Питер Уоттс - Рифтеры

– Папа говорит, это то, что ты делаешь, когда действительно кого‑то любишь, – шепчет она.

И тут он пугается, ведь они даже не нравятся друг другу, он просто хочет, чтобы она ушла и оставила их в покое.

– Убирайся. Я ненавижу тебя, – говорит он, но слишком боится, чтобы двинуться.

– Это нормально, ведь тогда ты не должен делать это для меня.

Она пытается рассмеяться, притвориться, что всего лишь шутит.

А потом, все еще лаская:

– Почему ты всегда так подло ко мне относишься?

– Я не подлый.

– Очень.

– Ты не должна быть тут.

– А мы не можем быть просто друзьями? – Прижимается к нему. – Я могу делать это, когда ты захочешь…

– Убирайся. Ты не можешь тут оставаться.

– Могу. Возможно. Если все сработает, как они говорят. Но мы должны понравиться друг другу, или меня отошлют обратно…

– Прекрасно.

Теперь она плачет, трется об него с такой силой, что кровать сотрясается.

– Пожалуйста неужели ты не можешь меня полюбить пожалуйста я все сделаю я даже…

Но он так никогда и не узнает, на что же она готова, потому что в этот момент дверь со стуком распахивается, а все, что происходит потом, Джерри не может вспомнить.

«Тень, мне так жаль…»

Но сейчас она снова с ним, в холоде и тьме, там, где безопасно. Почему‑то. Тусклое серое свечение «Биб» в отдалении. Она парит на этом фоне, словно вырезанный из черной картонки профиль.

– Тень… – это не его голос.

– Нет, – и не ее. – Лени.

– Лени…

Близнецы‑полумесяцы, тонкие, как ногти, отражаются от ее глаз. Даже в двухмерном пространстве она прекрасна.

Изжеванные слова с жужжанием вырываются из горла Кларк:

– Ты знаешь, кто я? Понимаешь меня?

Он кивает, а потом задумывается, видит ли она это.

– Да.

– Ты не… В последнее время ты вроде как ушел в себя, Фишер. Как будто забыл, каково это – быть человеком.

Он пытается рассмеяться, но подводит вокодер.

– Оно приходит и уходит, я так думаю. В общем, сейчас у меня… прояснение. Правильное слово?

– Тебе не надо было возвращаться, – автоматика выдирает даже намек на эмоции из ее слов. – Он сказал, что убьет тебя. Возможно, тебе лучше держаться от него подальше.

– Хорошо, – говорит он и думает, что так действительно лучше.

– Полагаю, я могу приносить тебе еду. Им на это наплевать.

– Все нормально. Я могу… рыбачить.

– Я вызову батискаф. Тебя заберут отсюда.

– Нет. Я мог бы добраться до суши, если бы захотел. Не так и далеко.

– Тогда я скажу, чтобы послали кого‑нибудь.

– Нет.

Пауза.

– Ты не можешь одолеть весь путь до материка.

– Я останусь здесь, внизу… какое‑то время…

Дно мягко рычит от судороги.

– Ты уверен? – спрашивает Лени.

– О да. – Рука болит, он не знает почему.

Кларк чуть сдвигается с места. На какое‑то время тусклые отражения исчезают из ее глаз.

– Прости меня, Джерри.

– Хорошо.

Ее силуэт изворачивается, обернувшись лицом в сторону «Биб».

– Мне надо идти.

Но она не уходит и не произносит ни слова. Молчит почти целую минуту.

А потом:

– Кто такая Тень?

Опять тишина.

– Друг. Когда я был маленьким.

– Она много для тебя значит. – Это не вопрос. – Хочешь, чтобы я послала ей сообщение?

– Она умерла, – говорит Фишер, удивляясь тому, что все время знал об этом.

– О.

– Я не хотел. Но у нее были свои мама и папа, понимаешь, и тогда зачем ей понадобились мои? Она вернулась туда, откуда пришла. Вот и все.

– Откуда пришла, – едва слышно жужжит Лени.

– Это не моя вина.

Говорить очень трудно. Раньше было гораздо легче.

Что‑то касается его. Лени. Ее ладонь на его руке, и он знает, что это невозможно, но чувствует тепло тела сквозь костюм.

– Джерри?

– Да.

– А почему она не хотела возвращаться в свою семью?

– Говорила, они делали ей плохо. Постоянно говорила об этом. Вот так она и проникла к нам. Пользовалась этим. Прием срабатывал всегда…

Не всегда, напоминает ему Тень.

– А потом она вернулась обратно, – бормочет Лени.

– Я не хотел.

Какой‑то звук доносится из вокодера Кларк, и он понятия не имеет, что тот значит.

– Брандер же прав, так. Насчет тебя и детей.

Каким‑то образом Фишер понимает, что она его не обвиняет. Просто проверяет.

– Это то, что ты… делаешь, – рассказывает он ей. – Когда действительно кого‑то любишь.

– О, Джерри. Ты больной на всю голову.

Цепь щелчков слабо раздается из машины в его груди.

– Они меня ищут, – говорит Кларк.

– Хорошо.

– Будь осторожен, ладно?

– Ты можешь остаться. Здесь.

В ответ – молчание.

– Может, я буду иногда тебя навещать, – наконец жужжит она.

Поднимается в воду и отворачивается.

– Прощай, – говорит Тень.

В первый раз она подает голос с тех пор, как залезла внутрь, но Фишер не думает, что Лени заметила разницу.

А потом Кларк исчезает. На какое‑то время.

Но она приходит сюда постоянно. Иногда совсем одна. Он знает, это не конец. А когда Лени станет плавать туда‑сюда с остальными, исполняя обязанности, которые раньше что‑то значили и для него, то Джерри будет рядом, но там, где его никто не увидит. Проверяя. Убеждаясь, что все в порядке.

«Как ее собственный ангел‑хранитель. А, Тень?»

Парочка рыб смутно мерцает в отдалении.

«Тень?..»

БАЛЕТ

ТАНЦОР

Неделю спустя на батискафе прибывает замена Фишеру. В отсеке связи уже никто не наблюдает за процессом; машинам наплевать, есть ли у них зрители. Неожиданный лязг эхом разносится по станции, и Кларк стоит совершенно одна в кают‑компании, ожидая, когда откроется люк в потолке. Наверху шипит сжатая кислородно‑азотная смесь, выдувая морскую воду обратно в бездну.

Люк откидывается. Зеленое сияние изливается в комнату. Он спускается по лестнице, гидрокостюм запечатан, открыто только лицо. Глаза, уже спрятанные за линзами, кажутся невыразительными стеклянными шариками. Но почему‑то они не настолько мертвы, насколько должны бы. Что‑то пристально смотрит сквозь белые скорлупки, и оно почти светится. Слепые белки сканируют помещение, словно радар. Останавливаются на Лени.

– Ты – Лени Кларк?

Голос чересчур громкий, слишком нормальный. «Мы тут разговариваем шепотом», – только сейчас понимает она.

Они уже не одни. Лабин, Брандер, Карако появились на краю зрения, просочившись в комнату безразличными привидениями, и ждут, заняв позицию по краям помещения. Замена Фишера, кажется, даже не замечает их.

– Меня зовут Актон, – говорит он Кларк. – И я принес вам дары из мира небесного. Узрите!

Он протягивает сжатый кулак и открывает его ладонью вверх. Кларк видит пять металлических цилиндров, каждый не больше двух сантиметров в длину. Актон медленно, театрально поворачивается, показывая безделушки остальным рифтерам.