Иван Ефремов - Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 3
Потом не к месту и не ко времени в лаборатории на вышке заверещал сигнал вызова. Пусть! Не первый раз. В этот вечер все вызовы не к месту и не ко времени.
– Робик, - шепотом сказала Таня. - Слышишь?
– Совершенно ничего не слышу, - пробормотал Роберт.
Он помигал, чтобы пощекотать Танину ладонь ресницами. Все было далеко-далеко и совершенно не нужно. Патрик, вечно обалделый от недосыпания, был далеко. Маляев со своими манерами ледяного сфинкса был далеко. Весь их мир постоянной спешки, постоянных заумных разговоров, вечного недовольства и озабоченности, весь этот внечувственный мир, где презирают ясное, где радуются только непонятному, где люди забыли, что они мужчины и женщины, - все это было далеко-далеко… Здесь была только ночная степь, на сотни километров одна только пустая степь, поглотившая жаркий день, теплая, полная темных, возбуждающих запахов.
Снова заверещал сигнал.
– Опять, - сказала Таня.
– Пускай. Меня нет. Я помер. Меня съели землеройки. Мне и так хорошо. Я тебя люблю. Никуда не хочу идти. С какой стати? А ты бы пошла?
– Не знаю.
– Это потому, что ты любишь недостаточно. Человек, который любит достаточно, никогда никуда не ходит.
– Теоретик, - сказала Таня.
– Я не теоретик. Я практик. И, как практик, я тебя спрашиваю: с какой стати я вдруг куда-то пойду? Любить надо уметь. А вы не умеете. Вы только рассуждаете о любви. Вы не любите любовь. Вы любите о ней рассуждать. Я много болтаю?
– Да. Ужасно!
Он снял ее руку с глаз и положил себе на губы. Теперь он видел небо, затянутое облаками, и красные опознавательные огоньки на фермах вышки на двадцатиметровой высоте. Сигнал верещал непрерывно, и Роберт представил себе сердитого Патрика, как он нажимает на клавишу вызова, обиженно выпятив добрые толстые губы.
– А вот я тебя сейчас выключу, - сказал Роберт невнятно. - Танек, хочешь, он у меня замолчит навеки? Пусть уж все будет навеки. У нас будет любовь навеки, а он замолчит навеки.
В темноте он видел ее лицо - светлое, с огромными блестящими глазами. Она отняла руку и сказала:
– Давай я с ним поговорю. Я скажу, что я галлюцинация. Ночью всегда бывают галлюцинации.
– У него никогда не бывает галлюцинаций. Такой уж это человек, Танечка. Он никогда себя не обманывает.
– Хочешь, я скажу тебе, какой он? Я очень люблю угадывать характеры по видеофонным звонкам. Он человек упрямый, злой и бестактный. И он ни за какие коврижки не станет сидеть с женщиной ночью в степи. Вот он какой - как на ладони. И про ночь он знает только, что ночью темно.
– Нет, - сказал справедливый Роберт. - Насчет коврижек верно. Но зато он добрый, мягкий и рохля.
– Не верю, - сказала Таня. - Ты только послушай. - Они послушали. - Разве это рохля? Это явный «tenacem propositi virum» note 1.
– Правда? Я ему скажу.
– Скажи. Пойди и скажи.
– Сейчас?
– Немедленно.
Роберт встал, а она осталась сидеть, обхватив руками колени.
– Только поцелуй меня сначала, - попросила она.
В кабине лифта он прислонился лбом к холодной стене и некоторое время стоял так, с закрытыми глазами, смеясь и трогая языком губы. В голове не было ни единой мысли, только какой-то торжествующий голос бессвязно вопил: «Любит!.. Меня!.. Меня любит!.. Вот вам, вы!.. Меня!..» Потом он обнаружил, что кабина давно остановилась, и попытался открыть дверь. Дверь нашлась не сразу, а в лаборатории оказалось множество лишней мебели: он ронял стулья, сдвигал столы и ударялся о шкафы до тех пор, пока не сообразил, что забыл включить свет. Заливаясь смехом, он нащупал выключатель, поднял кресло и присел к видеофону.
Когда на экране появился сонный Патрик, Роберт приветствовал его по-дружески:
– Добрый вечер, поросеночек! И чего это тебе не спится, синичка ты моя, трясогузочка?
Патрик озадаченно глядел на него, часто помаргивая воспаленными веками.
– Что же ты смотришь, песик? Верещал-верещал, оторвал меня от важных занятий, а теперь молчишь!
Патрик, наконец, открыл рот.
– У тебя… ты… - он постучал себя по лбу, и на лице его появилось вопросительное выражение. - А?..
– Еще как! - воскликнул Роберт. - Одиночество! Тоска! Предчувствия! И мало того - галлюцинации! Чуть не забыл!
– Ты не шутишь? - серьезно спросил Патрик.
– Нет! На посту не шутят. Но ты не обращай внимания и приступай.
Патрик неуверенно моргал.
– Не понимаю, - признался он.
– Да где уж тебе, - злорадно сказал Роберт. - Это эмоции, Патрик! Знаешь?.. Как бы это тебе попроще, попонятнее?.. Ну, не вполне алгоритмируемые возмущения в сверхсложных логических комплексах. Воспринял?
– Ага, - сказал Патрик. Он поскреб пальцами подбородок, сосредотачиваясь. - Почему я тебе звоню, Роб? Вот в чем дело: опять где-то утечка. Может быть, это и не утечка, но, может быть, утечка. На всякий случай проверь ульмотроны. Какая-то странная сегодня Волна…
Роберт растерянно посмотрел в распахнутое окно. Он совсем забыл про извержение. Оказывается, я сижу здесь ради извержений. Не потому, что здесь Таня, а потому что где-то там - Волна.
– Что ты молчишь? - терпеливо спросил Патрик.
– Смотрю, как там Волна, - сердито сказал Роберт.
Патрик вытаращил глаза.
– Ты видишь Волну?
– Я? С чего ты взял?
– Ты только что сказал, что смотришь.
– Да, смотрю!
– Ну?
– И все. Что тебе от меня надо?
Глаза у Патрика опять посоловели.
– Я тебя не понял, - сказал он. - О чем это мы говорили? Да! Так ты непременно проверь ульмотроны.
– Ты понимаешь, что говоришь? Как я могу проверить ульмотроны?
– Как-нибудь, - сказал Патрик. - Хотя бы подключения… Мы совсем потерялись. Я тебе объясню сейчас. Сегодня в институте послали к Земле массу… впрочем, это ты все знаешь. - Патрик помахал перед лицом растопыренными пальцами. - Мы ждали Волну большой мощности, а регистрируется какой-то жиденький фонтанчик. Понимаешь, в чем соль? Жиденький такой фонтанчик… фонтанчик… - Он придвинулся к своему видеофону вплотную, так что на экране остался только огромный, тусклый от бессонницы глаз. Глаз часто мигал. - Понял? - оглушительно загремело в репродукторе. - Аппаратура у нас регистрирует квази-нуль поле. Счетчик Юнга дает минимум… можно пренебречь. Поля ульмотронов перекрываются так, что резонирующая поверхность лежит в фокальной гиперплоскости, представляешь? Квази-нуль поле двенадцатикомпонентное, и приемник свертывает его по шести четным компонентам. Так что фокус шестикомпонентный.
Роберт подумал о Тане, как она терпеливо сидит внизу и ждет. Патрик все бубнил, придвигаясь и отодвигаясь, голос его то громыхал, то становился еле слышен, и Роберт, как всегда, очень скоро потерял нить его рассуждений. Он кивал, он картинно морщил лоб, подымал и опускал брови, но он решительно ничего не понимал и с невыносимым стыдом думал, что Таня сидит там, внизу, уткнув подбородок в колени, и ждет, пока он закончит свой важный и непостижимый для непосвященных разговор с ведущими нуль-физиками планеты, пока он не выскажет ведущим нуль-физикам свою, совершенно оригинальную точку зрения по вопросу, из-за которого его беспокоят так поздно ночью, и пока ведущие нуль-физики, удивляясь и покачивая головами, не занесут эту точку зрения в свои блокноты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});