Лариса Петровичева - Следы на воде

— Мне зайти?

— Пошел вон, — донесся голос из глубины квартиры, и Лиза похолодела. Она узнала Провозвестника, конечно, но ничего человеческого или ангельского не было в том голосе. Так мог говорить Господь на Страшном суде, карая грешников. — И чтоб я тебя тут не видел больше, ясно?

Егор посерел и схватился за стенку, чтоб не свалиться. На него было страшно смотреть.

— Спокойной ночи, — так же жутко произнес Провозвестник, и дверь, вырвавшись из Лизиной руки, захлопнулась, едва не врезав Каспаряну по физиономии. В следующий миг с площадки донесся грохот — сосед рухнул в обморок.

Хватаясь за мебель, чтобы не последовать примеру Егора, Лиза прошла в гостиную. Провозвестник, уже полностью одетый, стягивал волосы в хвостик. У его ног лежал расстегнутый чехол, меч светился ярко-синим, и Лизе почему-то показалось, что он голоден и жаждет пищи, рвется резать, рубить, кромсать живое, купаться в фонтанах крови.

Лизе стало жутко. Она отвела взгляд.

— Не бойся, — мягко посоветовал Провозвестник. — Он сам ничего не может сделать.

— Я и не боюсь, — прошептала Лиза. — Просто это все очень неожиданно.

— Зачем ты поменяла прическу? — спросил Провозвестник, поддев босой ногой крышку и захлопнув чехол. Лизе послышался разочарованный звон металла.

— Просто…

Провозвестник вздохнул, и то, как он посмотрел на Лизу, ей не понравилось. Что-то необъяснимое, но, тем не менее, неприятное, было во взгляде серо-зеленых глаз с крошечным зрачком.

— Если бы все было просто, — сказал он грустно, задвинул чехол под диван и сел в кресло. — А я что-то уставать начал.

Помедлив, Лиза пересекла комнату и опустилась на белый пуфик напротив Провозвестника. Не похоже было физическое воплощение на великого и грозного Духа, удостоившего ее своей дружбой, и это Лизу почему-то настораживало.

— Это связано с той девушкой? — спросила Лиза. — С воплощением Совершенного?

Провозвестник печально усмехнулся.

— Да.

— Как я могу тебе помочь? — решительно спросила Лиза.

Провозвестник помолчал.

— Видишь ли, — сказал он, — я пришел, чтобы убивать.

Лизе почудилось, что пол дрогнул под ногами. Ощущение было таким, словно ее ударили. И ведь она прекрасно знала, что Смерть — его профессия, но все-таки…

— Я убью одного человека. Может, больше. Как ты, кстати, реагируешь на обилие крови?

Лиза с минуту молчала. Провозвестник ждал, и Лиза ощущала его взгляд на лице, словно мелкую липкую паутинку.

— Мы это, кажется, уже выяснили, — прошептала она. — На Новый год. И ты знаешь, что я ко всему готова и ничего не боюсь.

— Помнишь о прослойке пространства? — нетерпеливо перебил Провозвестник. — Внеполярные связи, дублирование неживой материи. В общем, для начала нам нужна карта области. Самая подробная, какая только существует.

Лиза кивнула. Работа с прослойкой пространства ей нравилась и, что важно, выходила легко и изящно.

Искомая карта обнаружилась на столе у одного из милицейских генералов. Найдя ее, Лиза приступила к атомарным манипуляциям, которые почему-то были похожи на прикосновение к теплой ворсистой ткани. Генерал бы весьма удивился, увидев, как карта подергивается туманом и разделяется, отпочковывая собственную точную копию; впрочем, вторая карта задержалась на генеральском столе ненадолго и с легким хлопком провалилась в пустоту, чтобы спустя доли секунды упасть Лизе на колени.

— Умница, — похвалил Провозвестник. Карта внезапно взмыла в воздух, затрепетав уголками, словно крыльями и с треском развернулась перед Лизой: светло-зеленая, странно живая, с пульсирующими ниточками вен-дорог.

— Лебедянский район, — промолвил архангел. — Гребенщиковская психиатрическая клиника.

С тихим вздохом один из участков карты увеличился, и Лиза увидела семь кубиков-домов за высокой решетчатой оградой. К воротам текла узкая дорожка, ответвлявшаяся от трассы.

— Совершенный там? — спросила Лиза. — В психушке?

— В психушке, — подтвердил Провозвестник. — Завтра утром мы с тобой поедем туда.

Одним из забитых штампов любовных книжек Лизиной маман (кроме сиропно-сопливых романчиков она не читала ничего) было выражение «егоее пронзило предчувствие». Лизу в тот миг действительно толкнуло в грудь что-то неприятное, какая-то страшная неявная догадка.

— Ты хочешь убить ее? — медленно спросила Лиза. — Ты собрался убить Бога?

Из-под дивана донесся голодный стон существа, не видевшего пищи лет сотню. Лизино сердце оборвалось и упало куда-то в пятки.

— Ты что-то знаешь о Боге, милая? — ласково спросил Провозвестник. — То, чего не знаю я? — в его голове зазвенел металл. — Я не собираюсь раствориться в Ничто из-за того, что эта дрянь… Совершенный…

Он замолчал, решив, видимо, не разоряться на эту тему. Лиза теребила подол ночной рубашки, боясь признаться себе в том, что ей страшно. Совсем как тогда, когда автобус сбил заграждение, и она с невероятной отчетливостью поняла, что все конечно, хотя так и не должно быть.

— Лиза.

Его рука была ледяной.

— Все будет хорошо, — сказал Провозвестник. — Это единственное, что я могу тебе обещать: все будет хорошо. И тебе не придется делать ничего, что бы ты не захотела или не смогла.

Лиза всхлипнула. Холодные пальцы коснулись ее щеки, стерли пробежавшую слезинку.

— Мне это не нравится, — прошептала Лиза. — Мне это очень не нравится. Я чувствую, что совершится непоправимое.

— Мы всего лишь поможем Совершенному сбежать из дурки, — произнес Провозвестник. — Освободить ее — вот что мы должны сделать. Освободить, а не убивать. Завтра ты наведешь сон на все корпуса больницы, Совершенный убежит, мы его подхватим и отвезем в город. Все.

Мысль о том, что она не верит Провозвестнику, казалось Лизе дикой. И тем не менее она не верила. Что-то было не так.

— А кого, — начала было она, но так и не осмелилась спросить. Но Провозвестник прекрасно ее понял.

— Есть там один полукровка. Ужасный тип.

— Полукровка?

— Нефалим от смертной женщины и мелкого отступника, — Провозвестник хмыкнул. — С ними тяжело иметь дело. И муторно. Понадобился потоп, чтобы уничтожить всех.

Только теперь Лиза осмелилась поднять голову и взглянуть Провозвестнику в глаза.

— Ты сомневаешься, — сказал он. — Я думаю, что это хорошо.

Громадная хрустальная колба была заполнена светло-зеленым желеобразным составом. В колбе висело тело молодой девушки, опутанное разномастными трубками и проводами. Изредка в питательную среду погружались аппараты непостижимой для человека конструкции и насекомоподобными лапками впивались в плоть, наращивая новые клетки и тестируя уже созданные.