Место (СИ) - Нестеренко Юрий Леонидович
— Ты не говорил, что хочешь в то место, — ответила Алиса, скорее удивленная, чем обиженная его вспышкой. — Ты говорил, что хочешь, откуда начинаются рельсы.
— М-да, к вопросу о точности формулировок… Я думал, ты понимаешь, что… Ладно, извини. Я был неправ. Ну, пойдем обратно. Сейчас ты сможешь узнать то место?
— Да, — уверенно ответила девушка, но тут же усомнилась: — Нет. Теперь не знаю.
— Возможно, Антон поможет?
— Антон… может быть.
И они двинулись в обратный путь. Муравьи (или кем там они были на самом деле) на сей раз не преградили им дорогу, и вообще спускаться было, конечно же, намного легче, чем подниматься. Через пару часов позавтракали, на сей раз вегетариански — сочными пупырчатыми плодами, вкус которых показался Евгению смутно знакомым, но он так и не понял, что именно они ему напоминают — а спустя еще часа полтора (они как раз преодолели небольшой подъем и оказались на ровном участке перед очередным спуском) Алиса замедлила шаг и неуверенно произнесла:
— Может быть, здесь. Или нет. Я больше не чую…
— А ты что скажешь, Антон? — Евгений, все еще не без некоторой внутренней робости, потрепал страхолюдного пса по загривку. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? («Блин, ну и формулировочки у меня!») Ищи дорогу домой! В Москву! Ищи Москву, Антон!
Пес как будто понял, сделал несколько шагов, принюхиваясь, остановился, повертелся на месте, затем потрусил по рельсам назад и вдруг, гавкнув, свернул с дороги в лес. Юноша и девушка поспешили за ним.
На сей раз пес не торопился, как когда гнался за живой добычей, да и путь оказался совсем не далек. Они отошли от рельсов едва ли на два десятка метров, когда Антон остановился и громко залаял на заросли впереди. «Неужели проход прямо там? Так просто? — удивился Евгений. — Нет, не может быть, если бы трамваи возникали здесь, как бы они оказывались на рельсах…»
В следующий миг он увидел, что именно скрывали заросли.
Это был не трамвай, а древний, насквозь гнилой и ржавый, густо оплетенный ветвями грузовик. Впрочем, кое-что с трамваями его все же роднило: помимо основных колес (шины на них, естественно, давно спустили и висели дряблыми мешками, а сами колеса вросли в землю по самую ось) у него имелись спереди и сзади еще и небольшие металлические катки с характерным для железнодорожного транспорта ободом (некогда, очевидно, блестящие, а теперь — сплошь покрытые бурой коростой ржавчины). Теперь они были в поднятом положении и все равно легли на грунт (а иначе бы, наверное, ушли в землю целиком), но некогда, будучи опущенными, позволяли автомобилю (точнее, локомобилю) ехать по рельсам своим ходом. Евгений читал о таких грузовиках на сайтах, посвященных новинкам науки и техники, но эта развалина была куда более старой — характерные угловатые очертания кабины вызывали в памяти фильмы о Второй мировой войне.
Машина стояла задом к дороге — вероятнее всего, в том самом месте, где безнадежно застряла много десятилетий назад. Евгений обошел ее вокруг, насколько позволяли разросшиеся деревья и кусты, зашел спереди, раздвигая и ломая мешающие ветки, поскреб ногтем ржавую эмблему над дырявой сеткой радиатора. Скорее на ощупь, чем на глаз, еще можно было различить буквы «ЗИС». Значит, и впрямь сталинских времен… Стекол давно уже не осталось, но заглянуть в темную кабину, не говоря уже о том, чтобы залезть в нее, не было никакой возможности — из-за растительности, не только густо окружившей машину, но и проросшей сквозь нее. У Евгения возникло иррациональное чувство, что эти деревья и кустарники выросли тут не просто так (вокруг они стояли далеко не столь густо), что это было именно окружение, преднамеренная атака — кривые ветви и какие-то колючие лианы вонзались в борта кузова и кабины во многих местах, вылезали через дыры наружу и снова вгрызались внутрь, словно адские щупальца в податливую плоть жертвы, с легкостью пробивая насквозь гнилые доски и ржавую жесть. Сквозь крышу — и, очевидно, сквозь сиденье водителя — вырос целый ствол, покрытый пятнами какой-то бледной парши; в высоту он достигал доброго десятка метров, а по форме напоминал кол с короткими скрюченными ветвями, на которых почти не было листвы. Евгений задрал голову, и ему показалось, что он различает насаженный на верхушку ствола человеческий череп, из глазниц которого уже тоже успели прорасти две ветки; впрочем, на таком расстоянии это могло быть просто игрой теней и воображения. Деревянная дверь с водительской стороны, также прободенная ветвями, была слегка приоткрыта; Дракин дернул за ручку, проверяя, не удастся ли обломать удерживающие дверь ветки, но вместо этого с неожиданной легкостью отломалась сама ручка вместе с куском двери. Из трухлявой древесины на месте разлома полезли белесые личинки. Евгений с брезгливой поспешностью отшвырнул гнилье в сторону.
«Ладно, — пробормотал Евгений, — на этом мы точно обратно не уедем».
Но ведь куда-то эта машина ехала? И какая-то цель у ее водителя (и пассажиров?) была? Почему, едва оказавшись в этом мире (если место и впрямь то самое), они сразу свернули в лес?
Дракин вновь повернулся туда, куда смотрел нос машины, и понял, что различает впереди за деревьями просвет. Антон, кстати, тоже глядел в том направлении, затем повернулся и вопросительно посмотрел на людей.
— Ищи, Антон, — повторил Евгений. — Ищи Москву. Ищи дом.
Пес неспешно потрусил вперед и почти сразу же в самом деле нашел дом.
Это была уже не маленькая бревенчатая избушка, а довольно большое дощатое строение — одноэтажное, но явно вмещавшее несколько комнат, с покатой двускатной крышей, нормальными окнами и дверями, даже с крыльцом в две ступеньки, правда, без перил и навеса. Вообще архитектура была без изысков, барачного типа — и все же дом был определенно построен людьми, готовыми к задачам такого рода и оснащенными всеми необходимыми инструментами. Над крышей слева и справа поднимались ржавые трубы, а по центру торчал флагшток, на котором еще можно было различить бессильно висящие в безветренном воздухе лохмотья грязно-коричневого цвета, когда-то, вероятно, бывшего красным.
Как и алисина хижина, дом стоял в центре поляны; но если неведомые строители избушки выбрали для нее поляну естественного происхождения, где деревья почему-то не росли (впрочем, в том, что причина этого была такой уж естественной, Евгений не был уверен), то строители барака попросту вырубили посреди леса площадку квадратной формы. Теперь лес вновь брал свое; поляна почти полностью заросла, правда, в основном вверх тянулись тонкие молодые стволы, не превышавшие в высоту двух-трех метров. Они росли не так густо, как деревья вокруг грузовика, и вроде бы позволяли подойти к дому без особенных помех. Крупных деревьев на бывшей площадке было мало (одно из них, не то чтобы особенно высокое, но кряжистое, росло прямо перед крыльцом).
Правда, едва Евгений, двинувшийся к дому первым, сделал шаг, пересекая границу между старыми и молодыми деревьями, как что-то в траве схватило его за ногу. Он взмахнул руками, силясь удержать равновесие; Алиса ухватила его за предплечье, помогая не упасть. Юноша уже понял, что его держит что-то неживое, и потому без особого страха посмотрел вниз.
На сей раз это действительно был не росток и не корень. В штанину его джинсов вонзилась ржавыми шипами извивавшаяся в траве колючая проволока. Проследив за ней взглядом налево и направо, Евгений понял, что некогда колючка была протянута вокруг всей площадки, но затем столбы, на которых она держалась, повалились по всему периметру (или, возможно, кто-то им в этом помог). Дракин наклонился, отцепил ржавую проволоку от штанины и двинулся дальше, глядя под ноги уже более внимательно. На что тут еще можно нарваться — на противопехотную мину?! Девушка и пес, осторожно переступив через колючку, последовали за ним.
Евгений уже догадывался, что барак заброшен так же давно, как и локомобиль, и внутри едва ли отыщется кто-то живой. Подойдя ближе, он получил этому наглядное доказательство. Кряжистое дерево росло не просто перед входом, как показалось Дракину издали — оно буквально влезало на крыльцо (даже упиралось вылезшим из земли корнем в верхнюю ступеньку, как будто и впрямь хотело войти), и его бугристый ствол кренился в сторону дома и наваливался на дверь всей своей тяжестью. Верхние ветви дерева раскинулись по крыше и вцеплялись в нее подобно узловатым пальцам, но, кажется, так и не смогли проломить доски, оказавшиеся прочнее, чем корпус грузовика. Дверь, как быстро убедился Евгений, открывалась наружу, и теперь приотворить ее хотя бы на сантиметр, не спилив дерево по самое основание, было невозможно.
