Андрей Романов - Планета обетованная

Верховный жрец подошел к распростертому перед ним телу и занял положенное ему место с левого бока. Он старался не смотреть в широко раскрытые глаза обреченной царицы, в которых читался страх перед тем, что должно случиться. Она что-то беззвучно шептала побелевшими губами, глядя в высокое небо, словно прося заступничества у него. Обмакнув указательный палец левой руки в услужливо поднесенную младшим жрецом чашу, наполненную красной охрой, верховный жрец провел пальцем по телу жертвы, намечая путь для жертвенного ножа.

Бронзовое лезвие ножа, покрытое ржавыми пятнами, оставшимися от предыдущих жертвоприношений, должно было рассечь грудь несчастной, чтобы Верховный жрец мог беспрепятственно вынуть бьющееся сердце и сжечь его здесь же на приготовленной жаровне, полной горящих углей. Дым от сожжения укажет царю дорогу к небесному дворцу, а пролитая в воду кровь поможет ему быстрее доплыть до цели. Сделав все необходимое Ишшинкулл коснулся ножом обнаженного тела, прицеливаясь для удара. Священный обряд вступал в заключительную фазу.

Прежде, чем нанести удар, Верховный жрец поднял голову и посмотрел в небо, приготовившись произнести заклинание. Неожиданно его взгляд пересекся с колючим взором ШарамАдада, подошедшего к самому краю опустевшего озера и теперь пристально наблюдавшего за его действиями. Во взгляде ШарамАдада Ишшинкулл увидел открытую угрозу для себя. Он понял, что возможно этого дня ему не пережить. Слишком большую силу имел Верховный жрец, чтобы наследник оставил его в живых.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Ишшинкулл произнес заклинание: не то, которое хотел произнести ранее - другое, таившее в себе забытые знания древних. И случилось невероятное. В прозрачном воздухе сверкнула молния, похожая на тонкую стрелу из расплавленного золота и вонзилась в распластанное на камне тело. Следом за этим в небе раздался негромкий, но отчетливо слышимый треск, будто кто-то разорвал кусок холста.

Женщина изогнулась дугой, ее мышцы напряглись до предела, готовые лопнуть, она дико вскрикнула, словно ее больно хлестнули кнутом, и забилась в агонии. При этом, вместо мелодичного голоса, подобного звуку свирели, каким она всегда отличалась, из ее горла вырывался ужасный стон, больше напоминающих хрип полузадушенного волка. Возгласы удивления, сменившиеся испуганными криками, раздавались в толпе. Первые ряды, напуганные случившимся, попятились в страхе назад, а задние, ничего не видевшие, но почувствовавшие, что произошло нечто необычное, а значит интересное, напирали на передних. Началась давка.

- Боги против того, чтобы царица пошла вслед за своим повелителем! провозгласил во всеуслышание Верховный жрец. - Они хотят, чтобы она родила сына - наследника. Это будет великий царь. Он прославит наш народ.

- Только ты не доживешь до этого времени! - процедил сквозь зубы ШарамАдад, взбешенный дерзостью верховного жреца. Вскочив на коня он с досады хлестнул его плетью и поскакал галопом прочь от священного озера. Многочисленная свита последовала за своим господином. Глядя на его спешный отъезд, Ишшинкулл усмехнулся, понимая, что пути назад уже нет и сказал что-то стоящим рядом с ним жрецам. Те, освободив женщину, подхватили ее бесчувственное тело и устремились вверх по лестнице. Наверху они бережно опустили царицу в поднесенные слугами носилки, а затем выхватив из окружавшей их толпы первую попавшуюся женщину, поволокли ее, упирающуюся, к жертвеннику, не заботясь о том, что она поскользнувшись на мокрых ступенях волочится за ними, сбивая в кровь колени.

Когда новая жертва была бесцеремонно брошена на жертвенный камень и распластана на нем, а жрецы навалились на руки и ноги не давая ей двинуться, верховный жрец поднял нож. Он торопился. Вода начала прибывать. Еще немного и озеро снова наполнится до краев, скрыв жертвенник. Тогда быть беде. Не получив положенной жертвы умерший царь не найдет успокоения в стране мертвых и будет мстить живым. Что будет в этом случае предсказать трудно, однако ясно одно - смерть соберет обильную жатву.

Взмах ножа. Крик боли и ужаса. Жрец сунул руку в раскрытую рану и нащупав там что-то рванул изо всех сил. Подняв вверх окровавленную руку он показал стоявшим на берегу людям истекающее кровью живое сердце со свисающими обрывками сосудов и артерий. Мгновение назад это сердце билось в груди человека, даже не подозревавшего, что демон смерти, посланный Каргалом, уже занес над ним свой карающий меч. Ишшинкулл кинул вырванное сердце на раскаленные угли и бегом устремился вверх. Вода уже лизала подножие жертвенного камня.

От жаровни повалил черный дым. В воздухе противно запахло горелым мясом. Вдыхая этот запах люди входили в экстаз и затягивая монотонную песню начинали равномерно раскачиваться из стороны в сторону в такт мелодии. Жрец вытер пот с лица. Он успел закончить ритуальный обряд и жертвоприношение, хотя времени у него оставалось совсем немного. Он выиграл первый бой.

И потекли дни, отнимая у будущего и прибавляя к прошлому. Царица безвыездно жила во дворце. С каждым днем ее тело наливалось соком будущего материнства. Множество нянек прислуживали ей. Покой венценосной особы охраняли отборные воины из личной гвардии умершего владыки. ШарамАдад, так нежданно-негаданно лишившийся трона, обитал в загородном дворце, затаив злобу и собирая вокруг себя верных людей, готовых в нужный момент перевесить чашу весов в свою пользу.

Желая обезопасить себя от козней ШарамАдада Верховный жрец преподнес ему в дар дивной работы кинжал, рукоять которого была украшена драгоценными камнями, а длинное обоюдоострое лезвие покрыто затейливой вязью. Когда ШарамАдаду принесли дорогой подарок, лежащий в опечатанном ларце. он вынул кинжал и взяв его в руку процедил сквозь зубы: " Чьей-то кровью обагрится этот клинок". Он не почувствовал боли, когда крохотный шип вонзился ему в ладонь, однако, через несколько дней скоропостижно скончался. Никому и в голову не пришло связать его смерть с подарком верховного жреца.

А тем временем царица родила сына. Роды были тяжелые. Мать, жившая в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь своего ребенка, не смогла их пережить. Отпрыск великого рода родился крепким малышом и рос не по дням, а по часам. Заботясь о здоровье будущего царя (а может с какой другой целью?) Верховный жрец приказал ежедневно натирать его нежное тельце специальной мазью, продлевающей жизнь, рецепт приготовления которой знал лишь он один. Поговаривали, что в состав этой мази входит корень травы бессмертия, собираемой там, где солнце останавливается на ночлег, и желчь гигантского слепыша, живущего глубоко под землей в темных пещерах.