Марти Бурнов - Достигая Прозрения

Аркаша пожал плечами. Спорить было бесполезно. Наверное, отчасти потому, что он не рассчитывал разобраться в увиденном самостоятельно, эта самовольная экскурсия по кораблю не вызывала у него такого восторга, как у профессора.

– Давайте в самый низ, – обреченно выдохнул он, – Там должно быть машинное отделение… или как оно здесь называется…

Иван Никифорович торжественно нажал самый нижний символ. Дверь закрылась, отрезав их от остального мира. За короткие несколько секунд Аркадий Петрович успел возненавидеть этот крохотный белоснежный лифт. Он чувствовал себя пойманным в мышеловку. И даже дышать перестал, словно опасаясь, что кончится воздух, но заметил это, лишь когда дверь лифта открылась. Аркаша шумно и прерывисто вздохнул и выглянул наружу.

– Вот видите, дружочек, все просто замечательно! – похлопал его по плечу Иван Никифорович.

Коридор, в котором они оказались, ничем не отличался от того, что они покинули. Такой же белоснежный, как и все на этом корабле. Лифт находился в небольшом тупике. Надо было выбрать – влево или вправо направиться дальше. На всякий случай, Аркаша внимательно посмотрел на символ над лифтом и постарался его запомнить.

Профессор чуть помедлил, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и шагнул вправо.

– А знаете, что меня сейчас занимает? – Иван Никифорович шел не спеша, оглядываясь по сторонам.

– Профессор, ну вот как я могу это знать? Столько всего произошло, что я даже не могу сказать, что больше всего занимает меня самого!

– Аркашенька, сколько раз я вам повторял – ставьте перед собой разрешимые задачи. Вот, например, сейчас я думаю – а откуда здесь свет?

– Что, простите?

– Вот посмотрите – ни одного светильника. А светло, как днем! Откуда спрашивается свет? А?

– Ну, если так подходить… – Аркаша задумался. – Думаю, об этом лучше спросить нашего капитана, – тут он задумался еще больше и даже перестал отмечать в уме повороты, которые они проходили. – Кстати, о нашем капитане…

– Да… прелюбопытнейшая, надо сказать, личность.

– Признаться, он вызывает у меня смешанные чувства… конечно, ему не откажешь в уме и образовании. И он спас нам жизнь… Но его поведение, а особенно некоторые привычки…

– Аркашенька, мы попали в совсем иной мир! Как можно судить его по стандартам Земли? Вот, должен вам рассказать, что, когда я беседовал с тем замечательным господином в том… ресторане…

– Иван Никифорович! – не выдержал Аркаша. – Да не об этом я!

Тут Аркаша немного смутился. Профессор был человеком куда более проницательным, чем он, и куда более образованным. Но иногда поражал неосведомленностью о некоторых сторонах жизни.

– Аркашенька, вас что-то беспокоит?

– Еще как! Вы заметили, что он все время нюхает какой-то порошок?

– Так вот вы о чем…

– Да, именно об этом! Не знаю, что у него там, но среди некоторых студентов нашего университета тоже распространено нюхать некий порошок. В последнее время это даже вошло в моду! Порой эти люди теряют над собой контроль. А наш капитан… повторюсь – он ведет себя весьма странно. И это пугает меня.

– Престаньте юлить. Давайте называть вещи своими именами. Вы считаете, что Нэйб – наркоман? Да, да… я знаю это слово, не такой уж я и дремучий, и по кокаин тоже знаю. Эта дурная привычка процветала еще во времена моего отца, – он чуть снисходительно улыбнулся.

Аркаша немного замялся с ответом.

– При всем уважении к нашему капитану… да! А ведь он него зависят наши жизни. Вот что мы будем делать, если он вдруг потеряет способность здраво рассуждать? У меня такое ощущение, что он постоянно балансирует на краю!

– Это и мне приходило в голову…

Монотонность белоснежного, радиально изогнутого коридора немного притупила любопытство профессора. Он крепко задумался и брел, опустив голову, даже не обращая внимания на изредка попадавшиеся двери.

– Что-то крепко связало нас с ним, – выдал он, наконец. – Во Вселенной множество сил и законов, о которых мы с вами и понятия не имеем… возможно… – тут он смолк и даже остановился. – В общем, странно все это… и наша с ним встреча… и все остальное. Аркадий, давайте сейчас не будем делать каких-либо выводов. Жизнь все расставит по своим местам… Возможно, все это далеко не случайно, и виной всему – все те же пространственные волны.

Аркадий Петрович удивленно на него посмотрел. Он и раньше не всегда улавливал нить рассуждений профессора, но сейчас тот говорил почти так же странно, как и Нэйб.

– Признаться, я не очень понимаю, о чем вы, профессор…

– Волны… волны… ведь их великое множество. А мы и предположить не можем, на что они на самом деле способны, – глаза Ивана Никифоровича как-то подозрительно сверкнули.

– Профессор, простите, что спрашиваю… но вы точно не пробовали порошок из коробочки Нэйба? Ну, может, когда мы летели, и он выделывал все эти штуки, на вас случайно просыпалось… или еще как…

Иван Никифорович рассмеялся.

– Успокойтесь, Аркашенька, на крупицы этого неведомого порошка на меня не попало.

– Хорошо. Пусть всему причиной – волны. Но мы не можем оставить это как есть. Мы просто обязаны помочь капитану! Что бы там ни было – это дурная привычка. Уверен, она разрушает его личность!

– А вот тут вы правы, – Иван Никифорович отечески похлопал его по плечу. – Судьба свела нас вместе, и теперь мы обязаны помогать друг другу.

Аркаша понимал, что пока это лишь их с профессором разговоры, но на душе у него все равно стало легче. Он улыбнулся и оглянулся:

– Кто бы еще сейчас помог нам. Знаете, я думаю, мы ходим по кругу.

Иван Никифорович резко остановился, оправил халат, пригладил волосы и вновь с живейшим интересом осмотрелся вокруг:

– Возможно, возможно… думаю, надо попробовать войти в одну из дверей.

– Я боялся, что вы это скажете, – вздохнул Аркаша.

– Открытия, друг мой, сами не делаются, – рассмеялся профессор. – Ну, какую дверь выберете? Предоставляю решать вам.

– Давайте, вон ту, – Аркаша указал на ничем не примечательную дверь, до которой было всего несколько шагов.

– Ну… с богом!.. – Иван Никифорович решительно приложил руку к святящемуся пятнышку на стене рядом с дверью.

Аркаша, на всякий случай, встал вплотную у стены. Чтобы, если вдруг откроется выход в открытый космос, было бы за что уцепиться. Он бы и профессора попросил за что-нибудь держаться, но знал – тот лишь посмеется над его опасениями.

Дверь бесшумно отъехала в сторону, и перед ними открылось большое помещение. Здесь было несколько темнее, чем в коридоре, и не сразу удалось что-то рассмотреть. Потом из полумрака выступили коричневые, и потому почти терявшиеся во тьме ящики, высотой чуть больше человеческого роста. Еще они почувствовали незнакомый, неприятно отдающий муравьиной кислотой, запах.