Филип Фармер - Т. 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть

— Но в новостях об этом ничего не говорили!

— Вестерн может пока не сообщать об этом в прессу, и на то у него могут быть достаточно веские причины. Во-первых, он не хочет, чтобы еще один Увелль спалил его машину. Во-вторых, он, возможно, собирается использовать МЕДИУМ для целей, которые требуют соблюдения строжайшей секретности. Если все, что рассказал Миффлон, — правда, Вестерн в своей невадской цитадели может спокойненько заниматься вселением своих клиентов в чужие тела.

— Но почему же Миффлон после всего того, что ему сказала миссис Вебстер, отправился прямиком к нему в лапы?

— Ну, например, он мог внезапно решить, что бессмертие для него важнее больной совести, и захотел заключить сделку до того, как передумает. А может, поехал и не по доброй воле…

— Как это?

— Его сопровождали в поездке двое: Ролетти и Курт (если это, конечно, их настоящие имена).

Патриция без сил опустилась в кресло и прошептала: «Мне страшно».

— Это только мое предположение.

— Но если его везли насильно, то зачем было тащить еще и секретаршу? Разве бы это не осложнило их задачу?

— Ничуть, если секретарша подкуплена Вестерном. Миффлон никогда и никуда без нее не ездит, так что ее отсутствие выглядело бы подозрительно. К тому же ей пятьдесят пять, и она воплощает для Роберта вторую мать (как и миссис Вебстер, а точнее, уже третью).

— Мне как-то трудно поверить, что Миффлон изменил себе и доложил Вестерну, что открылся миссис Вебстер. Он, может, действительно немножечко того, но уж не настолько. Но как Вестерн смог об этом так быстро узнать?

— Ему достаточно было знать, что Миффлон находится в доверительных отношениях со спириткой, и он мог насажать у нее в кабинете «жучков». Вполне вероятно. Ладно, хватит разговоров — пора браться за дело. Мне нужно сделать несколько звонков в Бонанца-Сиркус.

Сорок пять отелей и мотелей спустя Карфакс полностью исчерпал свой список.

— Он не останавливался ни в одном из них. Если только не воспользовался чужим именем и фальшивой кредитной карточкой. Но это маловероятно.

— А как насчет миссис Бронски и тех двух типов?

— Никак. Можешь начинать собираться. А мне нужно сделать еще один звонок.

— Собираться? — испугалась она.

— Да. Если у миссис Вебстер завелись «жучки», Вестерну известно, что мы знаем о его аферах. И еще ему известно, где нас искать. Слушай, может, у тебя есть какой-нибудь друг, который спрятал бы нас на несколько дней? Вестерну не так уж трудно будет локализовать нас.

— Так почему бы нам прямо сейчас не смотаться далеко-далеко? — Патриция почти дрожала от испуга.

— Это было бы слишком просто. Ну так как? Вспомнила кого-нибудь?

Она покачала головой:

— Были двое, на которых я полностью могла положиться, но они эмигрировали в Канаду.

— Тогда нечего о них и думать, — сказал Карфакс преувеличенно бодро. — Ладно, у меня есть еще «Форчун и Торндайк», и я попрошу, чтобы всю мою корреспонденцию направляли туда. А нам пора двигать. Нужно поселиться в каком-нибудь огромном здании, где никто никого не знает и привратнику нет никакого дела до наших приходов-уходов. А когда станем пользоваться телефоном с видео, будем разворачивать его экраном к стенке. Я, кстати, так и делал в нашем первом обиталище. Но тогда я и предположить не мог… — Он запнулся.

— Продолжай. «Предположить не мог» — чего?

— Что Вестерн действительно такой негодяй, каким ты его мне изобразила, — ухмыльнулся он. — Да и теперь я не могу сказать этого с полной уверенностью.

— Ах ублюдок! Так ты что, решил, что у меня паранойя?!

— Я допускал это. Но не вынес окончательного решения, пока не получил множество доказательств противного. Да поторапливайся же! Нам дорога каждая секунда!

Патриция быстро начала собираться, однако ее плотно сжатые губы говорили о том, что в данную минуту она злится на его приказной тон больше, чем на все фокусы Вестерна.

Из соображений безопасности Гордон решил, что из мотеля звонить не стоит и все звонки нужно отложить, пока он не доберется до другого телефона, хотя бы в машине.

Он позвонил еще только портье и велел приготовить счет. Тот ответил, что можно не волноваться — все будет сделано по высшему классу, как только они к нему подойдут… Гордон знал, что портье оставалось только приплюсовать к их счету последние телефонные звонки, так что вся эта суета скорее всего объяснялась тем, что бедолага скучает на посту и ему не с кем поболтать.

Спустя пять минут они уже мчались в сторону Гранд Викториума. На заднем сиденье стояли два больших чемодана, туго набитых кое-как запихнутой одеждой. Там они постояли у входа, пока такси не уехало, а затем тащили свои чемоданы три квартала до платной стоянки. Вся эта операция заняла десять минут, и дальше они отправились уже на машине с телефоном. Карфакс связался с Сандерсом из «Форчуна и Торндайка» и обсудил с ним план дальнейших действий, а потом попросил оператора соединить их с Бонанца-Сиркусом.

Он узнал, что Миффлон и его сопровождающие приземлились именно там, а не полетели куда-то еще; но вот куда они направились дальше, никто сказать не мог.

Звонок во временную резиденцию Вестерна в Беверли-Уилшире не дал ничего нового, кроме того, что Вестерн обзавелся новой секретаршей с очень сексуальной хрипотцой в голосе. Да, мистер Вестерн отсутствует, и его не будет по крайней мере еще несколько дней. Нет, она не может сказать, где он, без его разрешения. Но может записать для него любое сообщение.

— Благодарю вас, но я лучше перезвоню потом, — любезно ответил Карфакс.

— Я свяжусь с ним в ближайшие пару часов, — продолжала миссис Раппорт. — Может, вы оставите номер, по которому он может вам позвонить?

— Благодарю вас — нет, — усмехнулся Гордон.

ГЛАВА 14

Следующие пять дней они провели, почти не выходя из своей комнаты в мотеле: три раза были в кино, а остальное время томились скукой и ожиданием неизвестно чего, которое тщетно пытались разнообразить чтением, телевизором и различными физическими упражнениями. Причем Гордон переносил подобное времяпровождение намного легче, чем Патриция. Она же (по ее собственным словам) была не способна сидеть сиднем, как жаба на листе кувшинки и ждать, пока муха сама залетит в рот. Гордон пытался отвлечь ее тем, что забрасывал вопросами о ее жизни; о впечатлениях из детства — счастливых и, наоборот, трагических; о прежних любовниках; прежних работах; стремлениях и депрессиях; о том, что ее раздражает; о том, что приносит радость — короче, обо всех тех деталях, из которых и складывается уникальная человеческая сущность.