Владимир Фильчаков - Книга судеб Российской Федерации

Петр только хмыкнул в ответ и отвернулся.

- Ну, касатик, приехали, - сказала Антоновна, когда автобус остановился и распахнул переднюю дверцу. - Сроку на спор даю две недели. Не запросишься в срок, твоя взяла, можешь приходить за коньяком. Запросишься... Да, вот тебе номер, позвонишь, - она дала ему бумажку с цифрами. - Это домашний Денисыча.

- А если я на Денисыча шпионов натравлю?

- Ох, Петруша! Ну, натравишь, и что?

- А то, что автобус ваш два года назад в аварии разбился, и его списали.

- Ну, списали, и что? Эх, касатик, да ты обратись в ФСБ, обратись. Если, конечно, стремишься в желтый дом попасть. Живо упекут, и как звать не спросят, гы-гы. Стали б мы тебя отпускать! Давай, давай, выметайся, меня еще дела ждут. Не один ты у меня, гы-гы.

Петр вышел, зажмурился от яркого солнечного света, от которого отвык в подземелье. Автобус, фыркнув вонючим выхлопом, укатил. Его высадили в знакомом переулке, недалеко от дома. Он побрел домой, разглядывал травку, пробивающуюся на газонах. Было тепло, даже жарко. Он расстегнул куртку, потом снял ее, перекинул через руку.

- Ничего, разберемся, - с оптимизмом прошептал он и зашагал к подъезду.

Чем-то ему не понравилась дверь квартиры. Было что-то в ней не так, что-то неуловимое и непонятное. Петр не сразу сообразил - что. Не горела красная лампочка сверху. Он силился вспомнить, ставил ли квартиру на охрану и не мог. Вставил ключ в замочную скважину... Ключ не поворачивался. Он чертыхнулся, но надавить на ключ сильнее побоялся - вдруг сломается. Стукнул по двери кулаком, звук получился слабым - дверь была массивная, отделанная деревянной рейкой. Стукнул ногой. За дверью вдруг кто-то зашевелился, щелкнул замок и створка открылась. "Воры!" - мелькнуло в голове у Петра. На пороге стоял тучный мужчина невысокого роста, коротко стриженый, в одних трусах, через резинку которых свешивался огромный волосатый живот. В руке толстяк держал вилку.

- Ты чего тут крутишься? - подозрительно спросил он.

- Я? - Петр растерялся и не знал, что делать - бежать вызывать милицию или попытаться справиться своими силами.

- Ну не я же! - толстяк презрительно разглядывал Петра.

- Я здесь живу, между прочим, - нерешительно произнес Петр, подозревая уже, что Орден выкинул его из квартиры.

- Где? - опешил толстяк.

- Здесь.

- Здесь я живу! - толстяк стукнул себя кулаком в грудь. - Слушай, проваливай, а? Я с ночной смены пришел, завтракаю, сейчас спать завалюсь.

И он стал закрывать дверь.

- Послушай! - Петр вставил между створкой и косяком ногу. - Ну, хотя бы вещи мои отдай! Компьютер. А?

- Слышь, старик, - толстяк опасливо косился на Петра в щель. - Мы, когда въехали, в квартире только мусор валялся. Мусор тебе отдать, что ли?

Петр убрал ногу, и дверь захлопнулась. "Вот так-так, - думал он, спускаясь по лестнице. - Орден постарался. Ай да Аза Антоновна! Знала ведь, знала!"

- Две недели тебе сроку, - передразнил Петр.

Он вдруг остановился, пораженный мыслью о том, что все документы остались в квартире. У него в кармане только портмоне с мелочью и записная книжка. Петр нащупал в кармане телефон, набрал номер.

- Леша, привет! Что значит, кто это? Ты что, не узнаешь, что ли? Петр. Как какой Петр? Скорохлебов. А...

Он ошарашенно посмотрел на трубку.

- Ни хрена себе! А, ну да, его запрограммировали.

- Эй, Лешка! - крикнул он. - Я тебе сто баксов должен.

Алексей долго молчал, слышалось сопение.

- Ничего ты мне не должен, - с сомнением произнес, наконец, он. - Враки это все.

- Как хочешь, - сказал Петр и отключил телефон.

Он вышел во двор, сел на скамейку. Во дворе гуляла молодая мамаша с коляской, стояло несколько автомашин.

- Так-так, Аза Антоновна. Вы наверняка ждете меня сегодня к вечеру. Ну уж, дудки. Свой коньяк я отыграю. И горе вам, если он окажется подделкой!

Петр не знал, как он накажет в этом случае Азу Антоновну, сказал так для красного словца, хотя щеголять красноречием было не перед кем, разве что перед самим собой. Пришла идея позвонить Светлане, но Петр очень долго отказывался от нее. Светлану уж точно, если не запрограммировали, то строжайше предупредили убежища опальному аналитику не давать. Он принялся листать памятную книжку и набирать номер за номером. Повсюду выходил ему отказ. Кто-то просто не имел времени с ним встретиться, кому-то срочно нужно было уезжать, а пустить пожить в своей квартире он никак не мог, "ты уж извини, старик"; кто-то просто отказывался его вспомнить, как Алексей. У всех находились какие-то причины. Петр обзвонил всех, кто только нашелся в книжке, кроме Светланы. Наконец, пересилив себя, набрал ее номер.

- Мне плохо, - сказал он.

Она очень долго молчала, дышала в трубку. Потом медленно произнесла:

- Приходи к Гоголю. Через полчаса.

Ну, хотя бы здесь сразу не отказали. Петр с облегчением вздохнул, посмотрел на часы и пошел в сторону станции метро.

Через полчаса Петр остановился у памятника Гоголю, огляделся, и тут же увидел Светлану. Она стремительно подошла к нему, маленькая, ладная, в черных брючках и белой курточке, схватила его за руку и потащила прочь от памятника. Она поминутно оглядывалась, пока не затащила Петра в запущенную подворотню, где очень крупно из баллончика с красной краской было написано "Спартак чемпион".

- Ну? - спросила она, глядя на него с мучением.

- Ни денег, ни документов, ни квартиры, - лаконично выложил Петр и посмотрел с надеждой.

Светлана поджала губы, некоторое время смотрела на него, потом решительно раскрыла сумочку, достала кошелек.

- Вот, все что могу, - она протянула ему пятьсот рублей.

Петр взял купюру, поняв, что надежды не оправдались.

- Насчет квартиры... сам понимаешь... - с мукой произнесла Светлана, пряча глаза.

- Понимаю, - тускло сказал он, глядя мимо нее.

- Они меня убьют! - закричала она и тут же зажала рот рукой. Продолжала едва слышно: - Убьют, понимаешь?

- Понимаю, - холодно сказал Петр.

Он отвернулся и хотел было уйти, но Светлана удержала его за рукав.

- Ну пойми же ты меня!

- Да я понимаю, что ты, - Петр вежливо убрал ее руку. - Только у меня такое ощущение, что никого они не убьют. Так, пугают только. За деньги спасибо. Прощай.

Он пошел вон из подворотни. Светлана догнала, и, семеня за ним, скороговоркой говорила:

- Петя, вернись к ним! Вернись! Зачем ты затеял все это? Разве тебе там плохо? Что ты, в самом деле? Жить негде, на работу не возьмут...

- Плевал я на твою работу! - Петр остановился, посмотрел со злостью. - Мне работа не нужна. Я и так проживу. И коньяк ее чертов мне не нужен, так и передай этой...

Он махнул рукой и вышел на улицу. Нащупал в нагрудном кармашке листок с номером Денисыча, смял его и выбросил в урну.