Вадим Охотников - Дороги вглубь
— Я только так и представляю свою работу! Целеустремленность действительно прежде всего, — проговорил Крымов.
— Превосходно! А теперь я хочу выслушать вас. Расскажите подробно о себе и о своем проекте.
С этими словами Константин Григорьевич сел к столу и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.
Крымов собрался с мыслями и принялся излагать их как можно более сжато. Ему казалось, что директор вот-вот перебьет его и снова польется безудержная темпераментная речь. Но опасения его оказались напрасными. Гремякин хотя и делал резкие движения, то хватаясь за карандаш, то передвигая лежащие на столе бумаги, но не перебивал своего собеседника.
— Вот оно что! — громко произнес он, когда Крымов закончил свою речь. Далеко хватили! Очень далеко. Хм… Смелая мысль, очень смелая… Необыкновенный проект!
— Но основанный на вполне реальных данных.
— Не спорю! Надо будет ознакомить с проектом наших специалистов. Затем мы обсудим все как следует… Скажите, пожалуйста, а вам известно, что для сооружения подобной машины, — я имею в виду окончательную реализацию, потребуется уйма сил?
— Я это знаю, Константин Григорьевич.
— Вот и чудесно. Уйма сил потребуется! Огромное напряжение воли! Борьба предстоит немалая…
— Думаю, что с вашей помощью… — начал было Крымов.
— Какой может быть разговор о помощи! — перебил его директор. — Разве не ясно, что вам будут созданы необходимые условия! Наш институт располагает замечательными кадрами, имеет первоклассное оборудование. Все это будет в вашем распоряжении. Но… повторяю еще раз: многое зависит от вас, от вашего упорства в работе, от умения преодолевать трудности, от вашей целеустремленности. Понятно?!
— Понятно.
— Ну вот и хорошо!
— Мне хотелось бы, Константин Григорьевич, приступить к предварительным работам в самые ближайшие дни.
— Понимаю, понимаю. Не терпится… Я сам такой! Но, дорогой Олег Николаевич, я должен вас немного разочаровать. Видите ли, какое дело… Сейчас весь институт занят выполнением ответственнейшего задания. Задания необычайной государственной важности! Имеются весьма строгие директивы из центра. Это не значит, конечно, что мы должны совершенно забыть о вашем проекте. Он будет рассматриваться нашими специалистами, обсуждаться.
— Немного обидно, но что ж делать, раз такое положение, — сказал Крымов, глубоко вздохнув.
— Ничего, ничего! Всему свое время. Я направлю вас работать в конструкторское бюро, которым руководит очень знающий и опытный инженер. Вы слышали о Трубнине?
— Немного слышал… — неуверенно ответил Крымов, вспомнив фамилию автора солидных технических статей.
Олег Николаевич вышел из кабинета возбужденный и радостный. Открывая дверь, он чуть было не столкнулся на пороге с человеком, с которым вчера встретился на дороге.
— Только что прошел ваш будущий начальник, — улыбаясь, сказала Нина Леонтьевна, рассматривая резолюцию директора. — Петр Антонович Трубнин… продолжала она, не замечая удивленного выражения лица Крымова.
Глава третья
Крымов вошел в просторный и светлый зал. Вдоль стен с огромными окнами тянулись ряды чертежных столов. На полу вдоль и поперек были разостланы мягкие ковровые дорожки. Сотрудники ходили по ним совершенно бесшумно. Только изредка раздавалось чье-либо осторожное слово или слышалось шуршание чертежной бумаги.
Олег Николаевич сел на свое место.
— Я к вам! — послышался мягкий и певучий голос.
Крымов повернул голову и увидел перед собой стройного юношу с мечтательными глазами, конструктора Катушкина, с которым он только что познакомился в кабинете начальника.
— Как я рад, что мне удалось встретиться с вами, — Катушкин приветливо улыбнулся. — Это так неожиданно! Вы приехали из Ленинграда?
— Совершенно верно, — ответил Крымов, недоумевая, почему инженер так рад знакомству с ним.
— Я никогда не был в Ленинграде, — продолжал конструктор, присаживаясь, но город этот люблю необычайно! С ним связано столько воспоминаний!
— Воспоминаний? — удивился Крымов. — Вы же говорите, что никогда не были в Ленинграде.
— Это правда. Но я имел в виду не свои личные воспоминания, а, так сказать, литературные. Ну, вы меня, конечно, поймете… Я совершенно отчетливо представляю Неву, белые ночи, Адмиралтейскую иглу, — одним словом, все, что воспето Пушкиным.
— Это конечно… — неопределенно протянул Крымов, внимательно наблюдая за собеседником.
Катушкин осторожно пододвинул свой стул и заговорил еще тише, почти шепотом:
— Основное мое несчастие заключается в том, что я мало путешествовал. А ведь это так важно! Ну, где я был? Учился в Новосибирске. Практику проходил в Магнитогорске. Немного работал в Донбассе. Но все это, знаете, не то…
— Почему не то? — опять удивился Крымов.
Из своего кабинета вышел начальник конструкторского бюро инженер Трубнин. Он прошел через зал, окинув быстрым взором сотрудников, и скрылся в противоположных дверях. Крымову показалось, что взгляд Трубнина дольше, чем на ком-либо другом, задержался на нем и на конструкторе Катушкине.
Олег Николаевич постарался вспомнить разговор, происходивший час назад в кабинете Трубнина, куда он явился для знакомства со своим начальником.
— Здравствуйте. Кажется, уже немного знакомы, — такими словами встретил его Трубнин.
— Да. Мы случайно встретились, когда я шел со станции.
Затем начались расспросы о Ленинграде, об общих знакомых — преподавателях. После этого Трубнин вынул папку с чертежами сложного гидравлического бура и начал советоваться по мелким техническим допросам. Крымов отлично понимал, что это своего рода экзамен, и постарался сосредоточиться. Но в то же время он внимательно следил за инженером Трубниным, стараясь понять, что за человек его начальник.
Однообразно и монотонно говорил Петр Антонович, не повышая и не понижая голоса.
— Я не согласен с вами, что равнопрочность этого рычага можно рассчитывать по упрощенной формуле, — настаивал он, устремив взор на чертеж. — Эти вольности иногда могут привести к довольно печальным результатам.
— Но ведь в некоторых случаях такие расчеты возможны… — попытался отстоять свое мнение Крымов.
Однако Трубнин продолжал возражать. В его рассуждениях чувствовалась большая доля твердой и непоколебимой педантичности.
— Первое время вы будете заниматься разработкой узла Б-28 совместно с конструктором Катушкиным. Этот молодой инженер, мне кажется… близок вам по духу, — закончил Петр Антонович со странной улыбкой.
— Почему? — тоже улыбаясь, спросил Олег Николаевич.
— А вот увидите… Кстати, наш спор относительно искусства и техники мы с вами при случае продолжим. Как устроились с квартирой?
— Очень хорошо. Спасибо!
На пороге появился Катушкин. Некоторое время они беседовали втроем, а затем Крымов ушел, оставив начальника наедине с конструктором.
И вот теперь он сидит за чертежным столиком и слушает словоохотливого инженера, который жалуется на то, что мало путешествовал.
— Я бесконечно рад, что вы попали именно к нам, Олег Николаевич… продолжал Катушкин. — Меня тут мало кто понимает.
— Ну, а что тут у вас с узлом Б-28? — осторожно спросил Крымов, который тоже не мог понять странных жалоб молодого инженера.
Лицо Катушкина приняло строгое выражение.
— Да, да. Пора заняться делом, — заторопился он. — Вы уж простите меня. Я так обрадовался вашему появлению, что, понимаете… Сейчас введу вас в курс работы.
Конструктор направился к своему столику и вскоре вернулся с папкой чертежей. Разложив их перед Крымовым, он начал объяснять. Голос его потерял всю свою мелодичность.
— Тут, по этой трубе, будет поступать вода, — говорил медленно Катушкин. Здесь должен быть клапан. Нет, простите, не клапан. Хотя, позвольте, действительно клапан. Вода будет уходить вот сюда…
Раздается звонок. Слышится шелест сворачиваемой бумаги и оживленный разговор. Сотрудники собираются покинуть конструкторский зал. И Крымов видит, как меняется Катушкин: радостные искры блестят в его глазах, голос снова приобретает мелодический оттенок.
— Вот вам одно из моих произведений. Это, конечно, не из самых лучших. Вы должны меня понять… — С этими словами конструктор протянул Крымову лист бумаги, на котором красивым бисерным почерком были написаны стихи.
— Ваше мнение для меня особенно ценно!
— Почему именно мое мнение? — улыбаясь, спросил Крымов.
— Не скромничайте, Олег Николаевич, — лукаво посмотрев на инженера, проговорил Катушкин. — Неужели не хотите прочесть?
Крымов пожал плечами и принялся внимательно рассматривать поданную ему бумажку.
