Роберт Силверберг - Пасынки Земли

Черное облако раскаленного газа накрыло бегущего Эвинга. Он почти оглох от громоподобного рева турбин. Еще несколько мгновений – и корвинит Эвинг исчез в яростно бушующем пламени. Сознание, а вместе с ним и боль в течение микросекунды оставили его тело.

В здании вокзала во всю мощь гремели динамики:

«Внимание, внимание! Мы приносим всем свою глубочайшую благодарность за оказанное содействие. Преступник найден, он больше не угрожает общественному спокойствию. Можете вернуться к своим делам. Мы еще раз благодарим всех за помощь и надеемся, что вам не было причинено беспокойство».

В вокзальном баре Эвинг тупо глядел на два бокала, стоявшие на столике: его и покойного. Порывистым жестом он выпил содержимое бокала другого Эвинга, потом своего. Он содрогнулся: алкоголь обжег его внутренности.

«Что принято говорить, думать, делать, когда человек отдает свою жизнь за то, чтобы ты смог спастись? Ничего. Ты даже не можешь сказать ему спасибо…» – мелькнуло у него в голове.

Он наблюдал за всем, что произошло, из окна бара. Отчаянное бегство, погоня, обмен выстрелами. Гигантский звездолет над одиноким беглецом, курс которого было невозможно изменить, независимо от того, кто оказался бы под его ревущими тормозными установками – один человек или целый полк, выстроенный на поле.

Даже сквозь защитное покрытие стекла было нестерпимо больно смотреть на ослепительное сияние газов. На всю жизнь на его сетчатке и в его мозгу останется крохотный человеческий силуэт под производящим посадку звездолетом, мгновенно исчезнувший в языках пламени.

Он встал. Сейчас Эвинг чувствовал страшную усталость и полное опустошение. Совсем не то должен чувствовать человек, наконец-то получивший возможность вернуться домой, к своей жене и сыну…

Его миссия близилась к успешному завершению, однако он не испытывал радости: слишком дорогой ценой достался этот успех.

Кое-как он разыскал диспетчерскую и вытащил бумаги, которые были заполнены теперь уже мертвым Эвингом, то есть им самим, утром того же дня.

– Мой корабль в одиннадцатом секторе, он подготовлен для взлета, сказал Эвинг, протягивая документы. – Первоначальный старт планировался несколько раньше, однако я попросил изменения графика.

Как каменный он стоял и ждал, пока робот произведет надлежащие манипуляции, даст ему новые формы для заполнения и в конце концов направит его к выходу из вокзала. Здесь, у взлетного поля, его встретил другой робот и отвез на корабль. На его корабль, который мог улететь на Корвин несколькими часами раньше, с другим пилотом на борту.

Эвинг содрогнулся при появившейся мысли, что если бы корабль стартовал раньше, ведомый другим Эвингом, то миссия закончилась бы полным провалом. Да, задержка на пять часов круто изменила результат этого полета на Землю.

И глупо всерьез говорить о покойнике. А кто собственно умер? Бэрд Эвинг? Но ведь я жив!

Он взошел на корабль и осмотрелся. Все было готово к старту. Тот Эвинг, помнится, говорил, что послал донесение на Корвин, в котором, кажется, сообщал, что возвращается с пустыми руками.

Он включил субэфирный передатчик и отправил новое донесение, сообщая, что дело приняло другой оборот и он возвращается на Корвин, располагая средствами спасения от клодов.

Эвинг вызвал центральный пункт управления и попросил разрешения на взлет через двадцать минут. Затем он активировал автопилот, разделся и опустился в питательную ванну.

В его тело впились иглы, температура быстро поползла вниз. Из крохотных отверстий полились струйки, образуя из пены неразрушаемую паутину-колыбель, которая убережет его при взлете.

От успокаивающего наркотика затуманилось сознание. Угасающий разум успел зарегистрировать падение температуры на несколько десятков градусов и…

Последнее, что он ощутил, это первый момент старта. Едва только началось ускорение, Эвинг уже спал.

17

Одиннадцать месяцев, двенадцать дней, семь с половиной часов Эвинг спал, пока крохотный корабль совершал обратный полет.

И вот настал час, когда заранее отрегулированные датчики выдали сигнал о том, что путешествие окончено. Автоматически работавшие бортовые компьютеры вывели корабль на орбиту планеты. Отключилась система гибернации. Температура постепенно приближалась к нормальной, и игла, вонзившаяся Эвингу в бок, пробудила его к жизни.

Он был дома.

Как только Эвинг окончательно пришел в себя, он связался с властями планеты.

– Планетарный Совет Корвина вас слушает, – почти мгновенно последовал ответ. – Мы приняли ваш сигнал. Пожалуйста, назовите себя.

Эвинг ответил серией закодированных сигналов, которые были его условным идентификационным кодом.

Тотчас же были приняты символы опознавания, после чего тот же самый голос с планеты произнес:

– Эвинг! Наконец-то!

– Прошла всего лишь пара лет! – сказал Эвинг. – Какие новости на планете?

– Ничего существенного! Как у тебя?

В голосе было едва сдерживаемое любопытство. Испытывая чувство неловкости, Эвинг, прекратил разговор.

Он записал координаты места посадки, обработал и ввел в бортовой компьютер, после чего перевел автопилот в режим посадки.

Он вышел из корабля на поле космодрома Браутон, в двенадцати километрах от Браутона, главного города планеты Корвин. Воздух был чист и свеж, с тем легким запахом, которого ему так недоставало в течение всего пребывания на Земле. Спустившись на бетонную платформу, Эвинг стал ожидать электрокар. По голубому небесному своду пробегали легкие облака, взлетно-посадочное поле обрамляли несколько рядов величественных деревьев высотой около двухсот пятидесяти метров. «Ни одно дерево на Земле, подумал он, – не может сравниться с такими красавцами».

Подошел электрокар. Водитель, улыбаясь, приветствовал его:

– Поздравляю с возвращением, мистер Эвинг!

– Спасибо, – сказал Эвинг, занимая свободное место рядом с ним. – Как приятно вернуться домой!

У входа в здание вокзала его уже ожидала наспех собранная делегация.

Эвинг узнал премьера Дэвидсона, трех или четырех членов Совета, несколько профессоров Университета. Он пробежал глазами по делегации, удивляясь, почему не пришли встретить его Лайра и сын.

Затем он увидел их. Они стояли, замыкая группу встречающих, вместе с его друзьями. Они вышли вперед. Лайра как-то странно улыбалась, Блейд безразлично глядел на человека, которого он почти не помнил.

– Здравствуй, Бэрд, – сказал Лайра. Ему показалось, что голос у нее стал выше по сравнению с тем, который он помнил, и выглядела она старше, чем он себе представлял. Глаза ее запали, лицо похудело.