Роджер Желязны - Знаки дороги

Счетчик щелкнул, Рэнди выдавил еще немного, извлек наконечник крана и завинтил крышку.

– Ты сказала В-16. Как я понял, это Шестнадцатый век?

– Да. Большинство тех, кто выезжает по Дороге за пределы своего сектора, вскоре осваивают своего рода торговый жаргон – дорожное линго. Это вроде йорубы, малинки или хаусы в Африке – синтетический и известный повсюду.

Рэнди поднял крышечку ящичка, вытащил Листья.

– Ты не могла бы поучить меня этому языку, пока будем ехать? – попросил он. – Я всегда интересовался языками, а этот, похоже, может пригодиться.

– С удовольствием.

Они сели в машину.

– Листья, – сказал он, усаживаясь за руль, – у тебя ведь имеется оптический орган…

– Да.

– Между последней страницей и обложкой лежит фотография. Ты видишь ее?

– Нет, она повернута в другую сторону. Положи ее в любое другое место. Лучше всего на страницу семьдесят восемь…

Он вытащил снимок, сунул в середину книги, плотно прижал страницы. Прошло несколько секунд.

– Ну как? – спросил си.

– Я рассмотрела снимок.

– Это он? Это Доракин?

– Да… похоже. Если и не он, то очень похожий человек.

– Тогда отправимся в путь и найдем его.

Он завел мотор. Направляя машину вниз по спуску, он спросил:

– А чем занимался Доракин?

Последовала долгая пауза, потом Листья сказала:

– Я не совсем уверена, но довольно долго он перевозил разные грузы. И зарабатывал солидные суммы. Большую часть этого времени он был партнером одного человека по имени Чедвик, который впоследствии переместил операции в верхние секторы Дороги. Этот Чедвик стал чрезвычайно влиятельным человеком, очевидно, в результате своих операций, и партнерство было разорвано. Это произошло примерно в то самое время, когда он… забыл меня. Он уехал неожиданно, как ты говоришь. В общем, все, что я могу сказать определенного о его занятиях, так это то, что он занимался перевозками.

Рэнди кивнул.

– Но я часто задумывался… – продолжали Листья.

– О чем? – спросил Рэнди.

– Не относится ли он к той категории людей, которые не могут найти Дорогу домой. Он все время, как мне казалось, чего-то искал. И я не знала точно, откуда он родом. Он очень много времени проводил на боковых ответвлениях. И через некоторое время я поняла, что он действительно пытается… изменить события в этом или ином месте времени. Только воспоминания у него о прежнем ходе событий сохранились какие-то неполные, словно произошло это очень и очень давно. Да, он много повидал.

– И в Кливленде тоже побывал. По крайней мере, недолго… Что это был за человек?

– Трудно сказать. Неугомонный – если попытаться сказать одним словом.

– Я хотел сказать… какой по натуре? Честный или наоборот? Славный парень или так, ничего стоящего?

– В разные времена бывало по-разному. Его характер вдруг иногда изменялся. Но позже, под конец, он явно стремился свернуть себе шею.

Рэнди покачал головой:

– Наверное, мне придется подождать, пока мы не найдем его самого. Как насчет урока языка?

– Отлично. Начнем…

19

Рэд вдруг повернул вправо, не снижая скорости.

– Что? – спросил Цветы. – Надумал?

– Двенадцать часов за рулем – слишком много, – ответил он. – Мне нужно поспать.

– Откинь спинку, а я буду вести.

Он покачал головой:

– Я хочу вылезти из кабины и немного отдохнуть по-настоящему.

– Тогда регистрируемся, пожалуйста, под липовым именем.

– Регистрироваться здесь негде. Мы разобьем лагерь. Это опустошенная местность. Все спокойно.

– Мутанты, радиация, ловушки?

– Ни того, ни другого, ни третьего. Я здесь уже побывал, все чисто.

Немного спустя он притормозил, нашел еще один поворот, выводивший на узкую неровную дорогу, небо пропульсировало до фазы розово-пурпурной вечерней зари. В отдалении виднелись озаренными лучами заходящего солнца руины города. Рэд снова повернул.

– «И ряды его колонн и необъятный свод казались в сумерках мне гротом небывалым…» – отметил Цветы. – Ты намерен расположиться на ночлег в музее смерти?

– Вовсе нет.

Теперь они ехали по грунтовой дороге, к тому же еще и покрытой грязью. Дорога некоторое время петляла вниз по склону горы, потом пересекала по скрипучему мосту узкое ущелье, огибала обрыв и выводила на равнину, опять в виду руин города. Рэд вывел грузовик в поле, там и сям усеянное кратерами и ржавеющими останками наземных и воздушных машин. Он затормозил на обширном свободном участке.

Необычных очертаний тень, что лежала теперь на крыше грузовика, начала принимать форму некой рептилии, темнеть и густеть.

– Измени внешний вид грузовика, чтобы он не выделялся на фоне всех остальных обломков, – сказал Рэд.

– Временами все же у тебя возникают трезвые мысли, – заметил Цветы. – Мне понадобится пять или шесть минут – и получите великолепную руину. Не выключайте мотор.

Когда началась перестройка, тень сократилась в размерах, превратилась в круг, соскользнула с крыши пикапа и быстро метнулась к разбившемуся неподалеку самолету. Рэд и Мондамей выбрались наружу и начали огораживать территорию лагеря проволокой. Воздух, встревоженный их деятельностью, был сух, в нем уже ощущалось предвестие надвигающейся прохладной ночи. На востоке собирались кучи облаков. Где-то зажужжало насекомое.

Тем временем в различных местах грузовика появились области покореженной обшивки. Появились также беспорядочно разбросанные вмятины и пробоины. Ржавого цвета пятна поползли по голубой краске, подвигались и замерли. Машина накренилась на один бок.

Рэд вернулся к грузовику и вытащил пакет с едой и спальный мешок. Мотор остановился.

– Готово, сказал Цветы. – Ну как, нравится?

– Отлично. Безнадежная развалина, – ответил Рэд, растягиваясь на разложенном спальном мешке и открывая пищевой контейнер. – Благодарю.

Подошел Мондамей, сказал тихо:

– Я не обнаружил ничего, что представляло бы непосредственную опасность в радиусе десяти километров.

– Что значит «непосредственную»?

– Вокруг нас имеется большое число неразорвавшихся бомб и неиспользованных боеприпасов в оружии разрушенных машин.

– Непосредственно у нас под ногами ничего нет?

– Нет.

– Радиация? Стреляющие фаустпатроны? Отравляющие газы? Бактерии?

– Отсутствуют.

– Тогда ситуация признается удовлетворительной.

Рэд начал опустошать контейнер.

– Ты говорил, что долго пытался изменить события во многих местах, – сказал Мондамей, – в соответствии с твоими воспоминаниями?

– Да.

– Исходя из того, что ты рассказывал о природе твоей памяти, уверен ли ты, что узнаешь верную ситуацию, даже если случайно наткнешься на нее?