Джеймс Боллард - Бетонный остров

— Так не пойдет. Сначала деньги. Давай, плата за секс.

— Джейн… Ради Бога.

— Плевать на Бога — я трахаюсь не ради Бога и не ради кого-то еще. — Она протянула ему его бумажник. — Пять фунтов — я беру пять фунтов.

— Бери все, Джейн. Можешь взять все.

— Пять! — Она руками схватила его за плечи, так что ногти вонзились в его посиневшую от ушибов кожу. — Давай — в будний день на автостраде я в любой момент могу получить десять!

— Джейн, твое лицо…

— Плевать мне на лицо!

Смущенный этим взрывом, Мейтланд порылся в бумажнике. Когда он отсчитал фунтовые бумажки, Джейн выхватила их у него и засунула под подушку.

Она снова села на него верхом, а он положил руки на ее груди. Мейтланд пытался запомнить каждое касание, каждое движение этого полового акта и тот оргазм, что молнией прошел по перенапряженным нервам всего тела. Он принял правила игры, установленные молодой женщиной, радуясь предлагаемой ими свободе, признал необходимость такой игры, позволяющей избежать любого намека на какие-либо обязательства друг перед другом. Его отношения с Кэтрин, с матерью и даже с Элен Ферфакс, все множество нагруженных эмоциями сделок его детства были бы вполне удовлетворительными, если бы он мог заплатить за них некой нейтральной валютой, положить твердые наличные на прилавок этих дорогостоящих отношений. А этой девушкой он пользовался вовсе не для того, чтобы она помогла ему выбраться с острова, а по мотивам, которых он никогда раньше не признавал, — из потребности освободиться от своего прошлого, от своего детства, от жены и друзей, от всех их привязанностей и требований, чтобы вечно блуждать по пустынному городу собственного сознания.

Однако в конце их короткого полового акта Джейн Шеппард полезла под подушку и вытащила пять фунтовых бумажек. Пока Мейтланд думал, что делать с деньгами, она выхватила их у него из рук и засунула в его бумажник.

ГЛАВА 19

животное и наездник

— Погоди, Проктор! Стой!

Со спины Проктора Мейтланд обозревал центральную низину острова. В ходе послеполуденного патрулирования они забрели на заброшенный церковный двор к югу от автомобильного кладбища. Мейтланду был виден весь остров от проволочной ограды под виадуком до западной оконечности. Бетонное пересечение двух автострад сияло на солнце, как экзотическая скульптура. Мейтланд часто представлял себе, как можно было бы использовать это сооружение, чтобы устроить там очаровательный висячий сад.

Проктор смирно стоял под своим «седоком», прислонившись к обшарпанному надгробию и прижавшись лицом к едва различимой надписи, сделанной еще в девятнадцатом веке. Мейтланд заметил, что бродяга тайком трогает буквы иссеченными губами. Сладковатая вонь пота, исходившая от Проктора, поднималась в неподвижном воздухе, словно запах ухоженного домашнего животного. Левой рукой Мейтланд держался за воротник его смокинга, а в правой сжимал железный костыль, время от времени указывая им на те или иные детали острова, привлекавшие его внимание. Постукивая Проктора костылем, он мог править бродягой, разъезжая на нем по острову.

Проверив интенсивность движения на послеполуденной автостраде — прерывистый поток легковых автомобилей, автобусов и бензовозов, — Мейтланд снова обратил взор на запад. Этот наблюдательный пост он посещал несколько раз в день. Отсюда было видно, не вторгся ли кто-то на остров. Вдобавок ему так и не удалось обнаружить путь, которым Джейн выбиралась с острова, — должно быть, где-то на откосе прилегающей трассы была протоптана тропинка.

— Ладно, Проктор, поехали дальше. Напрямик — к «ягуару». Только не урони меня ради Бога. Не хотелось бы сломать вторую ногу.

Проктор громко фыркнул и снялся с места. С Мейтландом на закорках он двигался вперед, всматриваясь в густую траву и выискивая стертые ступени, которые вели от церковного кладбища к некогда проходившей внизу дороге. Проктор пробирался сквозь траву, нащупывая путь покрытой рубцами рукой, и его толстые чувствительные пальцы определяли густоту, влажность и наклон стеблей, отвергая одни и выбирая другие хорошо знакомые коридоры.

— Проктор, я сказал — напрямик.

Мейтланд постучал бродягу костылем по голове, показывая путь, ведущий через пологий холмик. Проктор пропустил его приказ мимо ушей. Он прекрасно знал, что если пойти по прямой, то Мейтланда могут увидеть с автострады, и потому пустился по длинной извилистой тропе, надежно скрытой зарослями крапивы и разрушенными стенами.

Мейтланд без лишних возражений согласился на этот маршрут. Он приручил старого бродягу, но между ними существовало молчаливое соглашение, что Проктор никогда не поможет ему бежать. Мейтланд раскачивался из стороны в сторону на спине у бродяги, балансируя костылем, как канатоходец. Его правая нога волочилась позади, бесполезная, как ножны сломанной шпаги.

Тяжело отдуваясь, Проктор пробирался к автомобильному кладбищу. Без этого вьючного животного Мейтланду вообще было бы трудно передвигаться по острову. Из-за сильного ливня, который шел шесть дней подряд после столкновения с Проктором, отовсюду лезли трава и крапива, бузина и колючая поросль. Хотя больная нога начала заживать, Мейтланд здорово ослаб. Перемежающаяся лихорадка вкупе с помоечной пищей привели к тому, что он потерял в весе более двадцати фунтов, и Проктор без труда носил на себе его когда-то грузное тело. Мейтланд чувствовал, как сквозь мышцы проступают кости тазобедренного сустава — привет от собственного скелета. Бреясь перед походным зеркальцем Джейн Шеппард, он втягивал и раздувал щеки, растирал подбородок, но кости вновь собирались в маленькое, острое личико, с которого смотрели усталые, но злые глаза.

Несмотря на физическую слабость, Мейтланд чувствовал уверенность в себе и ясность ума. Теперь, с окончанием дождя, он мог вернуться к планированию побега. Последние два дня, что лил холодный дождь, Мейтланд безвылазно просидел в подвале у примуса, прекрасно отдавая себе отчет в том, что по текучей жидкой грязи забраться на откос не сможет.

Он бросил взгляд на подсыхающий склон. После двух дней одиночества в ожидании возвращения Джейн Шеппард (она вернулась лишь этим утром) тонкий, но плотный экран в сознании отделил его от проезжающих машин. Мейтланд нарочно заставлял себя думать о жене, сыне и Элен Ферфакс, воскрешая в памяти их лица. Но они все удалялись и удалялись, отступая, как далекие облачка над Уайт-сити.

Добравшись до автомобильного кладбища, Мейтланд приник к спине Проктора. Ворча себе под нос, тот двигался меж лежащих на траве покрышек. Мейтланд понял, что его стычка с Проктором и Джейн произошла в критический момент. Теперь, неделю проболев и питаясь впроголодь, он бы не смог им противостоять.