Сергей Дмитрюк - Лик зверя

Светлана подняла голову. На губах у нее блуждала счастливая улыбка.

- У меня все хорошо. Ты видишь это здание?

- Да. Что это будет?

- Здесь будет Дворец искусств. Представляешь? Первый Дворец искусств на Терре! Тебе нравится? Это мой лучший проект с тех пор, как я занялась архитектурой.

- По-моему, это бесподобно! - искренне восхитился я.

- Но это еще что! - оживилась Светлана, сверкая глазами. - Смотри, какой проспект выстроили! Знаешь, как он будет называться? Проспектом Любви! Правда, красиво?

- Красиво, очень, - согласился я.

- Здесь будут жить одни влюбленные, - не унималась Светлана, делая свободный и широкий жест рукой, как бы охватывая все пространство вокруг. - Представляешь, сколько влюбленных будет сразу? Настоящий праздник любви!

- Ты слишком романтично воспринимаешь окружающее, - улыбнулся я, нежно обнимая ее за плечи.

- Да, да! Именно так и будет! - воскликнула она, нетерпеливо отстраняясь и возбужденно блестя глазами. - На проспекте Любви должны жить только влюбленные, так же, как проспект Юности создан для молодых.

Светлана убрала с лица волосы; посмотрела, будто удивляясь моей несообразительности.

- Ну, хорошо, - сказал я, - а где же тогда должны жить пожилые люди? Ведь нет же проспекта Стариков или площади Умудренных Жизнью!

- На Терре все люди молодые, - смело возразила Светлана. - Мы строим города и поселки для них и называем их соответственно.

- Но ведь молодые тоже когда-нибудь состарятся, - не сдавался я. - И тогда ваши названия потеряют для них свою актуальность.

Светлана на минуту задумалась. Ее прямые темные брови сдвинулись в одну линию, придав лицу озабоченное выражение. Но вскоре оно снова прояснилось.

- Ты не прав, Сид! Ведь у нас, на Земле, нет старых людей в давнишнем понимании этого слова. Даже достигнув зрелого, по нынешним меркам, возраста, люди всегда имеют возможность обновить свой организм. Поэтому, умудренные жизнью, они будут чувствовать себя на улицах наших городов такими же молодыми. Главное - оставаться молодым в душе. Но если уж ты так хочешь, то можно будет придумать названия и для них. К примеру, площадь Памяти или же улица Мудрых. Что, не согласен?

- Согласен. Сдаюсь! - рассмеялся я. - Ты способна убедить кого угодно!

- Так-то! - Светлана победоносно уперлась кулачками мне в грудь. Затем склонилась к моему лицу, шепнула: - Идем ко мне! Только предупрежу своих девочек. Хорошо?

Она снова побежала к строящемуся зданию и скрылась в глубине главного входа. Минуты через три появилась снова, уже переодевшись в легкое платье нежного розового оттенка, полупрозрачная ткань которого поблескивала на солнце тонкими золотыми нитями, сплетавшимися в причудливый цветочный узор. Подошла ко мне, улыбаясь и слегка щурясь.

- Идем?

Большинство отстроенных домов в городе еще не было заселено, и от этого обширные пространства вокруг казались пустынными и безлюдными. Земляне прибывали на Терру небольшими партиями, пройдя перед этим специальную подготовку и курс вакцинации. Но в скором времени число колонистов значительно возрастет. Жизнь здесь станет более безопасной благодаря неустанному труду специалистов Биологической защиты, в лабораториях которой изучаются болезнетворные вирусы, чтобы потом уничтожить их по всей планете и сделать пребывание здесь человека комфортным и спокойным, почти таким же, как на Земле.

Вот тогда оживут движущиеся тротуары проспектов и улиц; заспешат по ним сотни тысяч людей - отважных героев, смело шагнувших в бездонные глубины космоса, чтобы ручейки земной жизни заполнили безжизненные доселе пространства Вселенной, разлились безбрежным океаном человеческой мудрости и доброты; живая человеческая речь сменит собой заунывное завывание ветра над лесистыми холмами и горными отрогами.

Дом, в котором временно жила Светлана, разместился у подножия одного из холмов. Широкие ступени этажей поднимались по заросшему лесом склону, сверкая на солнце огромными окнами. Нижние этажи служили верхним своеобразной открытой террасой для отдыха и прогулок, где также могли садиться гравипланы, принося различные грузы и забирая пассажиров. На вершине холма был устроен обширный парк, в котором зеленые лужайки, тенистые деревья, бассейны и ступенчатые водопады на фоне синих, покрытых лесом гор, располагали к отдыху и покою.

Исполинские деревья с серебристой хвоей, стройные, как свечи, стояли здесь, наедине с синим небосводом, словно перенесенные из далеких земных эпох. Лес этот внушал благоговейный трепет и вызывал восторг у всех, кто попадал сюда.

- Ты знаешь, - заговорила Светлана, медленно идя рядом со мной и крепко прижимаясь к моему плечу, - когда тебя нет здесь, мне почему-то кажется, что ты стал любить меня меньше. И тогда меня охватывает страх, такой сильный, что я не могу совладать с собой и готова бежать через всю планету, только бы встретиться с тобой.

Она остановилась.

- Но ведь я не права, правда, Сид?

- В чем? В том, что мои чувства к тебе изменились? -Я внимательно посмотрел в ее глаза - кусочек чистого земного неба. - Ты хочешь узнать, люблю ли я тебя, как прежде? Пожалуй, нет... Нет! Я люблю тебя еще сильнее! Единственная моя! - Я обнял ее, крепко прижал к своей груди. - Как ты могла подумать такое? Что это за странные и вредоносные мысли приходят в твою прелестную головку? Разве можно мучить себя подобной ерундой?!

Шутливо нахмурившись, я подхватил ее на руки, но она вырвалась из моих объятий и, весело смеясь, побежала прочь, в глубь парка. Я пустился за ней, и через минуту мы оказались на обширной лужайке, в центре которой, заключенный в каменную чашу, бил фонтан.

Туман из мельчайших водных брызг окружил нас прозрачной легкой завесой, переливавшейся на солнце всеми цветами радуги. Светлана протянула мне обе руки, и я схватил их и в порыве любви и восхищения притянул ее к себе, окунаясь в бездонную тайну ее чудесных глаз, призывно и страстно смотревших на меня. Казалось, в это мгновение и леса, и горы, и все потоки этой планеты согласно притихли, оставив в мире только нас двоих.

На губах Светланы рождались и умирали слова, такие понятные и дорогие мне слова. Но какое они имели сейчас значение! Я ловил ее губы своими, наслаждаясь протяжными и томительными поцелуями; я вдыхал аромат ее кожи, от которого кружилась голова. По ее лицу и шее катились крупные капли воды, сверкая драгоценными алмазами на бронзовом теле. Наконец, она опомнилась.

- Мы же все промокли! Бежим скорее в дом!

Она потянула меня за руку, убирая с лица прилипшие пряди волос. А я не чувствовал стекавшей за воротник рубашки воды. Я хотел быть рядом с ней каждую минуту, каждое мгновение, где угодно! Смеясь и оглядываясь на меня, она побежала к дому, и я последовал за ней, чувствуя, как меня наполняет та же радость, как легко, словно на крыльях, парит моя душа.