Теодор Старджон - Венера плюс икс

- Вы делаете такую мебель здесь?

- Прямо здесь, - бодро подтвердил Назив. - Сам сделал. А вместе с Гросидом мы сделали все, что здесь есть. Конечно, дети помогали. Гросид сделал тарелки и кружки. Нравятся?

- Еще бы, - отозвался Чарли. Посуда была коричневой с золотом и переплетавшимися цветными полосами. - Это что, лак по глине или вы обжигаете их в своем А-поле?

- Ни то и ни другое, - улыбнулся Назив. - Хочешь увидеть, как мы делаем их? - Он посмотрел на пустую тарелку Чарли. - Или еще салата?

Чарли с сожалением отставил тарелку.

- Спасибо, мне хотелось бы увидеть, как вы делаете посуду.

Они поднялись из-за стола и вышли в заднюю дверь. За портьерой прятался ребенок, озорно дернувший Назива за плащ, в ответ на что Назив, не останавливаясь на ходу, схватил его, поднял, перевернул вниз головой и осторожно вновь вернул в вертикальное положение. С веселым визгом ребенок скрылся. Улыбаясь, он поманил Чарли за дверь.

- Вы очень любите детей, - отметил Чарли.

- Мой бог! - отвечал Назив.

Смысл сказанного был не совсем ясен, но Чарли чувствовал, что он хочет сказать - это был ответ на его замечание, но не прямое объяснение. Считал ли он ребенка своим богом? Или... было ли это принципом отношения к детям?

Комната, в которой они оказались, была немного выше и шире, чем другие, и совершенно не напоминала уютные и удобные жилые помещения лидомцев. Это была мастерская - обычная рабочая мастерская. Пол был устроен из кирпичей, гладкие стены обшиты деревом. На деревянных крючках висели инструменты: кузнечный молот и клинья, молотки поменьше, тесло, скобель, шило, окорочный нож, топорик и большой топор, угольник, рейсмус и уровни, коловорот, стамески и набор рубанков. У стен в разных местах помещения стояли станки - самое удивительное, что все они были сделаны, очевидно, вручную из дерева! Отрезной станок со столом, похоже, приводился в движение ногой, а ножовочная пила - кривошипно-шатунным механизмом, заставлявшим пилу двигаться вверх и вниз. Верхний конец пилы фиксировался в громоздкой раме и был пригружен деревянной пружиной. Токарный станок также имел множество деревянных шкивов для регулирования скорости, и кроме того огромное керамическое маховое колесо, весившее не менее пятисот фунтов.

Назив привел сюда Чарли, чтобы показать печь для обжига. Печь стояла в углу - это была прочная конструкция из огнеупорного кирпича с дымовой трубой сверху и тяжелой металлической дверцей, покоившаяся на кирпичных же подпорках. Под печью стояли тигель и горн, который Назив, с некоторым напряжением, выкатил, чтобы показать Чарли, после чего вернул его на место. Рядом были устроены кузнечные меха с ножным приводом. Выходное отверстие мехов открывалось в нечто вроде большого мешка, что оказалось при ближайшем рассмотрении огромным пузырем. Назив начал усиленно качать ногой педаль, и сморщенный мешок сначала как бы вздохнул, перевернулся на свою спину и стал раздуваться.

- Идея пришла мне в голову, когда я увидел, как дети играют на волынке, - воодушевленно объяснял Назив.

Он прекратил накачивать меха и вытянул какой-то рычаг. Чарли услышал шипение - это через сетку выходил воздух. Еще более вытянув рычаг, Назив добился того, что поток воздуха усилился.

- Управление очень простое, присутствие взрослых не требуется: все дети могут обращаться с мехами, даже самые маленькие. Им это нравится.

- Это все просто чудесно, - искренне признал Чарли, - но, конечно, можно было бы устроить все и проще.

- Конечно, - согласился Назив, но воздержался от дальнейших комментариев.

Чарли восхищенно посмотрел на него, на аккуратно сложенные распиленные брусья, прочные крепления деревянных машин...

- Обрати внимание, - попросил Назив.

Он откинул зажим со стороны патрона токарного станка и поднял направляющие, которые зафиксировались в вертикальном положении.

- Сверлильный станок! - узнал Чарли. Он указал на маховик. Выглядит, как будто сделан из глины. Как вам удалось его обжечь?

Назив кивнул в сторону печи. Он входит туда, правда уже на пределе. Когда мы обжигали его, то сдвинули все станки и устроили здесь пир с танцами, пока не закончили обжиг.

- И все танцевали на педалях, - расхохотался Чарли.

- И не только это. День был, что надо, - рассмеялся в ответ Назив. Но ты хотел узнать, почему мы изготовили керамический маховик. Конечно же, он массивен, но если его слепить и обжечь, он будет точнее, чем изготовленный из камня.

- Несомненно, - одобрил Чарли, глядя на маховик, но вспоминая при этом невидимые лифты, машины времени, устройство, повинующееся движению пальцев, способное сдвигать холмы и переносить их с места на место. Мимолетная мысль пришла ему в голову: возможно, эти люди не знают, какой техникой располагают Первые блоки, размещенные в огромных зданиях. Хотя тут Чарли вспомнил: именно в Первом Медицинском блоке он впервые увидел Гросида и Назива. Тогда, наоборот, они знают возможности Первых блоков, но им не разрешают ими пользоваться, и они должны трудиться в полях, наживая мозоли, в то время как Сиес и Милвис мановением руки открывают отсеки в стенах, чтобы отведать холодных фруктов к завтраку. Ну, что ж, каждому свое.

- Во всяком случае, это очень большая деталь из керамики, - только и сказал Чарли.

- О, нет, - тут же отпарировал Назив, - идем и увидишь.

Он вывел его в сад. Четверо или пятеро детей возились на траве, а один взобрался на дерево. При виде Назива они радостно закричали, закурлыкали и бросились к нему; он продолжал разговор одновременно лаская одного, крутя другого и подмигивая третьему.

Тут Чарли Джонс увидел скульптурную композицию.

Сначала он подумал, что это Мадонна с младенцем.

Коленопреклоненная фигура взрослого была одета в ниспадающую просторную хламиду, взгляд был обращен вверх. Ребенок стоял тоже глядя вверх, на его лице было возвышенное, даже экстатическое выражение. Ребенок был обнажен, фактура тела была передана с большим искусством, одежда взрослого была расцвечена всеми оттенками пламени.

Чарли смог выделить два примечательных момента: во-первых, фигура взрослого была высотой три фута, а ребенка - более одиннадцати футов! Во-вторых, вся композиция состояла из одного огромного цельного куска отлично глазурованной и безупречно обожженной терракоты.

Чарли должен был бы расспросить Назива о печи, вмещавшей такие фигуры, но он не сразу вспомнил об этом, восхищаясь чудесным произведением искусства, его отделкой, а более всего символикой. Маленький взрослый, склонившийся перед гигантом-ребенком, одухотворенное лицо, глядящее на высокую фигуру перед ним; ребенок, поглощенный чем-то своим, отстранен от взрослого и стремится ввысь... куда-то... во всяком случае к чему-то высшему.