Константин Мзареулов - Первая в новом веке

В опусе, стилизованном под то, что автор считал настоящей английской балладой, мужественные герои Навигатор Нетскейп и Командор (иногда для рифмы Марцелл называл его Командиром) Нортон сражались против злобного колдуна Билгейтса, который создал магические орудия пыток, которые назывались Окна, Слово, Взгляд Изнутри, Офис, Точка Силы и так далее. Главным же клевретом кровавого карлика был некто по имени Голубой (Марцелл постоянно подчеркивал, что имеется в виду не только цвет окраски) Гигант…

Душитель свободы кровавый БилгейтсПревратил даже Окна в тюрьму.Он дал людям Слово, но Слово то — бес,Ведет оно нас во тьму.Коль встретишь Взгляд Изнутри — храбрость не в счет,Быстрей от него убегай.Борца за свободу экспресс отвезетНа страшную ферму Мастдай.Отважный Нортон, наш КомандирНе принял обманов Окна."Оболочка паршивая, — он говорил,-Мышами воняет она".

— На ерунду время тратишь, — с неудовольствием сказал Шаман. — Ты еще тот бородатый анекдот засунь в свою поэму. Дескать, когда Командор Нортон надолго оставался наедине с самим собой, у него начиналась звездная болезнь.

— Хорошая идея, — обрадовался Марцелл. — Я совсем забыл про ту хохму. Кстати, шеф, ты не помнишь, откуда это?

— Черт его знает, — Шаман пожал плечами. — Лет десять назад ходил на распечатке такой сборник приколов… Эх, существа, за что только ваш брат этого Гейтса так не любит…

Остальные хором завопили: мол, скотина Билли — монополист и все такое, но Шаман только отмахнулся и поинтересовался, не случилось ли чего, пока он мотался по азиатским борделям. Он порадовался, услышав от Леи, что «Морская битва» будет готова завтра-послезавтра. По глазам видно было, как шеф прикидывает барыши с досрочного выполнения заказа.

Минутой позже, узнав о конфликте с Гадюкой, Шаман сказал с отвращением:

— Давно пора этой твари пятак начистить. Пусть только попробует сунуться.

Угроза прозвучала веско, поскольку бывший старший прапорщик ВДВ обладал коричневым поясом каратэ. Лея вспомнила, как Шаман весной, перебрав на пикнике, принялся ломать кулаком березовые стволы в дециметр диаметром.

— Позови полюбоваться, когда станешь его казнить, — хохотнул Марцелл, чья циничная душа была дополнительно ожесточена любовью к военно-морской истории. — И журналиста пригласим — пусть нацарапает статейку, как честные коммерсанты наказали обнаглевшего хацкера.

Президент не понял, и ему рассказали про визит Мамлеева. Моментально ухватив суть, Шаман грозно поинтересовался:

— Что-нибудь ему продали? У нас же полно прог для оформления изданий.

— Не хотели сразу пугать, — хохотнул Дублон. — Он обещал завтра сводить нас в кино. Тогда и ослепим.

— Много поймет этот ламер, — фыркнул Шаман.

Все согласились, что, хоть журналист и хорохорился, но ламерское нутро лезло из него через все дырки. Они долго зубоскалили, вспоминая, как он записывал их болтовню, обеспечив халявную рекламу программным продуктам «Легиона».

Крым. Окрестности Ялты.

Высовывать голову над бруствером никто не решался. Матюкаясь и согнувшись в три погибели, командир роты капитан Сашко Сердюк пробирался по траншее, спотыкаясь об ящики с боеприпасами и прочее снаряжение роты.

Противник основательно укрепился на плоской вершине высотки, которую спецназовцы по-простому называли «Куб». Это был обильно покрытый растительностью кусок скалы с почти отвесными стенами высотой в полсотни метров. Венчала этот холм сплошь заросшая кустами и деревьями площадка размером двести на триста метров. По оценке Сердюка, в зарослях могло скрываться полторы-две сотни боевиков. Наблюдение выявило у неприятеля не меньше трех станковых пулеметов и крупнокалиберную снайперскую винтовку. Снайпер работал, не слишком таясь, днем и ночью, поэтому бойцы старались не высовываться из окопов. В первый же день перемирия солдату из 2-го взвода пуля калибра 12.7 мм оторвала руку вместе с плечом. И вот — новое ЧП.

На месте происшествия было тесно. Убитый сержант лежал, скрючившись, на боку, стенку окопа заляпали брызги крови, мозгов и черепной кости.

— Всю кампанию прошел, с мая под огнем, — сообщил лейтенант Петро Мартыненко полным горечи голосом. — Каких людей теряем!

Семен Ужвий, командир 3-го взвода, прошипел, безумно сверкая белками свирепо расширенных глаз:

— Перемирие, вашу мать! Эти твари за три дня шестого хлопца положили, а нам стрелять запрещено!

— Да уж, еще неделя такого прекращения огня, и снайперы всю роту перещелкают, — согласился капитан и печально покачал головой, глядя на изуродованный труп. — Как же ты так неосторожно…

Ему никто не ответил, да ротный и не нуждался в объяснениях. На войне солдат быстро привыкал к постоянно окружавшей его опасности, так что даже бывалые бойцы переставали бояться смерти и совершенно спокойно, не таясь, ходили под пулями в полный рост.

«Бедолага не ждал, что снайпер может попасть в цель за полтора километра, — подумал Сердюк. — Яка огромна винтовка у нехристя. Наверное, в полдюйма калибром, не меньше. И не обошлось без лазерного прицела».

Ужвий продолжал бесноваться, выкрикивая: мол, батька Роман снова проявил свою русскоязычную душонку и предал Украину, приказав прекратить боевые действия, хотя подлые боевики уже не раз показывали, что не намерены соблюдать никаких соглашений. С львовянином никто не спорил. Новое перемирие стало тяжелой оплеухой всем солдатам и ополченцам, которых президентский указ лишил победы. А ведь оставалось сделать совсем немного — день-другой, и армия раздавила бы последние очаги сопротивления бандформирований…

— Сейчас, наверное, вся Украина говорит о том же, — буркнул лейтенант Мартыненко. — И западные, и восточные области спорят до потери пульса: что, мол, правильнее было — принимать ультиматум или не обращать внимания на заморские угрозы.

Присоединившись к народу, командир роты и трое взводных затеяли бесполезный спор, который был прерван очередным выстрелом крупного калибра. По счастью, на этот раз пуля никого не зацепила, вонзившись в бруствер по соседству с макушкой зазевавшегося пулеметчика.

Бывалый вояка Ужвий немедля прокомментировал:

— В девяносто девятом я вместе с чеченами против москалей дрался. Так они, чечены, тоже так делали. Объявят перемирие, а сами исподтишка постреливают, фугасы подрывают. А когда москали отвечали на наш огонь — сразу крик на весь мир: «Федералы нарушили перемирие!»

— В общем, нелюди, — подытожил Сердюк. — Только силу признают… — Он прикрикнул: — Кончайте митинг. Всем разойтись по своим подразделениям. И чтоб не высовываться. Наблюдение за противником вести через перископы или из бронетехники.