Юлия Зонис - Биохакер

– Сиби! Сиби, что ты делаешь?

Девочка не отвечала. Она ползала на четвереньках, выкладывая на полу сложный узор из мусора. Саманта присела рядом, подняла лампу и посветила девчонке в лицо. Глаза блестят, зрачки слишком расширены – похоже, ей вкололи какой-то наркотик.

– Сиби, ты меня слышишь?

Та не ответила. Саманта села на ящик и сложила руки на коленях.

В композиции, которую Сиби выкладывала на полу, чувствовалась некая система. Кое-какие клочки бумаги девочка долго мяла в руках, ощупывала, как слепая, словно не была уверена, куда точно их приткнуть. Затем быстро наклонялась и совала газетный комок между щепок, тряпок и обломков пенопласта. И когда комок оказывался на месте, Саманта отчего-то понимала, что именно там он и должен был очутиться.

Сверху послышались крики. Морган продолжала наблюдать. Крики затихли.

Потом на лестнице раздались шаги. Высокая тень упала на разбросанный по полу мусор.

– Что с ней?

Саманта обернулась к андроиду. Пальцы у него были испачканы чем-то темным, и женщина догадывалась, чем.

– Вы закончили допрос?

– Закончил.

– И заставили Майка на это смотреть?

– Никто его не заставлял. Скажите лучше, что с девочкой.

Саманта пожала плечами:

– Не знаю.

Андроид подошел ближе, присел на корточки.

– У меня есть аптечка. Может, вколоть ей успокоительное?

– Подождите…

Сиби перестала возиться со своим творением. Некоторое время она стояла на четвереньках неподвижно, оглядывая картину, затем тонкопалая рука заскользила над видимыми одной лишь девочке линиями.

Саманта нагнулась ближе, всматриваясь.

– Я где-то наблюдала похожее, – сказала она. – Во сне. Или в лесу. Или во сне о лесе. Там было одно существо, наполовину человек, наполовину паук. Она называла себя «Предсказательницей». Ее паутина…

– У вас тоже с головой не в порядке?

– Нет, постойте, – нетерпеливо проговорила женщина.

По ступенькам застучали подошвы. Майк заглянул в подвал и присвистнул:

– Чего это она?

Саманта сделала ему знак молчать. Она думала, вспоминала, анализировала.

– Плетение сети. Или этот узор… – Женщина кивнула на выложенную на полу композицию, – это лишь физическая репрезентация происходящих в мозгу процессов. Формирование новых нейронных связей, ассоциативных цепочек. Это…

Сиби оглянулась. Расширенные глаза чернели на бледном личике, как две скважины в никуда.

– Колдун, – сказала Сиби тонким безжизненным голосом. – Он захлебнулся в воде и скоро умрет. И Старый… гнилой, больной, наземники кашляют. Если мы не поможем, они все умрут.

Интерлюдия

Пущино, весна 2015 года

Мальчик сидел на подоконнике, пил газировку из банки и размышлял о своем животном. Сейчас в кухне третьего этажа было тихо. Утренняя смена кухарей-стажеров вымыла посуду после завтрака и разбрелась по своим стажерским делам – которые заключались в основном в том, что ребята сидели на лестнице и распивали пиво. Еще они пели под гитару всякое старье, вроде Егора Летова, Цоя и Башлачева. Одиннадцатиклассники и первокурсники, не пожелавшие стать преподами. Короче, бездельники. Таких в выездной биологической школе набралась чуть ли не половина, но Димка был не таким. Он действительно приехал сюда, чтобы учиться.

Выездной школе выделили третий этаж общаги, предназначавшийся для приезжавших на летнюю практику студентов. В соседних комнатах гомонили ребята. Воскресенье. Желанный отдых от обязательных курсов и факультативов. Будь погода хорошей, все бы свалили на реку, разыгрывать там свои бесконечные ролевушки по «Властелину колец» и «Пиратам». Но сейчас за окном сыпалось что-то мелкое, то ли снег, то ли дождь. Полоса деревьев, скрывавшая реку, подернулась серой дымкой. Мокро блестела крыша затерявшейся в роще церквушки. Бледно-салатовый цвет первой весенней листвы начисто смыло дождем. У воды – Димка успел побывать там в первый же день после приезда – еще лежал под корягами подтаявший, раскисший снег. За берег цеплялись грязные льдины. В общем, это вам не Андуин.

За рекой темнела полоса деревьев – граница Приокско-Террасного заповедника, где, по слухам, выводили зубров и начисто вымерших туров. Обещали, что на следующей неделе ребятам устроят туда экскурсию. Димка не слишком интересовался турами, и таскаться под дождем по грязи и мокрому снегу ему не хотелось. Он был городским ребенком, маменькиным сынком, да еще и самым младшим в группе. И до этого выезжал разве что на курорты в Турции с родителями. А здесь – старые кровати со скрипучими, провисшими до полу сетками, какие-то тощие одеяла, в оконные щели дует. По полу тянет сквозняком. Самые лихие пацаны, те вообще спали не на кроватях, а в спальниках на полу. Обрадовались вольнице. И потихоньку сматывались вечерами пить со стажерами пиво и горланить их песни. Димку они с собой не приглашали и считали ботаником.

В свои неполные десять лет Димка учился в пятом классе и на олимпиаду попал, считай, по ошибке. Там участвовали школьники, начиная с шестых, но Димкина учительница, зная его интерес к биологии, все же присоединила мальчика к команде. В анкете он поставил галочку против цифры «6», и его пропустили. И он, единственный из своей школы, прошел в третий тур. А потом Димку пригласили в летнюю школу, но в летнюю не получилось – родители как раз взяли билеты в Тунис. Поехал уже в весеннюю, почти через год, и здесь ему не слишком понравилось.

Во-первых, сама общага, как будто вынырнувшая из прошлого века, с воющим водопроводом, неработающими душевыми и облупившейся краской. Во-вторых, учеба. Димка интересовался клеточной биологией и генетикой, а его запихнули с малышами слушать лекции по ботанике и зоологии беспозвоночных. Смешно. Почему-то считается, что младших непременно интересует ботаника. А Димке, в общем, плевать было на все разнообразие растительного и животного мира, на их расцветки, формы и повадки. Его увлекали общие механизмы. То, что огромный слон и маленькая росянка состоят из клеток и во всех этих клетках есть ядро и цитоплазма, митохондрии и цитоскелет, во всех идет транскрипция ДНК, и все это работает четко, отлаженно, как идеально построенная машина. Это было занимательно и сложно, а изучать внутреннее строение пиявок ему совсем не хотелось.

В-третьих, преподы и ребята. Остальные уже знали друг друга с лета, успели организоваться в компании по интересам, и интересы эти были какие-то странные. Ролевики, с деревянными кольями и воплями «А Элберет Гилтониэль!» бегающие по раскисшему лугу. Поклонники сетевых игрушек, часами обсуждающие, как лучше замочить геностилеров в последнем Вархаммере. А еще какие-то вязатели морских узлов, сплетатели фенечек и прочий, совсем уже странный народ. Димка никак не мог найти с ними общий язык, потому что прелести синтеза ДНК и обратной транскрипции волновали их в последнюю очередь. Преподы были немногим лучше. Второ– и третьекурсники биофака МГУ, они тоже пели эльфийские песни, сплетали фенечки, бегали по полям с дрынами и рисовали дурацкие стенгазеты. Исключение составлял лишь один, к которому Димка приглядывался с самого первого дня и которым опасливо восхищался.