Питер Дикинсон - Продавец погоды

Под конец он нашел стальной шлем с острым наконечником и цепочкой, висевший на стене между двумя горящими факелами. Сделав мечом ямку в горячих углях, Джеффри воткнул туда шлем и налил в него воды. При этом он немного пролил, и пар клубами полетел к потолку вслед за дымом. Вода закипела почти мгновенно. Подцепив шлем за цепочку, Джеффри снял его с углей, и только тут сообразил, что поставить его никуда не сможет - не даст острый наконечник, а вылить воду тоже не во что. Удерживая шлем одной рукой, он вылил воду из большого кувшина прямо на пол, перелил вино из маленького кувшина в большой, и в освободившуюся посуду наконец-то влил начавшую остывать воду.

Когда он хотел повесить шлем на место, там уже висел точно такой же, только совершенно новый и блестящий. Чуть не дрожа от страха, Джеффри отнес свой завтрак наверх и, разбудив Салли, рассказал, что с ним приключилось.

- Это он все сделал, - невозмутимо сказала Салли.

- Кто он? Мистер Фарбелоу?

- Джеф, ну не будь таким тупицей! Я имею в виду того самого "он", о котором упоминал наш почтенный сенешаль. Это тот самый "он", который создал всю эту еду и мог бы в два счета расправиться с волками, если бы только захотел, и мог бы запросто наполнить конюшню лошадьми, чтобы составить компанию бедняге Мэддоксу. Разумеется, я имею в виду Некроманта.

- Наверно, ты права. Мне просто не хочется об это думать. Я тут вскипятил воду, теперь ее можно пить, но она все еще довольно горячая. Может, останется немного и для умывания. Ты выглядишь как беспризорница. Это одеяние я нашел в сундуках, так что тебе тоже стоит там покопаться. Уверен, мистеру Фарбелоу это понравится. У него самого весьма изысканный костюмчик. Но твоя латынь, похоже, наш главный козырь. Как ты думаешь, что они имел в виду, говоря о морфии?

- Не знаю. А что это такое? Можно мне взять последнюю отбивную? Ты съел уже три штуки, а я только две. Может, он сумасшедший?

- Морфий - это такой наркотик. Так мне кажется. Его дают раненым солдатам, чтобы они не чувствовали боли. А еще бывают такие люди, их называют наркоманами, которые принимают его потому, что он им нравится и они никак не могут остановиться. И еще, мне совсем не кажется, что мистер Фарбелоу сумасшедший. Я хочу сказать, что вряд ли он что-то там выдумывает... Кто-то же сделал и эту башню, и лес. На карте-то их и в помине нет.

- Наверно, ты прав, - согласилась Салли. - Только я не считаю, что он плохой. Думаю, мистер Фарбелоу когда-то сделал ошибку и теперь не знает, как ее исправить, и с каждым днем запутывается все больше и больше. А еще я полагаю, он очень обидчивый. Разговаривая с ним, следует соблюдать осторожность.

- Согласен. И не заговаривай с ним сама о латыни. Дождись удобного момента. Давай поглядим, нет ли в сундуках чего-нибудь подходящего для тебя...

Лежавшая в сундуках одежда была, по правде сказать, слишком велика для одиннадцатилетней девочки, но они все-таки нашли длинный, изумрудно-зеленый плащ, расшитый красным шелком и сложными узорами золотых нитей. Надетый на Салли, он ниспадал до самой земли, однако затянутый широким золотым поясом, смотрелся на девочке совсем неплохо. Плащ был без рукавов, но ребят это особенно не заботило: голые руки, так голые руки. В другом сундуке они разыскали маленький серебряный гребень и собрали волосы Салли в два хвостика, перетянутые золотыми ленточками. А когда Джеффри мокрой губкой стер с ее лица грязь и пот, Салли стала выглядеть просто потрясающе - словно собиралась играть королеву в школьном спектакле. От Фарбелоу не было ни слуху ни духу, и ребята, оставив в зале пустую тарелку, отправились осматривать башню.

Вдоль галереи двумя этажами тянулись комнаты - точь-в-точь как та, в которой они провели ночь. Все забиты сундуками и шкурами. На нижнем этаже располагались одиночные комнаты, а на верхнем все комнаты соединялись друг с другом, но вместо дверей их разделяли тяжелые занавеси. Нигде - ни души. Единственными звуками, нарушавшими тишину башни, были потрескивание бревен в огне да ворчание собак. Ребятам все это казалось очень странным. В одной из комнат верхнего этажа они обнаружили лестницу. Она вывела их на крышу.

Они стояли под открытым небом, все еще на более чем на треть приблизившись к вершине головокружительного средневекового небоскреба. Дальше подъем можно было продолжить по деревянной винтовой лестнице, свернувшейся внутри огромного шпиля из грубо отесанных глыб желтого известняка. Кончалась эта лестница деревянным балконом с невысоким парапетом, обегающим по всей окружности башни. Крыша, на которой они стояли, выступала из стены плоским конусом, в вершине которого располагалось отверстие для выхода дыма. Поднимаясь по бесконечным ступенькам, Джеффри заметил на них следы какого-то примитивного рубящего инструмента. И вот они наверху. С балкона перед ребятами открылся вид на всю долину с грядами холмов на горизонте, добродушно греющихся в лучах утреннего солнца, и темными верхушками леса, скрывающего под своей густой листвой все лежащее между холмами и замком. Вся эта непроницаемая зелень производила прямо-таки угнетающее впечатление. Голые склоны холмов начинали даже казаться близкими и родными - местом спасения... если отсюда вообще можно спастись.

Наклонившись через парапет, они разглядывали двор замка - внутри холодело от огромной высоты. В общем-то и не двор даже, а так, одно название - пятачок, огороженный стеной, к которой то тут, то там притулились постройки с покатыми крышами, крытыми пластинами камня и дранкой. Сверху эти строения казались расположенными совершенно беспорядочно, как грибы на опушке. В одном месте беспорядочное месиво построек сменялось вполне современным домом, боком поставленным к стене. Беленые стены, нормальные окна с обычными оконными переплетами, крутые ступеньки, ведущие к заурядной желтой двери. Пока дети глядели на этот дом, дверь открылась, и из нее вышел Фарбелоу. В руках он держал поднос. Он постоял на крылечке, моргая на яркий солнечный свет, словно птица, на которую ночью посветили фонариком, а потом кубарем скатился по ступеням он явно проделывал это бесчисленное множество раз.

- Когда-нибудь он здорово шлепнется, - заметил Джеффри.

- А что это он несет? - спросила Салли.

У девочки не хватало роста заглянуть через парапет, и потому она улеглась животом на теплый золотистый камень и, свесив голову за край, глядела, что творится внизу. Джеффри, не раздумывая, схватил сестру за пояс.

- Ты что, рехнулась? - сердито воскликнул он. - Здесь же даже держаться не за что!

- Ну, это еще не значит, что я упаду. Так что все-таки у него в руках?

Фарбелоу нес маленький белый поднос, покрытый белоснежной салфеткой, под которой угадывались какие-то округлые предметы. Джеффри понял, что знает их назначение... Этот подносик не принадлежал миру тушеных в шафране цыплят и непрерывно почесывающихся волкодавов, рычащих друг на друга у огромного очага. Перед его мысленным взором предстала картинка. Она всплыла из давно позабытых времен... его мать в кровати, в комнате, полной запаха лекарств и аромата мастики, которой натерт пол, и медсестра в белом халате, проходящая мимо и держащая в руках подносик, точь-в-точь как у Фарбелоу.