Альгис Будрис - Железный шип

– Мне кажется, что он неграмотен, доктор, – сказала Мэм.

– Хорошо, тогда пусть делает пометки, – нетерпеливо отрезал док. – Я уверен, что своей очереди уже ожидают другие. Он попусту тратит время.

– Он главный.

– Ну и что. Если он главный, он должен быть грамотным.

– Послушай – я приказываю тебе говорить понятней, – сказал Джексон доку. – У меня болит рука и я голоден.

– Вы знаете как делать пометки? Делайте пометки на поверхности пластины вот этой световой ручкой. Мне необходимы ваши данные, в противном случае я не смогу вас зарегистрировать. Если я не смогу вас зарегистрировать, ваши данные потеряются.

– Ага. Ты хочешь узнать, как найти меня снова. Хорошо, сейчас я нарисую, как выгляжу.

Маленький шарик на конце ручки легко скользил по пластине, или как там она называлась, оставляя за собой отличную черную линию. Джексон попробовал наклонять кисть руки так и эдак, чтобы делать линию тоньше или толще, у него ничего не получилось, но через некоторое время он изобразил на пластине свой совсем неплохой портрет. Для пущей убедительности в углу пластины он пририсовал схему расположения костей в своей руке и отметил место, куда попала стрела.

– Вот что со мной произошло. Стрелу из меня вытащили, но моя рука умирает.

Когда он закончил, док и Мэм немного помолчали. Наконец док сказал:

– А вы совсем неплохо разбираетесь в анатомии.

– И хорошо рисуете, – добавила Мэм. – Можете отлично изобразить то, что видите перед собой. Это гораздо эффективнее обычного словесного пересказа.

– Рука, – напомнил Джексон.

– Конечно, ваша рука, – отозвался док. – Ага… Для начала, пока вы стоите, проведем внешний осмотр.

Несколько секунд док катался вокруг Джексона в одну и другую сторону на своих колесиках и мигал лампочками. Из нутра его доносился глухое гудение, весьма фермерско-плужное.

– Гм. Да. Итак, вы вели очень активную жизнь. Однако все травмы прекрасно излечены – за исключением недавних повреждений. Все что сейчас вам требуется, это операция локтевого сустава. С регенерацией тканей. Содержание сахара у вас в крови немного ниже нормы. Вы утомлены?

– Что?

– Вы устали?

– Да, черт возьми. И проголодался.

– Отлично. Я могу, конечно, ввести в вашу систему немного белков, пока буду заниматься с рукой, но, безусловно, вы предпочтете что-нибудь пожевать и проглотить. Это даст хорошую зарядку пищеварительным рефлексам. Мэм, не могла бы ты доставить Капитану, прямо сюда, что-нибудь из еды, пока я буду с ним работать.

Сказав это, док раскололся на две части, до половины, произведя одновременно серию уверенных щелчков на своем корпусе. Внутри у него образовалось что-то вроде удобного ложа. Сиденье ложа, его спинка и та часть, которая уходила под ноги, была выстелена мягкой подкладкой, кроме того имелась специальная приступочка, куда Джексон мог положить на время правую руку. Для левой руки Джексона док выдвинул из себя широкий желоб блестящего металла, сверху над которым на толстом гнутом стебле наклонилась лампа в виде простой прямоугольной полосы света, ярко осветившая желоб, как только Джексон устроился в ложе и положил туда больную руку.

– Медицинское обслуживание главенствует над продуктовым, – ответила Мэм. – Не вижу причин для того, чтобы сначала не закончить операцию, а потом уже заняться едой…

– А я сказал, принеси ему что-нибудь! – оборвал ее док. – Он истощен и одна его рука свободна, поэтому он сможет поесть сам, а кроме того, ранг позволяет ему иметь некоторые привилегии.

– Если только ты пропишешь ему это в виде лечения, доктор.

– Я прописываю ему это.

– Очень хорошо, – ответила Мэм.

Где-то под полом что-то задвигалось и зазвенело.

– Я привела в действие карт-серверовщик.

– Для машины, – похвалил Джексон дока, – ты неплохо соображаешь. Лучше многих людей.

– Да, черт возьми, – ответил док. – А теперь снимем с твоего локтя эту дрянь. Кто тобой занимался – какой-нибудь ветеринар?

– Какой-нибудь кто?

– Капитан, вам нужно учиться.

– А что это?

– То, что вам нужно.

Может быть доку надоело ходить кругами; может быть он хотел занять Джексона чем-то еще. Так или иначе, что-то, очень похожее на нож, полоснуло по джексоновой руке сверху до низу. Кожаный лубок, в который была завернута больная рука Джексона, раскрылся, разрезанный необыкновенно аккуратным образом. Следующим взмахом нож вскрыл саму руку, и после этого все желание разговаривать у Джексона само собой отпало. Он сидел и смотрел на собственные кости, какие они у него были – бело-розовые, и на раскрытые половинки собственной руки. Вокруг рваного, потемневшего места, того, куда попала стрела Филсона, кости и мясо имели полусгнивший вид.

Искры – может быть от металла, может быть от света – начали полыхать и мигать вокруг кости. На месте сустава вспухло маленькое белое облачко тумана; послушался свист всасываемого воздуха и туманное облачко исчезло: у-у-умпф! – вместе с самим суставом. Между костями руки и предплечья Джексона теперь зияла дыра шириной в треть дюжины пальцев. Еще несколько снопов искр – концы костей были просверлены и в них были сделаны выемки, как сверлятся и делаются выемки в костях амрсов для их дальнейшего соединения колышками внахлест при изготовлении посоха. Гнилья в мясе вокруг раны поубавилось. Руку Джексона начало щипать и покалывать. Ему показалось, что световая полоса над желобом дрожит.

В дверях показалось что-то, напоминающее уменьшенного дока, вкатилось на колесиках в Отсек, подъехало к Джексону и раскрылось наверху. Из нутра пришельца в нос Джексону выплыли клубы пара, окутавшие его лицо подобно горячему влажному покрывалу. Никогда в жизни он еще не нюхал ничего, что бы пахло настолько же сильно. Запах проник в его ноздри и, казалось, заполнил собой всю его голову. Джексон мигнул; его глаза наполнились влагой.

Внутри маленького дока на блюде лежала зелень, политая чем-то, похожим на растопленный светлый жир, круглые белые шарики скатанные из отдельных крупинок, напоминающих червячков и овальный коричневый кус перемолотого вещества, похожего на то, что можно найти под черепной коробкой амрса, если ее предварительно запечь. Вместе с этим на блюде было нечто с длинной тонкой ручкой и четырьмя длинными слегка изогнутыми остриями, кроме того сложенная в несколько раз ослепительно белая тряпица, похожая на хорошо выдубленную и разглаженную кожу амрса, и стакан жидкости, которую можно было бы назвать молоком, если бы она не была такой белой и непрозрачной.

– Ланч, – сказала Мэм. – Стейк-Солсбери с рокфорским салатом и рисом. Приятного аппетита, Капитан.