Томаш Колодзейчак - Когда прольется кровь

Половину полученной осенью дани бан тратил на содержание работающих на Город Ос ремесленников, и люди знали, что эти десять упряжек в действительности вывозят результат годового труда целого края.

Половина осенней дани шла в Увегну. Там жили Мастера Стекла. Они делали стекло для бана и многих сановников, продавали в Ольтомар и кочевникам. Но самые красивые и ценнейшие изделия мастеров забирала Гвардия. Именно за ними гвардейцы в основном и приезжали в Дабору. Весь год Шершни сидели в Остроде, крепости, стоявшей у основания Круга Лесистых Гор. Весной их питали поставки из Города, а осенью часть гвардейцев направлялась в Дабору за данью.

Так было и теперь.

Поздним вечером два воза ехали по главной улице Даборы от Западных Ворот к Горчему. Они прибыли из Тулуогре, края, лежащего на юге Лесистых Гор. Их сопровождали меньше десятка солдат бана.

На улице все еще было много народа. Большинство останавливалось, чтобы полюбоваться цветными, плетеными из крашеной шерсти шапочками, которыми обитатели Тулуогре украшали головы своих волов.

- Что везете? - крикнул кто-то из толпы.

Ответа он, конечно, не дождался ни от возниц, ни от солдат. Зато какой-то оборванец выскочил на середину улицы и проорал:

- Знаю я их, ублюдков! Папки для наших спин везут! Палки для городовых!

Он хотел снова юркнуть в толпу, но в этот момент из толпы неожиданно выскочили двое стражников. Оборванец метнулся в сторону, но к нему уже бежали и те солдаты, которые до того присматривали за возами.

- Палки! Палки! Я чувствую их своей спиной! - верещал какой-то сгорбленный дедок, опирающийся на костыль и одетый в рваное тряпье.

Стражники ворвались в толпу, преследуя оборванца, вызвавшего скандал. При этом они, не щадя никого, раздавали удары палками направо и налево.

- О Земля! - воскликнула какая-то женщина. С залитым кровью лицом она повалилась на землю. Муж наклонился, чтобы помочь ей встать, но на него налетел один из стражников. Они перевернулись и упали, солдат поднялся первым. Мужчина прыгнул ему под ноги, головка палицы ударилась о землю, оба покатились по грязным доскам.

- Палки! Палки! - продолжал верещать старец.

Солдаты слишком глубоко врезались в толпу. Осыпаемые ударами люди гневно зашумели.

Командир стражников схватил свистульку. Его повалили на землю, принялись пинать.

Но солдаты уже успели прийти в себя и, сгрудившись около возов, принялись избивать напирающих людей.

- Палки везут, чтобы избивать ими нас! - Старик недвижимо стоял среди бьющихся и кричал.

Опирающиеся спинами об один из возов стражники выдержали бы до прихода помощи. Они стояли плечом к плечу, били ловко, крепко, не обращая внимания на нарастающий напор горожан. Красные от крови концы палок колотили по головам, втыкались в животы, переламывали руки.

Могучий черноволосый мужчина вскочил на воз. Скинул возницу, щелкнул бичом. Волы двинулись вперед. Стражники лишились опоры. Один упал, его тут же накрыла толпа. Второму угодил в голову метко брошенный камень.

В этот момент в начале улицы появилась помощь. Городовые бежали к дерущимся, крича, потрясая щитами и копьями. Даборцы бросились бежать, оставляя на земле убитых и раненых. Прыснули во все стороны, скрываясь в боковых улочках, часть помчалась к Западным Воротам. За ними побежали городовые и солдаты, положив еще несколько человек.

Рядом с покинутым возом и валяющимися на земле телами остался только согбенный старик и надрывался:

- Палки! Палки на наши головы!

Так он и стоял, пока не вернулась первая группа солдат. Ее командир подошел к деду и сильным ударом палицы переломил ему шею.

- Это бунчук! - крикнул Магвер. Сидящий на коротком древке кремневый шар был выкрашен зеленым. Рукоять оплетена красным ремнем. - А тебя не узнают в воротах?

- Борода закрыла мне лицо и знак, башмаки у меня на толстой подошве, кожу я зачернил. - Дорон кончил обгладывать заячью кость, бросил в огонь, вытер ладони.

- А потом? - тихо спросил Магвер.

- У меня есть вот что. - Лист поднял лежащий рядом мешочек. Вывалил содержимое на землю. Там были шлем, кафтан, башмаки и штаны - полная форма телохранителя бана.

- И что дальше? - Магвер пытался в который уже раз выудить из Дорона хоть какие-нибудь сведения, но Лист покрутил головой и принялся снова запихивать одежду в мешок.

- Где ты взял бунчук?

- Получил от бана двадцать лет назад.

- Мало у кого такой есть.

- Зеленый с красной ручкой? Да, мало у кого. Я могу войти во дворище бана в любой момент, по моему приказу прислужники должны будут разбудить Пенге Афру, меня обязаны слушаться все его сотники.

- Но я все еще не знаю, господин...

- Думай, - усмехнулся Дорон. - От меня ты больше не услышишь ни слова. Во всяком случае, пока.

- Почему? Или ты все еще не доверяешь мне?

- Доверяю.

- Тогда почему же?

- Не знаю, поймешь ли ты, Магвер. - Дорон помолчал. - Ну хорошо, попытаюсь. Слушай внимательно. Пришло время знамений. Странных знамений. Больших знамений. Волнуется народ на пограничьях. Зашевелились Шершни. Восстали рабы в копях. В этом году Гнездо прислало за данью большой отряд. Все это на первый взгляд кажется обычным, бунты и увеличение размера податей случались и раньше. Но столько знамений одновременно не появлялось ни разу. А ведь это только начало. Деревья, священные мои братья, опять явили свою волю. Выбрали человека, хотя я - их предыдущий слуга - все еще хожу по белу свету. Такого не случалось давно. Вдобавок они вторично выбрали его здесь, в Даборе. Это знамение крупнее предыдущих, но не последнее. Посуди сам: бановские убийцы нападают на Листа, друга Священных Деревьев, избранника Гая! Почему, что за причина? Не знаю и, возможно, никогда правды об этом не узнаю. Но они его убили! Говорю тебе, не так просто убить Листа! За ним стоит мощь Земли Родительницы и детей ее, самых старых деревьев. Но его убили. Бан боится чего-то, может быть, что-то замышляет. Что мог он знать об Ольгомаре? Ничего! А я знаю, знаю: бану наворожили. В листике, который вырос на карогге из Священного Гая, я нашел зерно. Неизвестное мне зерно. Мои глаза не помнят, а пальцы не узнают его формы и шероховатости, его запах мне незнаком. Я, Лист, не могу припомнить дерева, его родителя. Значит, это зерно нового дерева, которое Земля Родительница дала людям. Это знамение. Я не умею его прочесть, но могу сказать просто: нечто новое должно явиться на свет. Что? Чего испугался бан? Откуда мог об этом знать, ведь пророчество было дано уже после смерти Ольгомара. Пенге Афра - маг, но откуда он мог черпать силу, достаточную, чтобы убить Листа? Хотелось бы знать ответ на этот вопрос, но для меня сейчас важнее другое. Месть. И я ее свершу. Как - сказать тебе не могу. Ибо пока мысль о каком-либо событии таится в человеческой голове, она недоступна другим. Но как только кто-нибудь выразит эту мысль словами, даже если он одинок, в самой сердцевине леса, слова эти начинают существовать. В дыхании, в коре деревьев, в шуме трав, в волчьей тропе. И тогда уже ничто не в состоянии изгнать их из мира. Такие, затаившиеся в тысячах вещей, слова умелый человек может прочесть. Пенге Афра достаточно могуществен. Но от меня он не услышит ничего. Однако я проведу тебя в Дабору. А там вскоре узнают все.