Пол Андерсон - Танцовщица из Атлантиды

Они пошли рядом.

— Ты проводишь здесь всю зиму? — спросил он, чтобы не молчать, хотя и знал ответ от Эриссы-старшей.

— Да, помогаю обучать новичков — двуногих и четвероногих, и сама тренируюсь. А лето проводу в Кноссе или на нашей летней вилле. Иногда мы путешествуем. Мой отец богат, у него несколько кораблей. Когда он собирается ехать в какие-нибудь живописные места, то берет с собой нас, детей.

— Хм, а что же он сказал о твоем решении стать танцовщицей?

— Ну, отцу достаточно было сказать несколько ласковых слов. С мамой было труднее. Но родители не в праве запретить, просто я не хотела причинять им боль. Настоящего призвания, как у Ариадны Лидры, у меня нет. Просто было интересно. Тебя это не шокирует? Но ты не думай, я рада служить Нашей Госпоже и Астериону. Но я не собираюсь быть жрицей. Хочу много-много детей. Знаешь, танцовщица вольна встречаться с самыми знатными женихами Талассократии. Она может выбирать из них, ведь принять ее в дом — большая честь. Возможно, этой весной я буду танцевать в последний раз… — она осеклась и схватила его за руку. — Дункан, что с тобой? Ты, кажется, вот-вот заплачешь…

— Ничего, — хрипло ответил он. — Просто вспомнил старую обиду.

Она продолжала идти, держа его за руку. Загон уже скрылся из вида, дорога уходила под гору. Деревья и кустарники трепетали на ветру.

— Расскажи о себе, — попросила его Эрисса. — Ты, верно, очень большой человек, раз тебя принимала Ариадна.

Лидра приказала ему молчать о катастрофе. И он волей-неволей согласился: что толку в бессмысленной панике. Лидра желала бы сохранить в тайне ти историю его чудесного появления в Египте, но он сказал, что это невозможно: слух облетел все Афины, а моряки Диора уже чешут языки во всех кабаках и публичных домах Атлантиды.

— Сам по себе я значу немного, — сказал Рейд. — Чудесна только история моего прибытия сюда.

И он рассказал ей, сколько счел нужным, не касаясь путешествия во времени. Рассказал об Америке. Она слушала с широко раскрытыми глазами. Во время рассказа он пытался представить Памелу, но не смог. Перед ним было лицо Эриссы — юной Эриссы.

— Ты останешься здесь до моего распоряжения, — сказала Лидра.

— Но ведь нужно предупредить Миноса, — возразил Рейд.

— Неужели мое слово значит для него меньше, чем твое? — холодно ответила она. — Я все еще не уверена, что ты говоришь правду, изгнанник.

— «Верно, — подумал он, — трудно разумному человеку поверить в конец своего света».

Они стояли на крыше храма в холодном сумраке. Лагуна блестела, как металл; тьма покрыла землю и город, не знавший уличного освещения. Но небеса озарялись алыми отблесками вулканического пламени. Время от времени из кратера вырывался сноп искр. Рейд протянул руку в ту сторону.

— Разве это не доказывает мою правоту?

— Вулкан подавал голос и раньше, — ответила Лидра. — Иногда он исторгает камни, лаву, пепел и ревет, словно Астерион. Но всегда было достаточно совершить торжественное шествие на вершину, вознести молитвы и жертвоприношения, чтобы он успокоился. Неужели он решится уничтожить святилище своей Матери и Невесты?

Рейд посмотрел на нее. Профиль ее смутно виднелся на фоне неба. Голос ее был спокоен, взгляд же, устремленный на вершину, тревожен.

— Людей можно успокаивать до последнего дня, — сказал он. — А себя?

— Я молюсь.

— Что плохого, если я поеду в Кносс?

— А что хорошего? Послушай, чужеземец. Я руковожу священными обрядами, а не людьми. Но это вовсе не значит, что я не разбираюсь в мирских делах. Вряд ли мне удалось бы тогда блюсти Ее интересы. Поэтому я лучше тебя, чужака, понимаю, что может случиться если мы последуем твоему совета. Города опустеют и на целые недели останутся без защиты. Подумай и о том, как переместить такое количество людей, обеспечить их едой и кровом, подумай о панике, которая охватит их, о болезнях, которые могут начаться в лагерях. А флот тем временем будет в открытом море, разобщенный для того, чтобы корабли не разбило друг об друга. На материке тотчас же узнают об этом. Слишком большое искушение для ахейцев, чтобы восстать, объединиться и высадиться на нашем побережье. А если твое пророчество окажется ложным, какой гнев вызовет это во всей державе, как будут смеяться над храмом, престолом и самими богами? Может просто вспыхнуть бунт. Нет, вряд ли примут твое предложение.

Рейд скривился. Она говорила дело.

— Потому-то и надо торопиться! — взмолился он. — Ну чем доказать мне свою правоту?

— А у тебя есть предложения?

— Хм… — мысль об этом пришла ему в голову еще в Афинах, он долго обсуждал ее с Олегом. — Есть. Если ты, госпожа моя, убедишь губернатора, а тебе это под силу…

Рев горы заглушил его слова.

Сарпедон, владелец небольшой верфи в Атлантиде, провел рукой по редким седым волосам.

— Сомнительно мне, сказал он. — У нас тут не то, что в Кноссе или Тиринфе. Мы занимаемся только ремонтом и ничего крупнее лодки не строили, — он взглянул на папирус, который Рейд развернул перед ним на столе, провел по нему пальцем. Слишком много материала уйдет.

— Губернатор поставил лес, бронзу, такелаж и все, что понадобится, с царского склада, — настаивал Рейд. — Его лишь интересует, выполнимо ли это в принципе. А оно выполнимо. Я сам видел такие корабли в деле.

Видеть-то видел, только в кино (мир движущихся картин, свет после щелчка выключателя, рев моторов, небоскребы, космические корабли, антибиотики, радиосвязь, перелет из Крита в Афины, занявший один час, — странный, фантастический, болезненный сон. Реальность — эта комнатенка, этот человек в набедренной повязке, поклоняющийся быку — воплощению Солнца, скрип деревянных колес и топот ослов на улице — улице погибшей Атлантиды; реальность — девушка, которая держит его за руку и, затаив дыхание, ждет рассказа о чудесах). Кроме того, он читал книги и, хотя архитектор — не кораблестроитель, у него хватит инженерных знаний.

Сарпедон почесал подбородок:

— Занятно, надо сказать.

— Не понимаю, в чем тут разница, — застенчиво вмешалась Эрисса. — Прости, но не понимаю.

— Сейчас корабль всего лишь средство, чтобы переплыть из одного места в другое, — начал объяснять Рейд.

Эрисса моргнула. Ресницы у нее были длинные и густые, а глаза блестели ярче, чем потом, в сорок лет.

— Но корабли и без того прекрасны! — сказала она. — Они посвящены Нашей Госпоже Глубин.

— А на войне, — сказал Рейд. — Подумай; покуда корабли не сцепятся бортами, можно использовать только пращи, стрелы и дротики. А потом начнется рукопашная — то же самое, что на суше, только тесно и палуба качается.