Чэд Оливер - Звезда над нами
Клементс с любопытством посмотрел на Уэйда.
- Мне не совсем понятно, что вы имеете в виду?
Уэйд не сдавался.
- Вы работали с Хьюзом в течение многих лет, доктор Клементс. Ученый с такой выдающейся репутацией, как у вас, должен был за это время выяснить свое отношение к его работе-с чем вы согласны и с чем не согласны, правда? Как мне известно, вы проявляете интерес к исторической науке?
Клементс проглотил приманку.
- Действительно, вы очень тонко подметили это, мистер Драйден. Мне всегда казалось - конечно, это должно остаться между нами, - что доктор Хьюз не очень-то верил в некоторые из своих трудов. История, видите ли, это итог причин и следствий - подобно всему остальному. Поэтому ее можно рассматривать как единый процесс. Улавливаете? С другой стороны, мы можем относиться к человеку как к какому-то сверхъестественному существу, действующему независимо от законов, которым подчиняется вся Вселенная. Правда, доктор Хьюз никогда не оспаривал этих постулатов, по крайней мере открыто. Его монографии, должен вам сказать, написаны очень сдержанно, даже... гм... суховато. А вот в разговоре он проявлял большой интерес к людям. Понимаете? Один раз он даже попробовал написать роман, насколько мне известно.
"Наконец-то, - подумал Уэйд, - удача".
- И он был опубликован? Может быть, под другим именем?
Доктор Клементс покачал головой.
- По-моему, он так и не был окончен.
- А вы его не читали?
- Нет. Я не был... настолько... близок к доктору Хьюзу. Он даже никогда не говорил со мной о своем романе. - В голосе Клементса было заметно уязвленное самолюбие, и Уэйд впервые почувствовал расположение к нему.
- А кто, по вашему мнению, был его лучшим другом, сэр? Кто-нибудь из историков?
- Не думаю. - Клементс откинулся на спинку кресла. - Мне кажется, он не был особенно близок со своими коллегами по профессии, хотя был с нами неизменно вежлив. - На его губах появилась едва заметная улыбка. - Хьюз получал длинные письма от одного парня из Канады. Обычно он читал их, сидя в своем кабинете в перерывах между занятиями, причем смеялся так громко, что нам это казалось немного... ну, немного странным.
- Как его имя?
- Карпентер. Херберт К. Карпентер.
- Поэт Карпентер?
- По-моему, да. Доктор Хьюз все время получал сигнальные экземпляры его книг от издателя; я видел их несколько раз.
- Вот как? Мне хотелось бы поблагодарить вас, доктор Клементс, и, думаю, мы больше не будем вас беспокоить. Вы нам очень помогли.
Клементс улыбнулся.
- Мне было приятно поговорить с вами, мистер Драйден. Надеюсь, все будет в порядке.
- Я тоже, - ответил Уэйд.
На следующий день Уэйд был в Канаде,
Бревенчатый дом, напоминающий улучшенный вариант охотничьей хижины в представлении легендарного Фрэнка Ллойда Райта, стоял на крохотном островке посреди зеркальной лагуны одного из бесчисленных изумрудных озер, разбросанных здесь и там в бескрайних сосновых лесах Канады.
Островок казался естественным, однако Уэйд не мог за это поручиться.
Уэйд посадил вертолет на выложенном камнями дворе, вдохнул полную грудь свежего, пропахшего смолой воздуха и постучал в дощатую дверь хижины.
Через три минуты он снова постучал.
Дверь распахнулась, и на пороге появился рослый мужчина, не выразивший ни интереса, ни удивления. Одежда его была грубой и мятой, а сам он отчаянно нуждался в бритье и стрижке. Мускулы на его руках появились отнюдь не из-за того, что он водил пером по бумаге; глубоко сидящие синие глаза незнакомца были слегка прищурены - как будто для защиты от холодного ветра и солнечных лучей, отражающихся от поверхности озера.
- Вы мистер Херберт К. Карпентер?
- Да, меня зовут Херб. - Говорил он громко и без уверток. - Если вам нужен мой автограф, это будет стоить вам десяти тысяч долларов и пинка в зад.
Уэйд ухмыльнулся.
- Меня зовут Уэйд Драйден. Я звонил вам вчера вечером.
- А-а. Относительно Дэна. Заходите.
Херб Карпентер ввел Уэйда в свой дом, чистый и аккуратный, набитый книгами. Они миновали удивительно просторную гостиную с прекрасным камином, сложенным из камней, где на стене висела великолепная оленья голова, и вошли в кабинет Карпентера. Это была маленькая, просто обставленная комната с письменным столом и разнообразными предметами, на первый взгляд ничем не связанными между собой: книги, магнитофонные ленты, стереофонический проигрыватель, человеческий череп, кипарисовый пень, отполированный до красноватого блеска, спиннинг с тщательно смотанной леской.
- Садитесь, Уэйд, - пригласил поэт, махнув загорелой рукой в сторону одного из кресел.
Уэйд опустился в кресло. Атмосфера кабинета настоятельно требовала табачного дыма, поэтому он достал трубку и закурил.
- Дэн попал в беду, верно? - спросил Карпентер, склонившись к окну, из которого виднелись редкие сосенки на фоне холодной серой воды. - Что он сделал?
Карпентер с первого взгляда понравился Уэйду, и он дал себе слово прочесть его стихи. Уэйду очень хотелось рассказать Карпентеру всю правду, но это было невозможно. Если только слухи об опасности распространятся, начнется паника, а в панике может случиться что угодно.
- Мне очень жаль, Херб, но я не имею права быть откровенным. Действительно, Дэниэль Хьюз попал в беду. И сейчас я пытаюсь выяснить, почему он попал в беду. Может быть, мне еще удастся его спасти.
Карпентер пожевал нижнюю губу.
- Дэниэль Хьюз, - сказал он наконец, - это черт знает кто.
- В большей степени, чем мы все?
- По-моему, да. - Карпентер бухнулся в кресло, застонавшее под его тяжестью. - Из Дэна такой же историк, как из Томаса Вулфа.
- Что это за Томас Вулф?
- Писатель - писал в тридцатых годах двадцатого столетия. Он создавал огромные, широкие, великолепные книги. В его романах была жизнь. Рано или поздно вы познакомитесь с его произведениями, если захотите жить, вдумываясь во все.
- Гм. Значит, Дэн походил на этого Вулфа?
- Нет, но мог бы.
- Понятно.
- Ни черта вам не понятно. Впрочем, ладно. Дэн походил на многих моих знакомых. У него не хватило храбрости делать то, что ему хочется, поэтому он замуровал себя в стенках университета. И в результате профессиональных знаний хоть отбавляй. Но он никогда звезд с неба не хватал.
- Я думал, что вы его лучший друг.
- Я действительно его лучший друг. - Карпентер поднял резинку и швырнул ее в стену. - Вы хотите сказать, что нельзя понимать человека и одновременно любить его?
- Пожалуй, нет. - Уэйд замолчал, попыхивая трубкой. К прямоте Карпентера трудно было привыкнуть.
- Вы считаете, ему хотелось писать?
- Не знаю. Иногда он думал об этом.
- Вы читали его роман?
- Да, я читал все, что он написал. Он озаглавил его "Окно к звездам". Я посоветовал Дэну сжечь его.
- Вам он не понравился?
- Друг мой, это дрянь - хуже некуда.
- Каково же было его содержание?
- Это была одна из этих импрессионистских штучек, поток сознания. Я называю их "зачемками". Помните - зачем человек? Зачем наша небесная сфера крошечная? Зачем детство и маленькие пушистые лесные создания? Зачем, зачем? Дешевка.
- А вы не могли бы быть более точным?
- Нет. В этой книге не было Дэна. Поэтому она и была такой.
- Херб, но что представлял собой Дэн? Мне это позарез нужно знать!
Карпентер пожал плечами.
- Он не поддавался никакой классификации. Может быть, в этом все дело. Он обладал умом - незаурядным, независимым умом. Он задавал дельные вопросы. Любил ловить рыбу. Жена у него была, но он ее не любил; детей не было. Чувствовалось, что почти все время его нервы напряжены. К работе относился терпимо. Время от времени напивался - обычно здесь, у меня. Он был хорошим парнем. У Дэна не было корней, если вы простите мне это выражение. Он никак не мог найти то, к чему стремился, потому что не мог отыскать надежной платформы, на которую можно было бы опереться. Черт побери, я не знаю, что представлял собой Дэн. Он был непростым человеком. Видите ли, у людей есть одна примечательная черта - их не так просто понять. Благодарение богу, иногда люди удивляют нас.
- Надеюсь, я сумею вернуть его обратно.
- Может быть, на новом месте он счастливее, чем здесь.
- Я сделаю все, что в моих силах, Херб.
Карпентер встал.
- Ведь вы не женаты, правда?
- Нет, - удивленно ответил Уэйд. - Откуда вы знаете?
Карпентер улыбнулся.
- Ведь я поэт, дружище. Пошли теперь на кухню. Я познакомлю тебя с Фэй. У нее, наверно, уже готов кофе.
Жена Карпентера была очаровательна: не то чтобы красавица в общепринятом смысле, но ее присутствие оживляло весь дом. Она не скрывала своей любви и преданности Карпентеру, и тот отвечал ей тем же.
Кофе был великолепным.
Карпентер проводил его до двери.
- Когда все будет кончено, - сказал он, - возвращайся к нам. Посмотрим, не сумеем ли мы перехитрить местную форель.
- Спасибо, Херб. Благодарю за приглашение.
