Пётр Гордашевский - Их было четверо

Часть вторая

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Машина мчала Сергея Петровича Долинского по автостраде, соединяющей аэродром с поселком Джохор. Сидя рядом с молодым водителем Борисом, он рассеянно смотрел в окно, насвистывая полюбившуюся ему детскую песенку о каком-то чибисе, который неизвестно куда попал и неизвестно кого все спрашивал: "А скажите, чьи вы..." Слов этой песенки Сергей Петрович никогда не мог запомнить, но мотив ему нравился, и он любил насвистывать его, особенно когда бывал в хорошем расположении духа. Сегодня Сергей Петрович был отлично настроен. После месячной командировки он - наконец-то! - возвращался домой, в Джохор, который так любил. Сзади, на мягких подушках, развалился его товарищ по работе, давно уже ставший одним из лучших его друзей, - Владимир Яковлевич Вада. Долинский, Вада и Кривошеин особенно сдружились во время совместной работы над своей лабораторией превращений. - Что это Анатолий нас сегодня не встречал? - вдруг вспомнил Сергей Петрович. - В этакую-то жарищу! - вяло сказал толстый Вада, вытирая большим носовым платком лысеющую голову. - Да Анатолия Степановича и в Джохоре-то нет, - вмешался Борис. - Он дня три, как на рыбалку уехал. - Нет, ты слышишь, Владимир? - так и подскочил Сергей Петрович. - На рыбалку отправился! Сумасшедший любитель! И про лабораторию забыл. А ведь дал слово, что не отлучится из Джохора больше чем на один день. - Ну что особенного? Брось, Сергей! Почему бы человеку и не порыбачить? Вада снова полез в карман за платком. Ужасная жарища! По обе стороны дороги, прямой, как стрела, расстилалась унылая песчаная пустыня. Трудно было найти в ней какую-либо красоту, но Сергею Петровичу все здесь нравилось, как всегда нравятся родные места: и бесконечные пески, и небо густо-голубое, почти синее, и этот орел, парящий где-то высоко-высоко, неподвижно распластав мощные крылья. Автострада была довольно оживленной. Часто навстречу им мчались грузовики и легковые машины. Обгонять себя Борис никому не позволял. Машина шла "с ветерком", так и пощелкивали о борта поднятые вихрем с дороги мелкие камешки. - Интересно, Борис, пришли наши аппараты? - спросил Сергей Петрович. - Пришли позавчера какие-то ящики из Москвы, только не знаю, с чем. - Наверное, они. Наши радиопеленгаторы для лаборатории. А что нового слышно в Джохоре, Борис? - Да будто ничего, все по-старому, Сергей Петрович. Живем помаленьку. Вот разве что сегодня ночью такой ветряка поднялся, ужас. Прямо ураган. Я-то спал, ничего не слышал, жена сказала. - А повреждений не было? - Да будто нет. Говорят, где-то на окраине несколько молодых деревьев повалило. - А наш клен? В лаборатории? - - Стоит. Что ему сделается? А листьев нападало, как осенью! - Ну, это не беда, - беспечно сказал Сергей Петрович и снова стал насвистывать полюбившуюся ему песенку. Впереди из-за горизонта показалась телевизионная башня. В стороне от нее, левее, вынырнули очертания какого-то другого сооружения - сразу и не понять какого. Только подъехав ближе, можно было разглядеть систему огромных вогнутых зеркал и другие детали солнечной электростанции, делающие ее похожей на какие-то марсианские сооружения из романов Уэллса. Вот уже приближалась зелень садов, блестящая гладь канала, мост через него... Вот и уютные, спрятавшиеся в тени деревьев коттеджи с белыми шиферными крышами. - Люблю я наш Джохор! - сказал Сергей Петрович. - Кажется, нет на земле места краше! - Привычка... - пробормотал Вада. - Сколько здесь вложено нашего труда! Вот потому, наверное, и люблю Джохор. Машина остановилась возле дома Долинских. По дорожке сада уже бежала навстречу Мария Николаевна.

- Так ты говоришь, ребята в горы ушли? Сергей Петрович сидел на террасе и пил кофе. Мария Николаевна рассказывала ему, как она здесь жила без него. - Сегодня или завтра вернутся... - сказала она. - Хочешь еще стакан? Ты знаешь, получи я твою телеграмму на день раньше, они бы остались, подождали тебя. И я была бы этому очень рада. - Все волнуешься? Никак не привыкнешь, что сын наш уже большой. Скоро и вовсе, как говорят, из гнезда выпорхнет, что тогда? - Грустно будет, вот что, и пусто! Не люблю, когда дом пустой. - А ребятам, наверное, весело вместе. - Еще бы! Только не нравится мне, что Тима с Виктором часто ссорятся. - Ну, это их дело. Об этом не беспокойся. А родители Вана, говоришь, уехали срочно в Москву? Парня тебе подбросили, а ты и рада! - Я люблю Вана. Потом, он все равно целые дни у нас. Сергей Петрович встал из-за стола. Он был очень высок - Мария Николаевна едва доставала ему до плеча. У него была такая же густая шевелюра, как у сына, только с проседью, такие же веселые, живые глаза, только окруженные морщинками. Они очень походили друг на друга - отец и сын. Сергей Петрович говорил, что предпочел бы, чтобы Тима унаследовал внешность матери, но Мария Николаевна отвечала, что ей кажется лучшим то, что есть! Вот и всё. - Ужасно рада, что ты приехал! - сказала Мария Николаевна. Она рассматривала подарки, привезенные из Москвы. Тиме отец купил фотоаппарат. - Вот Тима обрадуется! - сказала она. - Он давно мечтал о таком фотоаппарате. А тут еще Виктор со своей узкопленочной камерой и вовсе его раздразнил. Пожалуй. Тиме теперь подавай киноаппарат, а? - Будет и киноаппарат. Когда кончит школу. - Ну. Сергей, мне пора в институт. А ты? Тоже уйдешь? - Чуть позже. - Обед, как всегда, в шесть, не опаздывай. Может, и ребята к тому времени подойдут. - Было бы превосходно! Сергей Петрович, оставшись один, стал разбирать' бумаги в портфеле, а потом полез в сейф за ключами. "Странно, куда же я их девал? - пробормотал Сергей Петрович, не обнаружив ключей в сейфе. - Помнится, я клал их сюда. Или... я, кажется, решил отнести их к Анатолию, от греха подальше. Правда, Тима никогда их не трогает, но все же... Да, да, именно так я подумал перед отъездом и, конечно, отнес ключи Кривошеину". Сергей Петрович запер сейф и пошел к Анатолию Степановичу. Но Кривошеин еще не возвратился с рыбалки. Сергей Петрович направился к Ваде. Ведь у него тоже были свои ключи. Владимир Яковлевич как раз собрался в лабораторию, и они пошли вместе. Собаки за забором подняли было лай, но, узнав своих, мирно завиляли хвостами. - Сколько листьев нападало, - мимоходом заметил Владимир Яковлевич, вставляя ключ в замок. - Что значит климат жаркий - легко отрываются. На пороге аппаратной инженеры остановились в величайшем изумлении: над черной плитой горели четыре сигнальные лампочки. Вада досадливо поморщился: - Анатолий кого-то впустил.,. Что это ему взбрело в голову? Сергей Петрович обвел глазами знакомую до мелочей аппаратную. Ему бросилось в глаза, что дверь в чуланчик, всегда плотно закрытая, сейчас приотворена. А чьи это ручные часы? Почему они ему так знакомы? .. Зашевелились смутные подозрения. - Постой, Володя... Часы, мне кажется, Тимины... Сергей Петрович рванул дверь чулана. Там были навалены рюкзаки, складная палатка, ботинки... Сергей Петрович понял все. - Да, это мой парень! Вот негодяй! Обманул мать - сказал, что идет в горы, а сам... Вада только руками развел: - Н-да... Чего не надумают эти мальчишки! Но ты не волнуйся, Сергей. Аппараты, по-моему, работают исправно... - Аппараты-то работают отлично, а вот головы у этих сорванцов - неважно. Не для них, желторотых, предназначена лаборатория. Ведь они же могут черт знает что натворить! Знаешь, я пойду за ними, а ты обожди здесь. Ох, и задам же я Тимке, да и всей компании! Будут у меня помнить.