Марина Казанцева - Странники

- Ты Лгуннат?! - невольно вскрикнул Уилл, - Но я же помню Лгуннат!

- Я тоже тебя помню! - засмеялась шаария. - Ты пришёл ко мне на храмовую гору с другом, таким невысоким, черноволосым. Вы шли ко дворцу Пространственника, и я ничего не заподозрила в тебе, не узнала тебя, Авелий! Хотя кто бы тогда мог такое подумать! Да и откуда было узнать, когда Авелий потом не раз возвращался в Стамуэн и остался в нём, когда время путешествий по Вселенной для нас иссякло.

- Да, шаария была одна, - продолжила она, немного помолчав, - как только я умирала, так воплощалась тут же в новом теле, одной из девочек своего потомства - чтобы не прекращался Поиск Избранных, чтобы к Императору можно было отправить ещё одного гонца. Во время кратких перерывов между жизнями я обретала себя и свою полную память, снова становилась собой. Тогда в отчаянии я говорила себе: умри, шаария, умри хоть на этот раз! Откажись от жизни, иначе додонам не выбраться из западни. А в следующий миг снова обреталась в теле - в младенца. И, входя в возраст, снова становилась прорицательницей пустого, я забывала всё - не было доступа к памяти. Я помнила лишь свои годы. С каждым разом жизнь становилась всё короче, а сил всё меньше, и я крутила бессмысленно колесо истории, не замечая, что оно движется вхолостую. В один из дней ко мне пришёл очередной шаари. Он привел экспедицию кладоискателей - всё по кругу. Я учуяла среди них сильного Избранного. Но нюх мой был слаб - я не распознала душу. Всё, как всегда, и я послала к нему с маранатасом своего последнего потомка - малыша Ниаранью. Что ты вздрогнул, Избранный? Ты узнал это имя?

- Не знаю, - удивлённо ответил Валентай. - но чем-то оно мне знакомо.

- Не удивляйся, - ласково сказала Варсуйя, - ты ещё услышишь про него.

- Ниаранья, ты помнишь что-нибудь об этом человеке? - обратилась шаария к молчащему ребёнку. - Ты отдал ему маранатас Императора.

- Я помню как отдал, - отозвался тихий отрок, - но должен был отдать другому?

- Почему ты так поступил, Ниаранья? - продолжила шаария.

- Потому, что он был моим другом, - так же чуть слышно ответил ребёнок.

- Почему ты так решил?

- Не знаю, - покачал головой мальчик.

- Он не помнит, - объяснила Валентаю Варсуйя, - слишком мал ещё. Лет ваших через двести он станет взрослым и обретёт свою память. Тогда он вспомнит, что был тем самым додоном, с которым ты, Авелий, разговаривал перед тем, как тебя убил Кийан. Ниаранья сам вызвался ходить к тебе на встречи, ведь ты не достиг к тому времени возраста памяти, лишь только с его слов знал, что принадлежал некогда к племени додонов и должен возвратиться к нему. Ты был похож на дикаря и считал додонов богами. Кто знал, что в тот день история Земли пойдёт по другому сценарию.

Юный додон и Валентай с любопытством посмотрели друг на друга - ни тот, ни другой не могли явственно вспомнить, что же их связывало.

Потери звёздного племени были к тому времени очень велики - безумная Варсуйя отправляла в чёрную глотку Изнанки Бытия одного додона за другим - в надежде, что кто-то донесёт до Пространственника его Глаз.

"Он служил вам вечность, добывал для вас Живые Силы, чтобы вы могли жить жизнью могущественных богов, на которых молятся галактические расы. Послужите ему и вы хоть раз - пройдите через Грань прежде срока. Что вам стоит, ведь вы вернётесь в новом теле!"

Слишком поздно она поняла, что ни один так и не вернулся - не воплотился в новом теле, не открыл ларчик своей памяти. Тома их жизни, порой очень славные тома, остались без оживляющей их души. Первыми ушли Искатели, как близкие родственники Айяттара. Потом пошли те, кто не осуществлял Поиск, а только путешествовал по Вселенной и пользовался щедрыми дарами Силы.

Мужчины и женщины уходили и не возвращались. И постепенно племя додонов оскудело. Не так уж много было их - несколько десятков миллионов, а Вселенная велика. Одно и то же количество додонов, запомни, пришелец. Одни и те же бессмертные души переходили из тела в тело - уход одного означал приход в новом рождении. А убыль восполнить было не из чего. Народ рождался, а душ для них не было. Они вырастали, но совсем чужие. В довершение всего старые додоны, не в силах терпеть с каждым воплощением всё более тяжкие бедствия и нищету, уходили к Чаше Сновидений, выпивали воду и не желали выходить из сна - они оставались в пузыре иллюзий навсегда.

- В один день, придя ко мне, Сади сказал: твои дети отвратительны, в них нет искры. Как же был он прав - он был с душой, а все прочие, кроме Ниараньи - нет. Я посмеялась тогда над ним, сказала, что даже так потомки додонов лучше какого-то шаари, полукровки, нищего, лишённого души. И я ошиблась. Я думала, их души спят, а их не было вообще. Вот они, Авелий, посмотри на них - они все из Стамуэна. Посмотри как обновила их Сила, каким соком налились их тела - материя жива, а божественной Души нет. Вот что произошло с нами, пришелец.

- За этим нам и нужна стена, - добавила Варсуйя. - чтобы дикие животные не проникали в город. У них души животных. Мы поселили их подальше отсюда, у них свой город. У них есть всё, но это не додоны. Иногда они приходят толпами под стены города - неизвестно зачем, ибо кто же может понять, чего хочет животное. А ночами они выползают на берег и грезят неизвестно о чем.

- Сколько же всего осталось истинных додонов? - потрясённо спросил Уилл.

- Нас трое вместе с Ниараньей, Пространственник и ты. Всего пятеро, - ответила Варсуйя. - Этого слишком мало, чтобы возродить племя. Нет душ, я говорила. Не знаю, как теперь додоны будут продвигать свою миссию - образование новых миров. Только Джамуэнтх может это знать.

- А как же Рушер? - живо вспомнил Валетай.

- Он не додон, - ответила Варсуйя, - он приблудный дух, прилипший к нам в незапамятные времена. Мы всячески пытались от него избавиться, но он всякий раз вселялся в додонское тело. У кого-то вместо одного ребёнка рождалась двойня, второй - Кийан. Через этот позор прошли многие женщины додонов.

"Теперь понимаю всю злость Рушера и его ненависть к додонам, - подумал Валентай. - чуждое отродье, демонский подкидыш, он всегда был им чужим!"

- Ты помнишь его, Ниаранья? - спросила шаария.

- Он был мерзавец, - невозмутимо ответил ребёнок, - он убил Авелия.

- Откуда ты это знаешь? - поинтересовался тот.

В ответ полный непонимания взгляд больших красивых глаз, которые так поразили Уилла тогда, под стенами старого Стамуэна - действительно, откуда Ниаранья это знает?

Глава 8

- Всю жизнь мне было плевать что обо мне думают, - сказал Моррис.

Вместе с Ингой он сидел на вершине скалы, нависающей над береговой дугой. Внизу среди камней суетливо бился прибой, бросая волны на утёс - океан тут словно кипел, борясь с неуступчивой скалой. А дальше всё тихо и прекрасно - мирная панорама бесконечной водной глади, тревожимой слабыми волнами. Это явно была не их планета, но до чего хороша! Наверно, из всех очаровательных мест Земли только Бали может сравниться с восхитительным обаянием этой атмосферы.