Эдмунд Купер - Транзит

И все равно он не мог заставить себя пойти на то, чего так хотело его собственное тело. И Барбара. Авери знал, или думал, будто знает, что для нее все это означает не более, чем ему бы того хотелось. Она уже сказала ему, что вовсе не является девушкой. К тому же у него сложилось вполне определенное впечатление, что жизнь в сумасшедшем доме телевизионных камер и искусственных драм вызывает неизбежные и не менее искусственные романы и готовые, отрепетированные эмоции... И все равно, ненавидя себя, жалея Барбару, уговаривая несуществующую Кристину, он не мог решиться на интимность.

Барбара не жаловалась. Она была терпелива и ласкова. И от этого Авери ненавидел себя еще больше. Он стал извращенцем и сам понимал, что отчаянно пытается превратить извращение в достоинство...

Обычный день в Лагере Два начинался сразу же после восхода солнца. Раннее утро, как они обнаружили, самое лучшее время суток. Обычно в воздухе еще ощущалась прохлада, за которой крылось обещание полуденного жара. Раннее утро, когда воздух чист и покоен, а море - словно зеркало, пьянило, как хорошее вино. Тот, кому выпадало дежурить последним, готовил завтрак, а тот, кто в это время отдыхал, потом брал ведро и шел к ручью за водой.

Завтрак - самое время для обсуждения планов. Особенно всяческих грандиозных прожектов, которым или вообще никогда не суждено осуществиться, или дело до которых дойдет еще очень и очень не скоро. Они собираются построить лодку, они собираются сделать мебель для лагеря, настанет день, когда они возьмутся за строительство дома. За завтраком вымыслы и реальность сливались воедино с крепким, как виски, воздухом.

А потом - и не надо никуда спешить, ведь никто не опаздывает ни на поезд, ни в контору, ни в студию, ни в класс - потом начинались обычные утренние дела. «Уборка» для Мэри и Барбары: проветривание спальных мешков, мытье посуды, уборка мусора и все такое. Авери и Том тем временем собирали дрова для вечернего костра и отправлялись на охоту, рыбную ловлю или сбор фруктов - или, как часто получалось, и то, и другое, и третье одновременно. Пока что вся их рыбная ловля ограничивалась ручьем - леска и согнутая булавка: просто, но не слишком успешно, или вообще руками - это у Тома получалось совсем неплохо. Пойманная ими рыба (больше двух с половиной фунтов ни разу не попадалась) по вкусу напоминала лосося. Периодически возникли идеи о ловле рыбы в море, но для этого требовалась лодка и нечто более совершенное, чем согнутые булавки.

Том первым поднял вопрос о дополнительном оружии. Их «арсенал» состоял из револьвера, четырех ножей и двух топориков. Как справедливо отметил Том, все рано или поздно выйдет из строя - особенно это касается револьвера, к которому осталось всего тридцать четыре патрона. Со временем, несомненно, и ножи, и топорики вполне могут сломаться. А значит, следовало прямо сейчас, пока не поздно, сделать что-нибудь новое. Тогда в будущем потеря или поломка не обернется непоправимой трагедией.

Прежде всего они попробовали сделать метательные копья. Они даже изготовили несколько штук - вроде тех, что использовали «золотые люди». Результат, однако, никак нельзя было назвать удовлетворительным.

Найти твердое прямое дерево для древка оказалось довольно просто. Они вырубили необходимые куски топором, обработали ножами и отшлифовали кусочками камня. Концы они сделали твердыми, слегка обуглив их в пламени костра. Они даже попробовали изготовить каменные наконечники. Но почему-то все получалось не совсем так, как хотелось бы. То ли центр тяжести располагался не там, где следовало, то ли острия были недостаточно тверды, то ли они неудачно прикрепляли каменные наконечники к древкам. В конце концов им пришлось отказаться от копий.

Тогда Авери пришла в голову другая идея. Дело в том, что они с Томом начали использовать свои топорики как метательное оружие. Том даже ухитрился убить маленького, но очень агрессивного «обезьяномедведя» - он метнул топорик, и лезвие по рукоятку вонзилось в горло зверя. После этого случая Авери решил, что изготовление метательных дротиков - более перспективное занятие, чем продолжение работы над копьями и попытки изготовить сложные устройства типа арбалетов.

Они остановились на предельно простой конструкции. Для изготовления лезвий они выбрали камни, в изобилии валявшиеся на морском берегу - те (и это очень важно), что хорошо поддавались обработке. Осторожно скалывая пластинки, они придавали камням прямоугольную форму (примерно три на шесть дюймов) толщиной около дюйма в самой широкой части. Рукоять делалась из твердого дерева, расколотого пополам, высушенного и крепко связанного кожаными ремнями. Между двумя половинками рукоятки помещалось каменное лезвие и тоже прикручивалось ремнями из дубленой шкуры кроликоподобного.

Успех подобного оружия превзошел все их ожидания. Чуть позже Том усовершенствовал, как они стали их называть, томагавки, заострив торчащий над лезвием конец рукоятки. Потренировавшись, Том и Авери научились даже кидать томагавки так, что могли выбирать: попасть в цель лезвием или острием.

Всего они изготовили восемь томагавков - и заняло это у них почти две недели. Потом они научили пользоваться ими Мэри и Барбару. После этого перспектива встреч с «золотыми людьми» стала значительно менее пугающей. Вообще-то в схватке томагавки ничуть не хуже копий или даже арбалетов, особенно если дело происходит не на открытой местности, а где-нибудь в лесу. Однако эффективная деятельность броска у Авери и Тома составляла всего около двадцати пяти ярдов.

Когда все текущие дела были уже сделаны, и полуденная жара окончательно отбивала всякую охоту к тяжелому физическому труду, они садились отдыхать - иногда вместе, иногда поодиночке.

В моду вошли короткие сиесты. За ними обычно следовало купание в море. Авери и Том тщательно обследовали маленькую бухточку, на берегу которой располагался их лагерь. Мелководье (футов пять в самом глубоком месте) тянулось почти на сорок ярдов от берега. Дальше песчаное дно круто уходило вниз. Чтобы не забывать об этом, они соорудили пару деревянных буйков, привязанных запасными растяжками от палатки к тяжелым камням на морском дне. Можно плавать сколько угодно - только не надо заплывать за буйки.

Не считая крабов, которые, если на них наступить, щипались очень больно, но для жизни совершенно не опасно, единственным представителем «хищной» морской фауны в бухте оказалась маленькая, необычно красивая рыбка. Она переливалась, словно радуга, и выглядела совершенно безобидной, но ее длинная, гибкая, торчащая из головы антенна била током почище электрического ската. Первым познакомился с ней Авери. Он весело погнался за этой рыбкой, ожидая, что та пустится наутек. Но не тут-то было. Повернувшись, рыбка перешла в наступление.