Лоуренс Дженифер - «Если», 1997 № 08

— Перед нами высочайшая технология, — заявил Кервин с чувством превосходства. — Это и так ясно.

— Вообще-то старушке давно пора на свалку. — заметил Рейл. — Но в спешке я ничего лучшего не нашел. Пришлось воспользоваться тем, что подвернулось под руку.

— Вы хотите сказать, что позаимствовали и корабль? Так же, как Измира? — Кервин указал кивком на бывший шар для боулинга, который, приняв форму жерди, устроился на пульте рядышком с Рейлом и, балансируя на руках, бессмысленно смотрел прямо перед собой немигающим синим глазом. По всей длине жерди беспрерывно пробегали ярко-розовые кольца.

— Вынужденный поступок под давлением обстоятельств.

Корабль дернулся. Кервин едва устоял на ногах.

— Не трясите! — прикрикнула Миранда, поймавшая на лету упавший было пузырек с лаком для ногтей.

— Тысяча извинений! — Рейл склонился к пульту.

— Мне послышалось, будто вы сказали, что мы не почувствуем движения. — Кервин оглянулся, соображая, за что бы ухватиться, но стены были гладкими, как бильярдный шар. Он опасливо двинулся к ближайшему креслу.

— Неужели? Простите еще раз, я стараюсь изо всех сил. Даже если мы раскачаемся при старте, поле все компенсирует. Да и потолок над нами мягкий.

— Мягкий потолок? — Кервин упал в кресло и стал шарить руками в поисках ремня безопасности. — Чем тут у вас пристегиваются?

— Дотроньтесь до полоски слева, чуть ниже локтя, — проговорил Рейл, не оборачиваясь.

Кервин нащупал названную металлическую поверхность и поступил согласно инструкции. Его живот и ноги обхватили невидимые ремни. Легкие, как перышки, они тем не менее были прочнее самой толстой кожи. Дотронувшись до той же полоски в нижней точке, он мгновенно отстегнулся.

— Изящно и эффективно, — похвалил он.

— Кое-что на этом корабле еще работает. Зато хозяин из меня никудышный, — признался Рейл. — Здесь есть уголки, куда отказываются забираться даже чистильщики-автоматы. Страшная грязища! В некоторых помещениях не убирались уже много лет. Оомемианы не только уроды, но еще и лентяи. Когда мы ляжем на курс, я бы не советовал вам отправляться в длительные прогулки.

— Не тревожьтесь. — Кервин снова обхватил себя невидимыми ремнями. — Лично я не встану из кресла до самой посадки.

По помещению продолжал разгуливать один Кипяток, хотя корабль все сильнее содрогался, повинуясь командам Рейла.

— Повезло же тебе, парень! — бросил Кипяток Кервину.

— Почему именно мне? О чем ты?

— Кажется, сидя в дурацком кегельбане, ты делал заметки для доклада?

— Да, но при чем тут… — Кервин умолк, поняв, что имеет в виду Кипяток.

Конечно! Перечеркнув один проект, судьба подбросила ему взамен другую, несравненно более блестящую возможность. Уникальнейший случай! Вместо того, чтобы изучать привычки американцев, играющих в кегли, он мог теперь попробовать описать образ жизни двух инопланетных рас — пруфиллианцев и оомемианов. Ну и доклад получится!

— Записи! — пробормотал он. — Скорее начать делать записи! — Он отстегнулся и выпрямился, забыв про дрожь корабля. — Послушайте, Рейл, у вас тут не найдется блокнота и карандаша? Мне надо кое-что записать.

— Еще раз вынужден высказать сожаление. — Рейл по-прежнему не отлипал от пульта управления. Корабль уже полностью ожил, о чем свидетельствовала сильная вибрация. — Мы, пруфиллианцы, отказались от подобных методов фиксирования информации миллиарды лет назад, когда выяснилось, что деревья могут испытывать боль. Писать на бумаге стало неприлично. Теперь мы прибегаем к древесине только для церемониальных нужд, и то если дерево погибло по естественным причинам.

— Ничего себе! — Миранда отвлеклась от ногтей. — Как же тогда передавать в классе записочки?

— Лучший способ — телепатия, если, конечно, у учителя тоже не развито чутье. В этом случае можно и опростоволоситься.

Он прикоснулся к синей полоске, и корабль приподнялся на фут. Кроты за панорамным окном пришли в волнение, один даже попытался укусить прозрачную стену.

— Правда, способностями к подлинной телепатии обладают совсем немногие. Вместо нее мы прибегаем для передачи чувства к экспрессии. Наподобие вас, только без грубых и неприятных гримас.

— Скажите спасибо, что вам не приходилось бывать на их сборищах. — Кервин указал на Кипятка. — Уж там бы вы насмотрелись на гримасы!

— Видимо, ты отдаешь предпочтение своим танцам — фокстроту и тустепу?

— Они, по крайней мере, придуманы для человеческих тел. А ваш брейк — это ужимки шимпанзе или гиббонов.

Чувствуя нарастающую дрожь корабля, Кервин в очередной раз пристегнулся и закрыл глаза. «Невероятно! — думал он. — Неужели мы готовимся улететь со своей планеты, спасаясь от инопланетной полиции? И что за компания: межзвездный воришка и придурок Кипяток, с которым я в такой исторический момент затеял дебаты о брейк-дансе!»

— Мне знакомы оздоровительные мероприятия, о которых вы упоминаете, — неожиданно заявил Рейл. — То, что я наблюдал по вашей телетрансляции, выглядело интригующе, хотя, на мой взгляд, при этом пригодилась бы дополнительная пара конечностей.

— Не спорю, — сказал Кипяток, благодарный за поддержку. — Как только вернемся с этой прогулки, обязательно сбегаю в ближайшую лавку, торгующую ногами, и подкуплю несколько запасных пар.

— Что-то не припоминаю, чтобы на вашей планете торговали этим товаром, — задумчиво возразил Рейл. — Однако устройство ваших организмов достаточно незамысловато, поэтому к вам вполне можно приделать специальные протезы. Все, полетели!

Откуда-то снизу донесся рев, и корабль вознесся на целых три ярда.

— Наша планета — не первая, на которую вы сбежали, позаимствовав Измира?

— Нет. Что любопытно, он, как вы успели заметить, вовсе не выглядит удрученным из-за смены места жительства. Не уверен, правда, что ему присуще сознание в том смысле, в котором оно знакомо нам. Возможно, он не соображает, что с ним происходит, зато отлично знает, что творится вокруг. Ему удобно в любой компании. Мы с ним уже давно скачем с планеты на планету в этом малопосещаемом уголке галактики. Здесь, ближе к краю, цивилизация встречается реже, поэтому оомемианов легче сбить со следа. Времени уходит, конечно, несколько больше, чем если бы я взял курс прямиком на Пруфиллию, но напрямую мне все равно туда не добраться. Между Оомемией и моим домом понатыкано слишком много станций слежения. Порой самый надежный путь — извилистый.

Измир оттолкнулся от пульта и перелетел через помещение; один раз он ударился о потолок и совершил в воздухе несколько сальто-мортале с той же легкостью, с какой менял форму и цвет. Конечным пунктом его перемещения оказалось одно из кресел. В нем он стал ощупывать ручонками свое тело, ставшее треугольным.