Райдо Витич - Код Омега

И дальше двинулся, как будто ничего не случилось. На лошадь сел, что Том придерживал, и черным вихрем из замка понеслась эскадра. Куда, зачем — гадать не надо. Опять за жертвами, опять свой мрачный урожай собирать.

А Стасю притащили на площадь и посадили на цепь у той стелы, что она видела, входя в замок.

Солнце становилось все ярче и жарче. Железо, стянувшее горло и руки, накалялось и кожу плавило. К чему, зачем такие муки, ей было не понять. Она и не пыталась — лежала и смотрела в небо, а видела себя, капитана «зеленых», которая в каких только переделках не была, а жизнь заканчивает глупо и бездарно на мостовой в каком-то сумасшедшем мире, где словно тень и свет сошлись добро и зло, и спутались, смешались.

И видела бледный круг, что звал ее уже который день. Он все ближе, Стасе все спокойней, а на душе все тише и уютней.

А перед смертью, говорят, ты видишь то, что сделала, и то, что не успела. И продолжаешь бег, не понимая, что упал.

Арлан вернулся под вечер. Промчался по площади и, соскочив с коня, кинул поводья Тому. В замок двинулся, но остановился, замер, прислушиваясь и не слыша привычного хоровода мыслей. Ушла? Абсурд.

Развернулся, посмотрел на стелу и рванул к ней. Йохан, заподозрив неладное, ринулся за ним.

Арлан навис над женщиной, не веря своим глазам: мертва? Не может быть. Выходит, он ошибся? Он сам, своими же руками поставил точку там, где должна была начаться новая страница?

— Играет, — прошептал пораженный Йохан. Лорд глянул на него, как будто тот сошел с ума, и склонился над женщиной, осторожно заглянул в глаза: мертвы. В них пустоты безбрежность и тишина.

— Когда? — прохрипел, холодея.

— Да-а… давно лежит…

— А-ааа!! — взметнулось в небо — лорд взвыл, оскалившись. Все эта ведьма, и уничтоженная куражится. — Не дам!!

Припал к губам, возвращая душу.

Его вина — ему платить.

Стасю, как с обрыва в воду скинули — вздохнула с хрипом, зрачки запульсировали, огромные стали, забилась, замычала, возмущаясь, еще не понимая, что творят, но было жаль покинутое лоно, то белое пятно, в котором уж плыла, не зная ни тревог, ни боли. А тут обратно, вниз! Не надо!

Мужчина схватил ее и сжал, не давая вырваться.

— Сколько ты здесь? Сколько? — требовал ответа Арлан, сжимая ладонью ее щеку. И видел — не понимает, не слышит — далека. И вновь припал к губам.

Стасе стало тяжело, полет закончился и слышно было сердца стук, боль появилась в шее и руках.

— Снимите цепь!

Ее освободили. Арлан прижал ее к груди:

— Скажи, сколько дней ты здесь?

Почему ему это так важно?

— Скажи же, не упрямься! Хотя бы больше сорока?

Она нахмурилась — сто раз за этот срок скончаться можно.

— Не-ет… Намного меньше? Намного?

Что же ты пристал? Чего ты хочешь?

Он сник, как будто что-то потерял, и сжал ее так крепко, что она невольно застонала.

— Но хоть не меньше двенадцати?… Не-ет… Ты ж совсем еще дитя. А я не видел… Прости, — губами нежно к щеке прикоснулся, ко лбу, к губам.

Ну, надо же? — почти удивилась и вздохнула. Пятно опять увидела и поплыла к нему. А он не дал, накрыл губы губами, но не целовал, а будто наливал тело свинцом. Потом схватил на руки и понес куда-то.

— Плевать на все! Не отпущу! — почти что прокричал, укладывая женщину на постель. Русанова не слышала. Звон стоял в ушах, приятный, как мелодия чудес. И то пятно перед глазами, то Чиж — Арлан, а она меж ними плавала. И будто мяч билась о землю — его губы и взлетала ввысь — к манящему кругу.

Стася очнулась от треска дров в камине и приподнялась, села, с недоумением разглядывая спину мужчины: белую рубаху с широкими рукавами, волосы, лежащие на плечах.

Николай?

— Стася? — он повернулся, улыбнулся чуть виновато. Прошел к постели и присел на край. — Как дела? — взгляд, словно сканинг пробежал по телу от макушки до пят.

— Стася? Уже не Стесси?

— Обвиняешь? Я заслужил. Подумать только — одна буква. А за ней целый мир. Знаю, не говори, — приложил палец к ее губам, пресекая желание высказаться. Погладил щеку, любуясь. — Виноват… Не захотел, не видел, а ведь заподозрил. Как странно, правда? Один промах, досадное недоразумение, а за ним, как ком снега, катится беда. И цепь событий складывается из просчета, такая что подумать невозможно. Тот ком пустила Стесси, а мне теперь приходиться катить его обратно, в гору. Не понимаешь? — улыбнулся. — Ты еще дитя.

— Что за странные метаморфозы? Ты хотел меня убить.

— Нет, ты не поняла, я не разглядел. Не знал, что Стесси, что задумала — успела. Я, правда, не подумал, что она себя убьет. Но ненависть слепа, хоть так, но насолить. Но что теперь? Она исчезла, а мне тебя вернула. Правда, обойтись без каверз не могла и нам теперь нужно быть очень осторожными.

— Ты говоришь загадками. И не понятно с кем.

— С тобой, — он улыбался удивительно светло и сам, казалось, светился.

"Мне снится".

— Нет.

— Ты слышишь мысли?

— Как и ты.

— Откуда знаешь?

— Тео, Чиж.

— А их откуда? — насторожилась, попыталась встать, но Арлан не дал, уложил насильно. — Нельзя вставать, — зашептал, придерживая как ребенка. — Пока нельзя. И объяснения потом. Все слишком тонко. Я века, тысячелетия не вмешивался, а тут виновен, пренебрег законом и не знаю, чем то отзовется. Рано нам мечтать, чуть потерпи. Все будет, дай лишь срок.

Он умолял. Возможно ли такое? Что с ним произошло?

— Я из другого мира…

— Конечно, — заулыбался, перебирая ей волосы, гладя пальцем щеку.

— Не из вашего.

— Конечно.

— Мне нужно вернуться…

— Нет, этого не будет. Я совершаю преступление и знаю, что за это поплачусь. Но ты останешься со мной.

— Мне нужно вернуться.

— Зачем?

— Странный вопрос. Зачем ты возвращаешься в свой замок? Зачем солнце садится и встает?

— А оно встает? — он веселился, вгоняя Стасю в недоумение.

— Встает, — протянула растерянно. Ему еще и прописные истины втолковывать?

— Угу, — не скрыл улыбки, но взгляд отвел и начал на виске женщины локон накручивать на палец. — Не прожигай меня взглядом. Я слова больше не скажу. Не время. Сначала пусть определится все с тобой, потом поговорим.

— А что со мной не так? Я чувствую себя прекрасно.

— Я рад. Но не спешу вздохнуть спокойно. Слышала про игру "перетягивание каната"? Стесси ее устроила.

— Ты ненавидел ее?

— Нет, презирал.

— Ты убиваешь людей, она, насколько поняла — нет.

— Не стоит об этом. Не сейчас. Ты все равно не поймешь — рано. Давай сначала победим в игре, что Стесси завещала. Только это меня заботит, остальное ерунда. Закономерно и необратимо.