Игорь Власов - Лес

Как и обещал Шептун, они вышли на рассвете четвертого дня. За это время проделано было немало. Шептуну – не без помощи Старосты – удалось выторговать у южан девять молодых ленивцев. Своих в деревне после Исхода ни одного не осталось. Как косой срезало. Что там Староста южанам пообещал, Ник не ведал, но после долгих споров стороны разошлись, довольные результатами переговоров.

После недолгого совещания решили помимо основного оружия все-таки взять в поход луки. Правда, пришлось заверить Шептуна, что применять их будут только в случае крайней необходимости. Гунн-Терр долго не мог взять в толк, почему северяне категорически отказываются использовать столь удобное оружие в охоте. Сит в излюбленной манере буркнул о каком-то древнем поверье, которое, по его мнению, знает любой младенец. А в поверье том довольно путано говорилось, что, мол, Лес этого не любит, а значит, и охоты хорошей не бывать. Гунн-Терр от такого объяснения долго чесал затылок, а Ник поймал себя на том, что ехидно улыбается. Мысль, что он оказался не единственным человеком на этой планете, которому приходится объяснять, по мнению мальчишки, прописные истины, его явно позабавила.

Однако альвар вскоре опомнился и заявил Ситу, что в Лес он идет не на охоту, а отыскать любимого братца Клео. И если какая-то тварь посмеет встать у него на пути, он прикончит ее без колебаний. Будь то стрелой, будь то копьем, а понадобится – и голыми руками. Для вящей убедительности Гунн-Терр вырвал из ограды здоровенный дрын, чуть поднатужившись, переломил его пополам и бросил две половинки под ноги Ситу.

Мальчишка, поворчав немного для порядка, все-таки притащил из сарая несколько старых охотничьих луков. Альвар тут же отверг их, скривив губы в презрительной усмешке. Потом они долго бродили по округе в поисках эбеновых зарослей и только к закату вернулись – усталые, но довольные, нагруженные большими вязанками длинных жердей.

Весь следующий день альвар мастерил боевые луки. Ник и не подозревал, что это целая наука. Они с Ситом были у Гунн-Терра на побегушках – подай, принеси, зажми, натяни. И так весь день по кругу. Хорошо, что Рон с Валу, а потом и Клео подключились к этому процессу. Рон где-то поймал шелкопряда и, провозившись с ним полдня, все-таки заставил того сплести нити нужной длины и толщины. Альвар их долго и придирчиво мял, растягивал, дергал что было сил, только лишь не кусал, и наконец признал несколько штук пригодными для тетивы. У Валу же обнаружилась завидная сноровка по вытачиванию стрел. Пока Ник успевал обработать одну, здоровяк уже заканчивал полировать третью. Клео Гунн-Терр доверил мастерить к стрелам оперенье.

Шептун тоже время даром не терял. К их дому лучше было не приближаться: у входа старик установил несколько казанов разной величины, и теперь они курились ядовитым зеленым дымом, распространяя на всю округу невероятную вонь. Одуревшее семейство ядоплюев в панике забилось под крыльцо, и Ник уже подумывал, не пора ли идти спасать бедолаг.

Но самым неприятным было то, что в одно и то же время три раза на день из дома выходил Шептун, зачерпывал горячую жижу в одном из казанов и, невзирая на ворчание охотников и жалобные просьбы Клео, заставлял всех глотать эту дрянь.

В первый день этой так называемой вакцинации у Ника начал прихватывать живот. На второй появились тошнота и головокружение. Другим тоже приходилось несладко. То один, то другой, охотники вдруг бросали работу и быстрым шагом скрывались в ближайшем кустарнике. Оставшиеся провожали товарища сочувствующими взглядами. Шептун же на любые выражения недовольства бодрым голосом отвечал, что все идет прекрасно и даже лучше, чем он сам смел предполагать.

Сейчас, сидя верхом на ленивце и покачиваясь в такт его тяжелым шагам, Ник признал, что старик не обманул. В теле чувствовалась невероятная легкость. Голова очистилась от тревожных мыслей, преследовавших его в последнее время. Навыки по самопсихокоррекции, полученные в учебке, вещь, конечно, хорошая, но сомнения в своих силах нет-нет да и просачивались в мозг, парализуя волю и ослабляя веру в правильность выбранного пути.

Они отъехали уже довольно далеко от деревни, когда из ближайшей рощи вдруг выскочил человек и бросился бежать наперерез отряду. Охотники осадили ленивцев. Ник присмотрелся, приблизив картинку, и ойкнул от удивления. Это была Айо, теща Гоби. Видно, узнал ее и Гунн-Терр. Воин пришпорил ленивца, направив его навстречу женщине. Остальные не двигались с места, с любопытством следя за происходящим.

Айо остановилась в каких-то двух шагах перед нависшим над ней альваром. Всклокоченные волосы, безумный взгляд – у Айо был тот еще вид. Гунн-Терр, чуть помешкав, все-таки соскочил с ленивца, пытаясь понять, что на этот раз от него надобно полоумной старухе. Женщина вдруг вынула из-за пазухи тот самый странный предмет, из-за которого совсем недавно произошел памятный инцидент, и что-то быстро зашептала альвару. Ник весь превратился в слух:

– Воины ушли, обещали придти,Оружие взяли, да в Лесу пропали,В Лесу пропали, видать, благо потеряли,Благо найди и обратно принеси!

С этими словами она вложила предмет в руку опешившему альвару и так же внезапно, как появилась, умчалась в сторону деревни.

Гунн-Терр так и застыл с вытянутой рукой, провожая взглядом удаляющуюся сумасшедшую. Ник вежливо покашлял. Альвар вздрогнул и принялся суетливо запихивать предмет в притороченную к седлу сумку. Его взгляд в этот момент не сильно отличался от взгляда полоумной тещи Гоби.

Ник отвернулся. Что-то было неправильное в этом предмете, похожем на небольшой шестигранный куб. Он словно вносил неуловимый дисбаланс в окружающую реальность. Но, как и в тот раз, все произошло слишком быстро, и Ник не успел как следует рассмотреть его. Однако сейчас интересоваться этим у Гунн-Терра было бы крайне неосмотрительно: альвара в таком взвинченном состоянии видеть ему прежде не доводилось.

Глава 5

Караван остановился у самого края холма. Люди молчали, устремив взгляды вперед. Даже ленивцы забыли воспользоваться долгожданной остановкой и, вместо того чтобы щипать траву, тупо покачивали клювообразными мордами, точно принюхиваясь. Склон круто уходил вниз, откуда веяло сумрачной сыростью, холодом и опасностью.

Впереди был Лес. Он тянулся сплошной темной стеной из стороны в сторону до самого горизонта и с этого расстояния казался монолитом. Только линия верха плясала зигзагом, будто какой-то великан небрежно и второпях прошелся по кронам огромными ножницами. Усталый Орфиус клонился к закату. Его пока еще мощные лучи пробивали верхушки исполинских деревьев, над которыми ядовито-зеленой пеленой клубились испарения.