Юрий Петухов - Журнал «Приключения, Фантастика» 4-5 92

— Я люблю тебя, — шептала она, обдавая жарким и сладким дыханием, — ты мой, навсегда мой, мы заберемся в райский уголок, о котором никто тут не знает, — мы сольемся воедино, чтобы никогда, слышишь, никогда не разъединиться, ах, как я люблю тебя, это неземное блаженство…

Иван целовал ее груди, не мог насытиться ими, ему было мало, мало! Он не соображал, где находится, с кем, что вообще происходит, она обворожила его, околдовала… И все-таки он почувствовал, как ее рука скользнула к поясу, дернула за рукоять парализатора.

Колдовские чары тут же рассеялись. Иван ухватил ее за кисть, вывернул. Парализатор грохнулся на пол.

— Ты что-о?! — зло выкрикнула она, отпрянула на миг. Но тут же вновь обхватила Ивана за плечи, прижала к себе. — Любимый!

Он оттолкнул ее, завел руку за спину — теперь она не могла вырваться и убежать. В этот момент ему совсем не было жаль ее, он мог причинить ей боль, несмотря на то, что она женщина. Это не имело ровно никакого значения. Она хотела его убить! Убить, перед этим обольстив, околдовав, окрутив самым подлым образом! О-о, она была прекрасной актрисой. Но и Иван был не лыком шит.

— Гад! Сволочь! Слизняк! — заорала она. — Все равно вы сдохнете! Они вам не дадут выжить!

— Кому это — вам? — поинтересовался Иван. Он уже взял себя в руки. — Ты что, в сторонке, что ли? Ты разве не наша, не землянка?!

— Отпусти, сволочь! Они уничтожат вас всех! Никому не будет пощады! А тебя они прикончат заранее, чтобы ты…

— Ну чего примолкла, договаривай! — Иван вывернул руку сильнее.

— Обойдешься! Тебе не положено знать этого!

— Они что-то готовят против нас?! — Иван прокричал ей прямо в ухо. — Что они замышляют?!

Смуглянка дернулась, но боль в руке остановила ее. Она выгнулась всем телом, завизжала истерически, злобно.

— Не поможет, — заверил ее Иван, — тут никого нет, никто не прибежит тебе на помощь. Отвечай, паскудина!

— Готовят! Да-а, готовят! — заорала ему в лицо, брызжа слюной, смуглянка, видно, она не боялась свернуть себе шеи. Но зато Иван испугался, слишком уж резко и неожиданно она вывернулась. Он чуть не выпустил руки. А она орала: — Вы все передохнете, все! Они никого не оставят! Только сотню-другую рабов! Да еще с тыщенку самых породистых и здоровых маток, и все! Правильно, давно пора уничтожить эту проклятую, паршивую планетенку!

Иван отвел ее лицо ладонью. Сказал спокойно, с расстановкой:

— Нет, ты все врешь! Этого быть не может!

И Земля не паршивая планетенка, Земля — это прекраснейший из миров Пространства. Ты винишь других в том, в чем сама виновата! Да, это так! Тебе не пришлась по вкусу жизнь на Земле, а ничего путного найти вне ее ты не смогла, устроилась на грузовоз, в обслугу, злилась на всех, так?!

— Не-т! — завизжала смуглянка. — Ты сволочь, гадина! Ты ни черта не смыслишь в этой жизни! Не-е-ет!!!

И Иван понял, все так, он прав. Ему надо было бы ее добить — морально, духовно. Но он лишь процедил ей на ухо:

— Тебя бросали на Земле любовники, многие бросали, я слышал… Может, ты им не пришлась, может, получше кого находили. Но ты возненавидела не их, ты их носила в памяти, перебирала, хотела вернуть, а ты возненавидела Землю! — Иван сдержал себя и закончил почти равнодушно: — Впрочем, это твое дело. Я не зову тебя туда, на родину, можешь оставаться здесь, раз тебе нравится!

— Не зо-ову-у?! — с ехидцей протянула смуглянка. — Да тебе там никогда не бывать, слизняк!

— Ну ладно, пошли! — Иван грубо толкнул ее вперед.

Только пройти им далеко не удалось. На седьмом или восьмом шаге почва разверзлась под ними. Они стали падать.

Иван, помня наказ вертухая-доброжелателя, не дергался. Он и ее сжимал крепко-накрепко, чтоб ни рукой, ни ногой не могла шевельнуть.

Падали они долго. Ивану это падение было знакомо по прошлому разу. Снова мелькали пещерные стены, камни, валуны, сталактиты и сталагмиты, ревели водопады, брызги летели в лица… Но было ли это настоящим падением или только иллюзией падения, Иван не знал. Он всматривался в черные непроницаемые глаза смуглянки и видел — ей страшно, — она очень боится за себя — вон, закусила губу, ноздри расширены, трепещут крылышками, а брови наоборот, напряжены, сведены к переносице, и не такая уж она красивая, обычная баба, молодая, грудастая, симпатичная, но обычная! Иван отвернулся.

Они упали прямо в фильтр-паутину. И на этот раз Иван не стал вырываться из тенет, не стал вытягивать ног из болота, и смуглянке не позволил. Они в считанные минуты прошли сквозь фильтр. И упали на гамак.

— Это еще что за явление, — пробурчала без вопросительных интонаций мохнатая и сонная Марта.

— Привет, — бросил ей Иван: — Как висится?

— Убирайся вон!

— Обязательно уберусь, только вот приспособлю рядышком с тобой эту подруженьку и сразу же уберусь! — заверил Иван. Говорил он самым покладистым тоном.

— Убирайтесь оба!

— А ты заткнись, брюхо! — осмелела вдруг смуглянка. — Висишь — и виси себе! Не то я те хобот-то вырву, стерва!

— Только без этого, — встрял Иван. И спросил серьезно: — Где Лана?

Марта посмотрела на него заплывшими поросячьими глазками. Но ответила. Иван даже не ожидал, что она ответит.

— Там!

— Где там?

— За стеной, слизняк. — Марта перешла на какой-то змеиный шип. — Но учти, если ты ее опять утащишь в мир смертных, она никогда тебе этого не простит! Она проклянет тебя, понял? Ты станешь для нее самым ненавистным существом во Вселенной! И эти, — Марта неопределнно кивнула в сторону, отчего весь ее мохнатый живот-груша вместе со слизистым и морщинистым хоботом затряслись, заходили ходуном. — И эти тебя никогда не простят, у них каждая матка на вес… на вес… нет, тут золото не в цене, нас даже не с чем сравнить, мы дороже всего! Иван успокаивающе помахал рукой.

— Ничего, — проговорил он, — я привел достойную замену русоволосой. — Он повернулся к пленнице-заложнице, сжал ей руку сильнее, заглянул в глаза. — Не так ли? Ты ведь хочешь вечного блаженства?

— Не-е-е-е-ет!!! — истерично завопила смуглянка. — Я загрызу тебя собственными зубами, я повисну на тебе и не отпущу никуда, я убью тебя! Не-е-е-ее-ет!!!

Иван скривился, прикрыл рукой ухо.

— Ну ладно, мы пошли, — бросил он Марте, — а ты не волнуйся, вечная несушка, а то приплоду станешь мало давать.

— Во-о-он!!! — крикнула Марта.

И ее затрясло. За стеклом аквариума сразу поднялась какая-то муть. Только Иван не стал рассматривать, что там происходило. Он шел к стене.

А стена оказалась настоящей, не пропускала. Тогда он ткнулся в другую, в третью, попробовал пол под ногами по всему периметру. Лаза нигде не было.