Демоны не живут на небесах - Николай Лебедев
– Подожди, я же отлично разбираюсь в мифологии. Если ей верить, то Эмпуса в греческом языке означает «вампир». Вместе с тем, по собственным стандартам мифологической классификации древних греков, она считается демоном. Сложно все у вас тогда было, Эмп.
– Ты прав, но это мне тогда здорово помогало. Греки называли демоном любое существо, которое рождено в ином мире, но может появиться и в нашем, как плотское создание. Эмпуса? Рыжеволосые дочери богини-ведьмы Гекаты, выступающие в качестве ее спутниц. «А ноги у них были как у мулов и бронзовая обувь», – Эмп широко улыбнулся.
– Эмпусас, ты что – женщина? – Иван улыбнулся другу.
– Как вам будет удобно, Великий. Могу быть и собакой, например.
– Прошу тебя, называй меня Иван, будь добр. Так почему, образ-то такой избрал?
– Понимаешь, бомжевал я как-то в Афинах. Измаялся тогда от безделья, просто жуть как хотелось поработать. А тут услышал из достоверных источников, что Геката подбирает для себя свиту. В анонсе говорилось, что берут только женщин. Ну, я и подкатил к ней в подобающем виде.
– И как тебе показалась богиня?
– Богиня мрака, ночных призраков, кошмаров и волшебства, повелительница теней. То есть как раз то, что мне было тогда по душе. Хочешь правду, Иван? По мне, так вздорная баба, сдвинутая на власти.
– Но ведь ее почитали как дарующую мудрость в народных собраниях, счастье на войне, богатую добычу в морском промысле.
– Очень мудрая! Она мне поручила работу пугать по ночам путников. Хорошая забава, достойная великой богини. Не могла чего-нибудь поумнее для меня придумать!
– Тебе, друг мой, приписывают разные ужасные действия. Про маленьких детей, которых ты уносил, а также то, что высасывал кровь у красивых юношей, являясь им в образе прелестной женщины. А насытившись кровью, нередко пожирала их мясо. Прости, пожирал.
– Нет, я ничего такого не высасывал и тем более никого не пожирал, извините.
– Фольклор, да?
– Вроде того. Но нет худа без добра. В это время я сошелся с Аристофаном, великим поэтом Аттики. Мастер стихотворения. Его остроты кажутся сейчас грубыми и неблагопристойными, выражения слишком обнажены и нечистоплотны. Поверьте, тогда это так не выглядело. Сейчас же, образованные люди с их чувством изящного, не могут понять, как могли находить в них люди художественное наслаждение. Понимаешь, эта грубость принадлежала не лично Аристофану, а всей этой эпохе, привыкшей называть вещи их настоящими именами. Автор более чем сорока комедий. К сожалению, до ваших дней дошли только одиннадцать. Мне же удалось прочитать не менее тридцати. Тогда-то он меня познакомил с Сократом и Еврипидом, его мишенями для острот. Очень любопытные личности. Беседы с ними скрашивали мою жизнь. Знаешь, как меня называл Сократ? Мой Даймо́ний, внутренний голос, который в решающий момент предостерегал и удерживал его от предприятия, в котором сокрыта опасность для телесного и морального благополучия. В качестве предсказателя и советчика.
– Ты что, являлся ему в облике рыжеволосой и пышногрудой красавицы?!
– Шутишь, старика бы удар хватил, жалко. «Переодевался», конечно, становясь невидимым.
– Эмп, извини, тебя, наверное, уже много раз спрашивали об этом: ты, в сущности, кто?
– Дух, наверное. Если хочешь – демон. Знаешь, я ведь очень долго искал в старинных преданиях и легендах свои корни. Подолгу разговаривал с мудрецами со всех концов света. Ничего я тогда для себя не прояснил.
– Я читал, что вас считали в древнегреческой мифологии сверхъестественными существами, духами или полубогами, которые занимают положение между богами и людьми. И еще, что демоны могут быть как плохими, так и хорошими. А каков ты? – Иван хитро посмотрел на друга.
– Хороший, наверное. Во всяком случае, не злой и не мстительный, если это не касается моих друзей. Зудемон, как называли нас греки. Добрый дух–хранитель.
– Я это не единожды испытал на себе, спасибо тебе за это. И еще такой момент. Касается того, что они как бы посланники между земными и мифическими мирами. И то, что демон означает «исполненный» мудростью. По Библии демоны – это оступившиеся ангелы. Они пошли за Люцифером, когда Бог сверг его с небес. Что ты об этом думаешь?
– Не был, не участвовал, – попробовал он пошутить. – Думал, и не раз, а что толку? Ты бы попробовал обо мне с небожителями нашими поговорить. Может, откроют они тебе глаза о моем происхождении?
Эмпусас пристально посмотрел на своего друга. В глазах его читалась мольба.
– Знаешь, – продолжил он, – мне часто мерещится, что я – как бы душа одного из создателей. Мятежного, сосланного на Землю для искупления своих грехов. Иногда, вроде бы что-то вспоминаю. Понимаешь, еда мне не нужна. Так как тогда я существую? Вывод напрашивается один – энергия.
– А чем ты после Греции занимался?
– Скитался по миру, как дух галимый. Где только не побывал! И везде войны и кровь. Какие же вы всё-таки беспокойные, люди.
– Затем в мир пришло христианство, – он блаженно улыбнулся. – Служить вашему богу я не пошел. Зачем? Ежедневно напоминать людям очевидные истины? Не убий, не укради… Так они и сами об этом прекрасно знали. Хотя и не всегда придерживались этих заповедей. А грозить им за непослушание неизбежными муками в аду – смешно и глупо.
– Затем я узнал о вашей организации, – продолжил он. – Решил осесть и поступил туда на службу. Знаешь, до сих пор об этом не жалею. Реальная работа, понятные цели и истины. И никакого тебе шаманства и предсказаний. Красота! – от удовлетворенности своим положением, он даже зажмурился.
***
Этот разговор произошел давно, а затем к нему вернулась память. Не сама по себе. Ему ее вернули. Иван посодействовал. Не один, конечно, а при активном участии могущественного Центра, в котором демон оказался незаменимым.
«А все – Иван. Великий Кормчий Земли», – с теплотой в душе подумал он о своем друге.
Память, наконец, прекратила терзать его мозг, и он вернулся к реальности.
«Как же быстро промелькнули прошедшие века, – с удивлением размышлял Эмп, – как будто только вчера все это со мной произошло. Вот ведь какая у меня избирательная память: лишь о приятных моментах мне напомнила, а о гнусности всяческой предпочла умолчать».
Зря он, конечно, об этом сейчас подумал. За что и был немедленно наказан.
Кровавые революции два века тому назад захлестнули весь цивилизованный мир.
«Цивилизованный? Нет, это, конечно, большое преувеличение».
Череда кровавых революций, «Испанка», унесшая за собой около ста миллионов человеческих жизней.
Первая мировая война.
Кровь. Смерть. Страх. Там он был санитаром. Вытаскивал под градом пуль раненых с поля боя. За кого воевал? Не за кого. Нет, неправильно. За людей. Ему было абсолютно неважно, под каким флагом они до своего ранения шли в бой. Газы.
«Нет, об этом лучше не вспоминать»!
Смерть. А там, куда приходила смерть, там всегда
