Райдо Витич - Код Альфа

— Разойтись, — махнул расстроенный поведением капитана Сидоренко. Одарил ее неприязненным взглядом и заметил. — Докладная о вашем поведении сегодня же будет предоставлена вашему командиру.

Его заявление не произвело впечатления на женщину — она с гордым видом покинула учебку, даже не взглянув на товарищей и потрепанного Чижа. А тот понял одно — Стася не в себе и потому осуждать ее не за что.

— Ничего страшного, — уверил Сидоровича. — Потеряла контроль над собой — случается. Зачем сразу докладные, капитан? Сами разберемся.

Тот помялся и махнул рукой: катитесь вы… на следующие занятия.

Стесси постояла в коридоре, сжимая кулачки: ужасно то что ей пришлось сегодня делать. Драться как самой низкой из сословья! Применять физическую силу, как простолюдинке!

И все Чиж!

Ну, почему она не пустила заряд в горло, отчего замешкалась?

И почему как не аккумулирует ненависть к нему, никак не может набрать достаточного заряда? Что за ерунда с ней происходит? Ведь ясно — враг… а она щадит.

Что ей мешает, что его спасает? Что не дает набрать нужный заряд энергии и распылить преграду домой?

Она хотела извиниться, поддержать Тео, но не получилось. Он избегал ее сначала, потом их раскидали на занятиях по командованию, дав каждому курсанту по десятке первокурсников, и стало вовсе не до объяснений.

А после полосы препятствий из льда и снега, когда ползешь по торосам в легкой рубашке, а на пораненную спину град сыплет, упираются сосульки, Стася про все забыла. Отбой восприняла как приз. Поужинала, приползла в комнату, рухнула на живот поверх одеяла и заснула.

Тео вернувшись в комнату, долго стоял над спящим товарищем. Сомненья мучили его и раздирали. Желание убить сегодня же, сейчас смешивалось с желаньем сдать его, как смутьяна, подождать и последить. Ярость, что родил в душе парня последний разговор, боролась с неизвестно откуда взявшейся жалостью, теплом в груди, которому и определенья — то не было.

Он смотрел на розовую ступню Стаса и понимал, что не испытывает такой привычной и понятной ненависти к нему. Он хочет его понять, раскусить и обыграть. И тут же вспомнилось то ощущение, когда он нечаянно обнял его, свои подозрения.

Тео морщился, ненавидя себя за нерешительность, но совершать задуманное не стал — лег спать, обдумывая: можно ли по ступне определить женщина или мужчина лежащий на соседней постели человек. Не паранойя ли у него самого?

Стас точно мужчина, а тот что спит, точно Стас. Но если тот, кто спит — не Стас, значит, он может оказаться как мужчиной, так и женщиной.

Может у Аржакова есть сестра-близняшка?

И она заняла место брата по какой-то надобности? Сколько же он заплатил ей и сколько еще заплатит за понесенные увечья? Но это-то как раз не вопрос для их семейки. Вопрос может ли гипотетическая сестра Стаса, которая если есть должна быть избалованной, гламурной девушкой, воспитанной на модных штучках, вдруг бросить светские салоны и тусовки, снять наряды из шелка, облачиться в полистенозную робу унылого цвета и поселиться в этом убожестве. Она должна быть либо сумасшедшей, либо очень скучающей, либо желающей получить очень большую сумму. И подготовленной! А это невозможно. Абсурд: леди спустившаяся в пекло к солдафонам и махающая белыми нежными ручками, укладывая обидчиков штабелями!

Видел Тео этих дамочек: все такие утонченные и надменные, с песиками, кисами припомаженными, модностриженными, брильянтовыми ошейниками украшенными. Как этих дамочек передергивало от одного факта, что они стоят возле планера на грубых досках настила, туфельки свои — произведение эксклюзив марают. Фифы манерные вниз на курсантов и не смотрели — ниже их достоинства — плечиками передергивали, ротики кривили и все руками в перчаточках носики прикрывали, мол, фи, моветон. И шипели на своего дружка, что затащил их в «аццтой». Генерал тогда речь смял, надавал по морде полковнику — смотрящему первого курса и поспешил к своим «девочкам».

Красивые, как с картинки, яркие, кожа, словно солнцем изнутри высвеченная, ножки стройные золотистыми чулочками-сеточками обтянутые. Одна не стесняясь, край всем показала, а с ним часть упругой ягодицы и стрижку на интимном месте — перед подружкой хвастала татуировкой в виде бабочки как раз у ажурной кромки чулка. И ни до кого ей дела не было — оно понятно — кто там был? По ней шестьдесят парней первокурсников — черви земляные, грязь.

И такая сюда сунется? Спать на этой постели станет, кушать в курсантской столовой? Стоять в очередь в уборную? Бегать по плацу в тяжелых ботинках? Да она их не оденет! Как не станет ручки марать и свое "эстетическое восприятие" портить!

А уж драться как нормальный курсант тем более!

Нет, исключена знакомая Стаса на его месте, хоть сестра, хоть подруга сестры, хоть вся колония подружек.

А может клон?

Может. Но тогда зачем, будучи мужчиной — женский клон создавать?

Чтобы над Тео поиздеваться! Ради этого Стас все может и сделает!

Сволочь!

Тео скрутило — одна мысль, что он лежит в комнате с женщиной, находится с ней один на один, бросала его в пот и дрожь, шалила с инстинктом и воображением. Какой здесь спать? Охладись, это клон, — приказал себе, но предательская мысль опровергала и эту теорию: клоны не едят, не пьют, не спят. Могут, но им это не надо.

Так и не спал полночи, раздумьями мучился. А во сне его вовсе «гениальная» мысль посетила — Стас — не Стас, а агент национальной, правительственной программы «Совесть», явился смущать его и искушать, чтобы выведать благонадежность и узнать темные стороны личности, пятна в биографии, которыми потом станут шантажировать, тайные струнки души, на которых потом можно будет играть.

Конец!

Вскочил, огляделся и понял, что проснулся до побудки.

Стася встала с первой трелью. Села и зажала уши, уставившись на Чижа. Вид у того был взъерошенный, обалдевший, точь в точь, как когда они от извергающегося Санторина с лаборантом подмышкой убегали.

И сообразила — Тео перед ней.

И плюнула на это — хоть Тео зови, хоть Чиж, суть-то одна. Это Стасю другая реальность разукрасила, выявила неприятные перегибы личности — в мужчины записала, а Чиж как был Чижом — невером и добряком, так и остался.

— Вас ждут великие дела, граф. Новый день к вашим услугам! — рявкнула, чтобы парень очнулся.

Ноги в ботинки сунула и потопала в санкомнату. Настроение было ничего себе и состояние радовало — кроме небольшого дискомфорта в спине ничего — ни слабости, ни головокружений, ни противной ноюще-сосущей боли в желудке. Как родной с той биоплазмой справился — загадка. Но с другой стороны, не баре, что есть, то и ешь.