Елена Ворон - Ангелы-хранители работают без выходных

И тут ему вдруг стукнуло по темени: киано! Да конечно же, башка твоя дурная, это самый настоящий киано, Кошачий Глаз. Виктор однажды смотрел о них по видео — жаль, не с начала и не до конца. Супершпионы, суперубийцы наемные — это то, во что их превращали люди, а на самом деле киано — симпатичный безвредный народ, который, насколько Виктору помнилось, рассеялся с насиженных мест по всему миру и стоит на грани вымирания.

Что же там такое случилось с их планетой? Экологическая катастрофа, кажется. Или война? Нет, вроде бы все же экология. Он помнил эти старые, из архивов взятые кадры: земля, растения, дома — все покрыто белой плесенью, и у киано, прямо у живых людей, на коже тоже растет жуткий белый пушок. Кто смог, тот удрал, а планета погибла. Выходит, они как-то перемещаются в пространстве? Какой-то у них есть хитрый способ. Здесь Виктор не был уверен: то ли некоторые из-за этой плесени приобрели способность путешествовать в космосе, то ли наоборот, большинство ее потеряло…

Его покачнуло, и он механически вспомнил, что пришел ведь напиться воды. Не худо было бы заодно и поесть, но чего нет, того нет. Ему вдруг стало смешно. Явился, видите ли, на борт космического пирата и вместо того, чтобы поскорее разнести все в пух и прах, желает пообедать… Он вернулся в каюту.

— Слушай, Кошачий Глаз, хорош рассиживаться, отдай мои кровные дезы и выметайся.

Охотник поставил опустевший бокал в бар и вместе с креслом повернулся к Виктору.

— Тей.

— Что?

— Тей, — повторил он своим хрипловатым голосом.

— Или говори по-человечески, или катись — мне надо извести корабль, пока он, гнусь такая, опять не вышел на охоту. Понимаешь? Моя затея ему вряд ли понравится, но я хоть при скафандре, а вот если ты им под руку попадешься… Короче, тебе тут смерть ловить нечего.

На суровом лице киано появилось презабавное выражение: он был не просто удивлен, он был потрясен. Человек не просит помощи! Мало того, беспокоится о нем, об Охотнике, и не хочет подвергать его опасности! Воистину странные вещи творятся на свете.

— Так я тебе говорю, Кошачий Глаз…

— Тей.

До Виктора дошло.

— Ах, это ты мне представляешься! Ну, извини, пожалуйста. Тем более: нечего нам тут прохлаждаться, мне на войну пора.

Человек ищет смерти? Что же, пусть так, это его дело. Но сейчас не время — Охотник Тей еще не готов уйти, у него не хватит сил. Он встал и решительно задвинул панель бара, где лежали оба дезинтегратора.

— Да черт тебя дери, что ты самоуправствуешь?! — возмутился Виктор, и Тей выразительно положил ладонь на рукоять ножа. — Ну, знаешь… — Он замолчал под холодным взглядом кошачьих глаз. В ногах опять появилась противная слабость, и он сел на постель. — Да пойми ты: пока мы вином угощаемся, пират может сожрать еще кого-нибудь. Тей, я знаю, ты понимаешь нашу речь: мне правда пора.

Киано вздохнул, опустив голову. Как объяснить человеку? Он ищет смерти — и он ее найдет, Охотник не встанет у него на пути, раз человек сделал свой выбор. Но Тей должен вернуться к сестре, Джеллана не может одна, она погибнет. Любой женщине необходим мужчина, муж или брат — не так важно, но Охотник, потому что она без мужской помощи не способна перейти с места на место. В нем ее жизнь, в мужчине. Джеллана погибнет без Тея, а Тей не может сейчас уйти. И он не может сейчас умереть. Как объяснить? О звезда Тей, если бы человек понимал язык киано! Невыносимый позор для Охотника — заговорить на чужом языке, унизиться до слов чужака. Он разомкнул губы, словно желая что-то сказать, но снова закрыл рот и отвернулся. Нет, невозможно. Никак.

В спину ему ударила волна мгновенно вспыхнувшей неистовой ярости: взбешенный человек прыгнул. Но куда там — киано уже стоял, прислонившись к двери, и в руке блестел длинный нож. Зато Виктор теперь свободно подошел к бару. Немигающими глазами Тей следил, как человек пытается открыть панель Виктор прекрасно помнил, где она находилась, но узорная стена казалась теперь сплошной, и в конце концов он с досадой повернулся к охотнику.

— Ну почему?

Тей, разумеется, промолчал. Человек больше не сердится, он скорее, обижен. Удивительное существо — ведь еле на ногах стоит. Надо его пока что чем-нибудь отвлечь. А потом, когда настанет время, Охотник вернет ему оружие и уйдет. Тей задумчиво оглядел переборки и потолок, затем обошел каюту, медленно проводя ладонями по многочисленным скрытым панелям, прислушиваясь к своим ощущениям. Он не знал устройства чужого корабля, совершенно в нем не разбирался и мог полагаться лишь на смутные, едва уловимые ощущения, из которых рождалось столь же смутное понимание.

Виктор наблюдал за ним исподлобья. Вот еще вредная тварь! И чего он тут ищет? Отдал бы дезы — и убирайся себе восвояси, больше мне ничего не требуется. Знает же, что мне его не одолеть, тем и пользуется…

Наконец Тей нашел. Он слегка утопил большую прямоугольную панель, сдвинул вправо и включил находящийся под ней экран. На коричневом фоне задрожали какие-то розовые пауки, но киано настроил прием — как именно, он ни за что не смог бы объяснить — и поглядел на изумленного Виктора, приглашая посмотреть новости или что там такое передавала человеческая станция. У Виктора язык отнялся. Он ощупью нашел кресло и плюхнулся, не отрывая взгляд от экрана, где беззвучно открывала рот вертлявая тележурналисточка. Снимали ее — он мог бы поклясться — в космопорте Серебряного Лайза на Франческе. Девуля энергично взмахивала рукой, то и дело обводя кистью большой пустой зал для прибывающих пассажиров и показывая на закрытые пока двери.

— А звук можешь наколдовать?

Тей пожал плечами — это был жест не киано, просто он уже успел кое-чего набраться от человека — но снова положил ладони на пульт настройки. О звезда Тей, разве здесь можно что-нибудь понять? Изображение дрогнуло, экран пошел полосами, затем сеткой и погас совсем.

— Ну что же ты? — застонал Виктор.

Охотник пристыженно опустил голову. Виктор вскочил:

— Идем! Рядом тоже должно быть видео.

Он влетел в соседнюю каюту, следом вошел Тей; подойдя к переборке, открыл экран. До чего все-таки странный человек! Только что он хотел получить свое оружие и, стало быть, умереть; только что он знать ничего не желал о мире, который покинул — и вот тебе на. Как будто от той суматошной молодушки можно услышать что-нибудь дельное.

Экран вспыхнул и заговорил. Виктор замер, а слегка сбитый с толку киано переводил удивленный взгляд с него на этих новых людей.

— Нет никаких доказательств того, что он погиб. Он покинул свой корабль и остался на борту «Десперадо», и пока не найдено тело, мы можем считать его живым, — говорил Кэт Морейра, стоя в зале космопорта. Сбоку, обвив его тонкой рукой за пояс, прижималась Анжелика. Оба выглядели устало и удрученно. — Мы будем считать Виктора живым, — повторил Кэт, и брови его на мгновение страдальчески изогнулись.