говорят о пеласгах и многие другие античные авторы.
Их свидетельства были собраны воедино и тщательно проанализированы в книге «Пеласги», вышедшей в Вене в 1960 году и написанной Ф. Лохнер-Хюттенбахом. Ему удалось убедительно показать, что пеласги обитали на Балканах, в северной части острова Пелопонес (не говоря уже о центральной Греции), на Крите, в Трое, а также и на других островах Эгейского моря и эгейском побережье Малой Азии.
Кто же такие пеласги? Болгарский ученый академик Владимир Георгиев доказал, что прежде всего язык пеласгов был индоевропейским. Но какой именно? Чтобы ответить на данный вопрос, хотя бы в плане предположения, самое время вернуться к высказыванию Гелланика (V в. до н. э.) о том, что «этруски – это ответвление эгейских пеласгов». По мнению Гелланика, пеласги, изгнанные греками, приплыли к устью реки По, продвинулись в глубь страны, захватили город Кротон (Кортону) и поселились в местности, получившей название «Тиррения». «Этрусками» этрусков называли римляне (латиняне); греки называли этрусков «тирренами», а сами этруски, согласно Дионисию Галикарнасскому, называли себя расена, и это все при том, что «совершенно безоговорочно этруски названы славянским племенем в словаре Стефана Византийского». Сказанное можно представить в виде схемы: пеласги = этруски = славянское племя (расены) и сделать предположительный вывод, что пеласги – это славянское племя, т. е. праславяне.
Об этом же, но в несколько ином плане говорит и известный советский этрусколог А. И. Немировский, анализируя исторические данные о появлении пеласгов в Италии (точнее, в Этрурии): «…пеласги – народ не грекоязычный, а говорящий на языке, близком к греческому. Они родственны иллирийцам, фракийцам, фригийцам и, возможно, праславянам».
Откуда родом пеласги?
Чтобы ответить на этот вопрос или хотя бы приблизиться к его разрешению, я предлагаю пройти той дорогой, по которой, кажется, еще никто не ходил. Для этого необходимо вспомнить, что наиболее древней на сегодняшний день надписью, исполненной письмом типа «черт и резов», расшифровке которого посвящена первая часть настоящей работы, является надпись на пряслице из Лецкан – 348 год н. э.
То обстоятельство, что надпись выполнена обыкновенной деревенской пряхой, наводило на мысль о еще более глубокой древности славянской письменности, а IV век н. э. – это лишь ее расцвет, когда она была доступна всем, в том числе и простолюдинам в самых глухих уголках славянских земель. Но как глубоко уходят ее корни? Дело осложняется тем, что следы славянских культур археологи просматривают на уровне первых веков нашей эры. А глубже? Глубже только тьма и неизвестность. И все же…
Советский археолог А. Я. Брюсов в «Очерках по истории племен Европейской части СССР в неолитическую эпоху», нанеся на карту Европейской части СССР и сопредельных стран распространение археологически близких друг другу культур конца III и начала II тысячелетия до н. э., обратил внимание на совпадение этих границ с границами языковых группировок, исторически засвидетельствованных для несколько более позднего времени (по письменным данным и по данным топонимики).
Так, вся северная половина, включая волго-окское междуречье, оказалась занятой археологическими культурами с различными вариантами ямочно-зубчатой керамики. На этом большом пространстве можно было легко различить несколько отличающихся друг от друга культур: урало-камская с зубчато-струйчатой керамикой; окско-верхне-волжская – с ямочно-зубчатой; северо-западная, или белорусская, – с зубчатой; южно-балтийская – с ямочной.
К юго-западу, к западу и в клязьминско-волжском междуречье находилась серия фатьяно-образных культур.
Крайний юго-запад занимала трипольская культура, входящая в число культур с расписной керамикой, распространенных в Придунавье и значительной части Балканского полуострова.
И, наконец, черноземная область к востоку от Днепра оказалась занятой близкими в общем друг другу «степными» культурами – катакомбной, полтавкинской, северокавказской.
Как ни приблизительны совпадения этих границ с языковыми границами более позднего времени, они тем не менее оказались весьма интересными. Группы археологических культур III–II тысячелетий хорошо сопоставлялись с позднейшим распределением славянских по Днепру, Висле и западнее; фракийских на юго-западе и скифских языков в черноземной степной полосе к востоку от Днепра. Это сопоставление подтверждало предположение о том, что к III тысячелетию до н. э. на европейской территории СССР сложились уже те этнические единства, с которыми имеет дело позднейшая история.
