Джек Чалкер - Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов

Робакук и Дезрет, и Джозеф, и еще Трис, и Дарквист, и Джимми Маккрей…

А за ними — другие лица, умоляющие; лица тех, кто заглянул в ужасную бездну. Лица терран, и рифианов, и гноллов, месоков, джулки, тхионов, и сотни других. Девяносто триллионов — нет, больше; девяносто триллионов плюс несчетные поколения их будущих детей и внуков, которые могли бы жить вплоть до смерти самой Вселенной, когда тьма обнимет все сияющие звездочки, все галактики, супергалактики, мегагалактики и все остальное…

Уже сейчас флоты Кинтара атакуют их, стремясь к Святым Мирам Мицлаплана, к столице Биржи, к великой прародине Миколя.

Второго шанса не будет. Если Механику сейчас удастся уйти, он возглавит эти эскадры, воодушевит их, и его тьма поглотит весь мир, обратив его в Ничто. Даже если на этот раз осажденным удастся отбиться, вскоре придут другие, и будут приходить снова и снова, столь же многочисленные, как эти летящие в них пентаграммы. Пока не падет хотя бы один бастион.

Вдруг рядом с ними появилась сетка — зеленые нити энергий, неведомо что означающие, но очень знакомые. Плотные сгустки тьмы — твари, обитавшие в пространстве между нитями сетки, — бросились на них, но тут же отступили, словно получив тяжелые повреждения.

Троица повернула налево: вниз по зловещей спирали, ведущей к Городу.

Неизменно сужавшийся проход, столь роковой для них раньше, теперь стал их союзником — для пентаграмм, пытавшихся облететь Печать, оставалось все меньше места. И вот наконец пылающий Щит коснулся стен, очищая с них всю скверну, обитавшую здесь. Это дало им передышку, и они ощутили прилив сил из источников, о которых до сих пор не подозревали.

И вот внезапно они оказались снаружи, а под ними простирался огромный Город. Как ни странно, в нем кипела жизнь — Механик призвал на помощь своих приспешников. Но это уже не имело значения; конец был близок. Механик нырнул в бурлящий водоворот на краю Города, втянулся в него, и они последовали за ним.

Внутри была тьма внешняя: место без логики и без законов, место, куда уходила светлая энергия. Механик погрузился в нее, а троица налегла на Печать. Закрыв отверстие, та наглухо прикипела к нему, и великий водоворот взорвался ярким светом.

Они немного передохнули, купаясь в свете и наслаждаясь победой, однако их работа еще не была закончена. Оставались еще энергетические кабели, проводники чистой силы, которые были погружены в водоворот и вели от него вверх, к гигантской живой динамо-машине — пирамиде.

Один мелкий проводок отличался от остальных: он единственный оставался черным среди бушующего вокруг света. Этот проводок шел от динамо-машины и главных систем управления к крошечной точечке рядом с Печатью — прямиком в стену, отделяющую Все от Ничто.

Сколько времени понадобилось Механику, чтобы пробурить это крошечное отверстие? Сколько времени он орудовал вслепую своим проводком, пока ему не удалось подсоединить его к центру управления? И что значит «долго» для такого существа, как Механик?

Они разорвали провод и запечатали микроскопическое отверстие еще одной Печатью Соломона, создав ее из самой энергии, что струилась вокруг. Затем взмыли к месту, где системы управления соприкасались с водоворотом энергии. На этот раз ему придется придумать другой способ. На этот раз древняя оплошность не повторится. На этот раз, после перепрограммирования систем, точки доступа будут защищены.

Но не до конца.

Закрыть их совсем означало бы отрезать системы управления от источника энергии, и тем самым остановить их. А это может привести лишь к тому, что Кинтара будут возрождаться вновь и вновь, поскольку их станции являются естественными объектами, которые хотя и подключены к системам, но не зависят от них полностью. Чтобы Кинтара оставались в заточении, необходимо поддерживать работу систем, иначе все затруднения, которые у них вызовет освобождение — это то, что им придется перепрограммировать каждую свою станцию вручную. Однако для работы систем требуется поддерживать их питание, а значит, оставить Механику лазейку — пусть маленькую и насколько возможно вдали от водоворота, — через которую, тем не менее, всегда будет возможно восстановить контакт заново. Что ж, это риск, с которым придется мириться; цена, которую придется платить.

Пространство вспыхнуло вокруг них, связывая их воедино новым цветом — сияющим зеленым, цветом надежды и возрождения; чистым цветом, нетронутым тьмой.

Теперь — вверх, к станции: восстановить сломанные печати, обеспечить их неприкосновенность, изменить фазу всех станций, соприкасающихся с точками известной Вселенной. Они шли сквозь огонь и дождь, сквозь лютый холод и непереносимую жару, сквозь легкий ветер и завывающую бурю, через заготовки миров и обслуживающие цеха, оставшиеся с времен настройки Вселенной…

Наконец, они вновь оказались под звездным небом, дыша свежим, теплым воздухом. Сложив крылья, они стояли на вершине холма, глядя на океан звезд.

— Мы снова предоставлены сами себе, — заметил Ган Ро Чин.

Модра посмотрела на двух величавых существ, стоявших рядом с ней, которые мягко светились зеленым светом, похожие на ангелов древности. Должно быть, она выглядела так же.

Как и остальные, она знала, что ей стоит только расправить крылья, представив в уме любое место, — и один взмах доставит ее туда. Ей теперь принадлежал колоссальный объем знаний и чистой силы, гораздо больше того, что они могли себе представить.

— Бедная Калия, — подумала Криша, тряхнув своей прекрасной головой. — Выбери она правильно, и она обрела бы силу превыше той, что они могли дать ей!

— Она бы не смогла, — откликнулся Чин. — Каковы бы ни были первопричины воспитавшая ее среда, несчастья, что выпали на ее долю, — в ее душе было слишком много тьмы, чтобы дойти досюда. Она притягивала бы его разряды, как магнитом, а свет спалил бы ее заживо.

Одна лишь мысль о Калии вызвала в их памяти целую серию картин. Как рифианы, дролы и даже Кинтара неистово раскапывали завалы, пытаясь вызволить своих сотоварищей из-под обломков замка. Как они обнаружили разбитое тело своего повелителя, и поверх него — маленького терранина с зажатым в руке предметом, до рукояти вошедшим в грудь князя. И Джимми, раздавленного, окоченевшего, с невероятной улыбкой на лице…

И как, в некотором отдалении от них, в чудом образовавшемся закутке между несколькими упавшими колоннами, они обнаружили Калию, без сознания, но живую, и вытащили ее наружу.

— Снадобье, которое она предназначала Джозефу, теперь внутри нее, — заметила Криша. — Интересно, существует ли на этой стадии противоядие?